Эльфийские хроники (сборник) - Фетжен Жан-Луи. Страница 111

2

В Черных Горах

Куда бы Ллиана ни обращала свой взор, повсюду он упирался в одни лишь горы. Впрочем, видно было и не очень-то далеко, поскольку туман постоянно укутывал Гхазар-Рюн — город, вырытый в склоне одной из гор, которые карлики называли «Тлагалиггин», то есть «Черные Горы». Трудно было бы найти более подходящее название для каменных исполинов черновато-серого цвета. На этих горах имелись зубчатые — как зубья пилы — хребты, темные ложбины, ощетинившиеся елями, и гладкие склоны, лишь кое-где покрытые пучками низкорослой сероватой травы. До ближайшего леса было отсюда довольно далеко, и местность здесь представляла собой в основном скопление различных минеральных образований, обдуваемых со всех сторон ветрами. Никакие живые существа на глаза не попадались, если не считать парившего высоко в небе орла. Ллиана то и дело поглядывала на эту гордую птицу с того самого момента, когда она прошла через ворота подземного города, отправляясь на ежедневную прогулку. Посмотрев с вершины горы вниз, она почувствовала головокружение и уселась на грунт чуть поодаль от своего обычного сопровождения. «Это для вашей безопасности», — сказал ей мажордом дворца, серый и морщинистый, как старый камень, карлик. У карликов, должно быть, такое сходство считалось чем-то завидным. Наверное, именно «ради безопасности» Ллиане и ее спутникам не разрешали выходить всем вместе из предоставленного им жилища, расположенного в самой глубине города. Хотя к ней и относились с уважением, которое следует проявлять к тому, в чьих жилах течет королевская кровь, ей все никак не удавалось встретиться с королем Троином.

Ллиану в первые дни ее пребывания здесь это возмущало. В Элиандском лесу королева Арианвен — ее мать — встречалась с теми, кто выражал желание увидеться с ней, не позднее чем через час или — в крайнем случае — в тот же день. Чего, интересно, опасались карлики? Что она набросится на Троина и перережет ему горло? Прошло вот уже несколько недель с того момента, как ее привели сюда, и охватившее ее поначалу возмущение успело смениться сначала беспокойством, а затем — замешательством, раздражавшим ее все сильнее и сильнее. Ей даже как-то раз подумалось, что ее пребывание хотя и в роскошном жилище, но под тщательным наблюдением было не более чем своеобразной формой пребывания в плену. Войны между эльфами и карликами уже ушли в далекое прошлое, однако не так уже редко случалось так, что представители и одного, и второго народа расплачивались своей жизнью за то, что заходили уж слишком далеко вглубь чужой территории. Кроме того, обстоятельства, при которых она угодила в руки к карликам — возможно, поджидавшим ее в засаде — были достаточно странными и необычными для того, чтобы подобные меры безопасности не показались подозрительными. Первое время они, возможно, и были оправданными, но это «первое время» уже давно прошло. Впрочем, Ллиана не считалась здесь пленницей. В этом она была уверена. Однако у нее не имелось никаких сомнений и относительно того, что, если бы она добровольно убралась восвояси, то это вызвало бы большую радость у мажордома, камергеров и множества других придворных, которым ее пребывание доставляло немалые неудобства. Ее нельзя было выпроводить отсюда, не нарушив при этом элементарных правил гостеприимства. С другой стороны — как она в конце концов поняла — король не мог удостоить ее аудиенции, поскольку она считалась привилегией лишь очень знатных карликов, колдунов, министров и послов, которые прибывали на основании предварительной договоренности. Ллиана же, можно сказать, свалилась на местных сановников, как снег на голову.

