Неписанная любовь (ЛП) - Ашер Лорен. Страница 9

Я ревновал.

Я хочу оттолкнуть ее, но тут она шокирует меня, прикладывая ладонь к моей спине и поглаживая ее кругами. Это движение скорее успокаивает, что меня беспокоит.

Сидеть рядом друг с другом — это одно, но прикасаться? Совершенно неуместно и непрофессионально, но я не могу найти в себе силы встать и отойти.

Вместо этого я сижу, неподвижно, как статуя, пока Элли пытается успокоить меня, человека, который не заслуживает и унции ее сочувствия или сострадания. В лучшем случае, я был маловежливым, а в худшем — ворчливым, неуверенным в себе засранцем, который вымещал на ней свою ревность.

Все эти прошлые инциденты уходят на второй план, пока она утешает меня, и мое тело, которое поначалу было слишком напряженным, постепенно расслабляется с каждым движением ее ладони по моей широкой спине.

Ты придешь в себя через секунду, обещаю я себе, отталкиваясь от ее прикосновений.

— У меня был опыт общения с плохими отцами, и ты не из их числа, сколько бы ты ни убеждал себя в обратном, — ее слова проникают сквозь мои стены и восстанавливают разрушенную часть меня.

Я молчу целую минуту, хотя хотел бы делать это дольше, как только говорю:

— Иногда я чувствую себя беспомощным.

— Я не могу даже представить, каково это — быть на твоем месте, — она сжимает мое плечо. С ее стороны это сугубо платоническое чувство, но у меня в груди замирает сердце.

Я поворачиваюсь к ней лицом и тут же жалею об этом, поскольку ее глаза накладывают на меня какие-то чары. Слабое освещение подчеркивает темные оттенки зеленого и карего в ее глазах, и я не могу оторваться от них.

Я никогда раньше не видел таких глаз, как у нее, и, возможно, это к лучшему, потому что от одного лишь украденного взгляда у меня мурашки по коже.

Я хочу свалить вину на алкоголь в моем организме, но это оправдание кажется дешевым. Проблема во мне, а не в нескольких бутылках пива или паре глотков бурбона.

Прежде чем я успеваю отреагировать, громкий стук с другой стороны дома отвлекает наше внимание. Она вдыхает, и мой желудок подпрыгивает, когда тишину пронзает резкий крик.

— ¡Papi! (Папа!).

— Николас! — в панике я ударяюсь о кофейный столик и спотыкаюсь. — Я иду!

С сердцем в пятках и Элли позади меня я бросаюсь бежать. Комната Нико кажется слишком далекой, когда я мчусь на звук его криков.

Я распахиваю дверь в его спальню, не обращая внимания на то, что ручка навсегда впечаталась в гипсокартон, и бросаюсь внутрь. Мои трясущиеся ноги грозят подкоситься при виде Нико, свернувшегося в клубок на полу. Кровь засохла на его рассеченном подбородке и пропитала пижаму с изображением динозавра, а слезы заливают пухлые щечки.

Судя по окровавленной подножке и ковру, лежащему под странным углом, я предполагаю, что Нико, должно быть, споткнулся и врезался подбородком в деревянную стойку, прежде чем упасть на пол.

— О боже! — голос Элли выводит меня из ступора.

Я падаю на колени перед Нико. Я не успеваю предупредить его, чтобы он оставался на месте, как он с криком бросается в мои объятия. Все мое сердце разрывается от этого звука, и мне приходится оттаскивать его от себя, чтобы получше рассмотреть рану.

— Больше нигде не болит?

— Нет, — голос Нико хриплый от слез.

Элли опускается на пол рядом с ним и надевает ему на голову очки. Трясущимися руками я проверяю, нет ли у него других повреждений, и все это время он плачет от боли. Каждая слезинка на его лице ощущается как пуля, выпущенная мне в грудь.

На секунду меня ошеломляет кровь, сочащаяся из его раны, и мой желудок переворачивается.

Это что, кость…

Элли впивается ногтями в мою руку, вырывая меня из круговорота мыслей.

— Мы должны отвезти его в больницу.

Нико плачет в возражении.

Я задыхаюсь из-за кома в горле.

— Я… Он…

— Сначала нам нужно найти что-нибудь, что поможет остановить кровотечение. Я пойду поищу, а ты побудь с ним, хорошо?