Именно поэтому они затеяли игру во всевозможные уловки и проволочки. И они наверняка будут играть в эту игру довольно долго, прежде чем капитулировать. Однако первой в этой игре вполне могла сдаться и Ллиана. Ее тяготило то, что она находится здесь по собственной воле, бездействуя, а ведь вполне могла бы уйти, отправиться в лес, вернуться к своим, снова зажить привычной жизнью. От этих мыслей принцесса Элианда с каждым днем нервничала все больше и больше. Однако то, что она увидела в Черных Землях, и то, что она узнала от Махеоласа, не позволяло ей потерять терпение. Кроме того, ей было известно, что карлики сейчас сражаются где-то далеко от этой подземной крепости против полчищ Того-кого-нельзя-называть. Как ни старались чиновники дворца, которым поручили присматривать за ней, они не могли скрыть от нее передвижение вооруженных отрядов карликов, прибытие в город раненых, слухи… Карлики противостоят монстрами в одиночку, и они наверняка будут разбиты (как потерпели поражение люди короля Кера и эльфы Элианда), если не объединятся с другими народами ради победы над монстрами. Именно поэтому Ллиана находила в себе силы ждать.

Последние остатки ее терпения таяли во время безрезультатных встреч с чиновниками дворца, которые каждый раз тщательно записывали ее просьбы в большие журналы и затем заверяли ее, что приложат все возможные усилия для того, чтобы эти просьбы были удовлетворены. Встретиться с Троином и поговорить с ним? Сегодня это невозможно. Может быть, завтра. Или послезавтра. В общем, в ближайшем будущем.

Каждый день в одно и то же время Ллиана выходила из роскошного помещения, которое предоставили для нее и ее спутников — знахарки Дулинн и менестреля Гамлина, — и отправлялась погулять на свежем воздухе. И каждый день она пыталась запомнить тот маршрут, по которому ее охранники вели ее к выходу из Гхазар-Рюна. Она провела в этом городе уже несколько недель, но так толком и не научилась ориентироваться в том, что поначалу приняла за подземный дворец, но что оказалось целым городом, заполненным шумными и суетливыми толпами карликов, которые, казалось, никогда не останавливались и никогда не смолкали. Эльфы Элианда, каким бы ни был их статус, никогда не создавали для себя других жилищ, кроме как хижин, сделанных из ветвей, уютных местечек под кронами деревьев или большой норы среди папоротников. Сооружать каменные постройки они не умели, и им были чужды комфорт, богатство и роскошь. Именно поэтому архитектурное изобилие данного города, вырытого внутри горы, казалось Ллиане чем-то еще более нелепым, чем постройки в городах людей, зажатых среди их крепостных стен. С ее точки зрения, Гхазар-Рюн был бездонным, великолепным и умопомрачительным лабиринтом, в котором везде виднелись извилистые коридоры и низкие двери, перед которыми Ллиане приходилось нагибаться, если она хотела через них пройти. Эти двери вели в залы в огромными сводами, поддерживаемыми многочисленными фигурными колоннами. Светильников в этих залах было мало, а потому в них царил полумрак. В Гхазар-Рюне имелись также фонтаны, статуи, барельефы на каждой стене. В глазах аж рябило от разноцветных орнаментов, поблескивающего олова и лепных украшений, которые виднелись везде и всюду. Искусство карликов намного превосходило все то, что Ллиана могла себе представить, однако это искусство явно не соответствовало ее представлениям о гармонии, ее вкусам и ее чувству прекрасного. Такое большое количество камней и золота действовало на Ллиану удушающе, и только лишь ее короткие прогулки на свежем воздухе позволяли ей выдерживать это. По крайней мере, до сего момента.

Теплое время года возвращалось. Об этом Ллиане свидетельствовали ветер, прозрачность неба и зарево на горизонте, появляющееся тогда, когда солнце уже начинало за него заходить и по склону горы вытягивались длинные тени. Лес, должно быть, сейчас оживал, покрываясь цветами, новой листвой и нежной травой. Вскоре эльфы Элианда соберутся под дубами, чтобы отпраздновать Белтэн [40]. Они будут пить пиво и вино, изготовленное из тутовых ягод, слушать менестрелей, собравшихся со всех кланов, танцевать, обниматься и заниматься любовью ночи напролет… Лландон в прошлом году танцевал только с ней, и она отдалась ему, хохоча. На следующий день она снова отдалась ему, но уже не смеялась. Он, наверное, думает сейчас, что она погибла… Да и вообще все думают, что она погибла.