Нико переползает обратно ко мне на колени и обхватывает мою шею руками, отвечая на ее вопрос за меня. Элли ищет все необходимое в ванной, а я поправляю Нико в своих объятиях, чтобы можно было нести его, не задевая при этом рану на подбородке.

Нико смотрит на меня заплаканными глазами.

— Мне очень жаль. Очень, очень жаль.

— Тебе не за что извиняться, — хотя выражение его лица и его постоянная настойчивость в извинениях заставляют меня сомневаться в том, что это правда.

Глава 6

Элли

Чувство вины мешает мне посмотреть Рафаэлю в лицо. С тех пор как мы вошли в больницу, мне стало не по себе, и это не связано ни с окровавленным подбородком Нико, ни с видом доктора, сшивающего его разорванную кожу.

К счастью, Нико выглядит лучше, чем когда мы нашли его истекающим кровью на полу спальни, но в его глазах нет того особенного блеска, несмотря на то что доктор изо всех сил старается отвлечь его забавными историями о своих собственных детях.

— Все готово, — доктор выкидывает использованные принадлежности в корзину для медицинских отходов и говорит, что скоро вернется.

Нико играет в игры на телефоне Рафаэля, а мы, взрослые, сидим в неловком молчании и ждем доктора.

По мере того как растет мое беспокойство, на груди появляется заметная крапивница. Никакие почесывания не облегчают зуд, и я издаю разочарованный стон.

— Все в порядке? — взгляд Рафаэля падает на мою черную толстовку.

Широко раскрытые глаза Нико переходят на мои, и я засовываю руки в передний карман.

— Я в порядке.

— Если тебе нужно выйти…

— Я сказала, что в порядке.

Рафаэль поджимает губы, воздерживаясь от дальнейших вопросов.

Через несколько минут тот же врач снова входит в палату и задает несколько дополнительных вопросов о травме и боли Нико. С каждым ответом Нико у меня в животе все туже завязывается узел, и я готова свернуться калачиком от дискомфорта. Рафаэль постоянно поглядывает на меня краем глаза, что только усиливает боль в животе.

Доктор дает Нико указание проследить за движением ее миниатюрного фонарика, а затем спрашивает:

— Как твое зрение?

Нико вздрагивает. Рафаэль украдкой бросает на меня взгляд, но я смотрю прямо перед собой, не обращая внимания на зуд на коже.

— Когда была твоя последняя проверка?

— В январе, — отвечает за него Рафаэль.

— Вы заметили какие-нибудь изменения с тех пор? — доктор просматривает медицинскую карту.

Рафаэль замирает, в то время как каждый мускул моего тела напрягается.

Нико не обращает внимания на фонарик, уставившись на свои колени.

— Да.

— Ты ничего не говорил, — говорит Рафаэль.

— Мне жаль, — Нико — милый, невинный Нико — смотрит на меня в поисках поддержки и тем самым выдает меня.

Я изо всех сил стараюсь сохранить спокойное выражение лица, хотя мои руки дрожат в кармане толстовки, а Рафаэль смотрит на меня так, будто я его главный враг.

— Ты знала?

Я теряю дар речи.

— Ты. Знала? — спрашивает он грубым тоном.

Я опускаю взгляд, желая стереть выражение недоверия и отвращения с его лица.

— Да.

Чуть больше часа спустя мы наконец подъезжаем к дому. Рафаэль глушит двигатель и тихонько отстегивает ремень безопасности. Я делаю то же самое и выхожу из машины, вдыхая свежий воздух, не испорченный гневом и пьянящим ароматом Рафаэля.

Рафаэль вытаскивает Нико с заднего сиденья и прижимает его к груди, стараясь не разбудить. Мои скованные движения кажутся роботизированными, когда я следую за ними в дом.

Не успела я пройти через фойе, как Рафаэль заговорил.

— Оставайся здесь, — бормочет он низким голосом. Я ошеломленно повинуюсь, стоя у входа в дом и засунув руки в карман, ожидая неизбежного.

Рафаэль не торопится укладывать Нико в постель, а мое сердце, кажется, вот-вот выскочит из груди. Хотя я бы точно не отказалась от еды, чтобы снять напряжение, потому что пробраться в свою комнату после просьбы Рафаэля оставаться на месте только усугубит мое положение.