Карта убийцы - Торн Ребекка. Страница 12

Она разделась, сполоснула лицо, почистила зубы, после чего усталость обрушилась на нее со всей силой. Блю напомнила себе, что дорога была дальняя, и вообще день выдался длинным.

Свет лампы выхватывал деревья за окном, и больше ничего не было видно: тучи скрывали звезды, превращая ночную темноту в кромешный мрак. Погоду не было видно, но зато ее было слышно. Блю прислушалась к тому, как ветер терзает кроны деревьев, носясь по лесу словно обезумевший. Ей показалось, будто она также услышала шум вышедшего из берегов ручья.

Звуки проследовали за ней в постель, заразив мысли. Они напоминали не столько шум разлившейся воды, сколько гул оползня, словно грязь, ил и камни стремительно неслись по руслу, прокладывая себе путь сквозь лес и в голову Блю. Этот шум стал звуковым сопровождением ее сна, порождая зрительные образы.

Камни впились в землю, выкорчевывая корни, высвобождая их, и вот теперь они вывернули деревья. Они выдернули их из земли на целый фут и понесли, березы, ольху, орешник и буки стройными рядами вдоль русла ручья, выплеснулись из берегов и доставили свой живой груз к дому. Ветви деревьев вытянулись вперед, их рассеченные молодые листья и тонкие прутья согнулись пальцами; одни манили Блю, другие хватали ее, некоторые выхватывали булыжники из каменной реки и бросали их в окно ее комнаты.

Они разобьют стекло; они вторгнутся к ней в кровать; они поднимут ее своими многочисленными руками и швырнут в каменный поток, скормят бесчисленным ртам бесчисленных деревьев.

Нет, не деревьев.

Из-за деревьев появились разинутые пасти, источающие слюну, послышался лай. Плотно сомкнувшиеся стволы деревьев образовывали тюремную решетку, скрывающую животных, но Блю знала, что вздыбленная шерсть окажется черной, и глаза окажутся черными, а разинутые пасти откроют черные десны, полные острых зубов.

Снова раздался лай, и Блю проснулась и резко уселась в незнакомой кровати, в слишком белой комнате. Голова кружилась и гудела, рот превратился в пересохшую пустыню. Блю вытерла белой простыней пот с лица и шеи и потянулась за телефоном, чтобы узнать время, но затем вспомнила, что телефон заперт в сейфе. Поправив простыню, Блю решила, что скрежет, который она слышала, был порожден трением накрахмаленной ткани, а головную боль вызвал приснившийся ей кошмарный сон.

Звук повторился: теперь он раздался не снаружи, а внутри: царапанье когтей по дереву.

Когти царапали дверь в спальню, но не в спальню Блю.

В спальню Сабины?

Блю соскочила с кровати, подстегиваемая адреналином, и выбежала в коридор.

Ничего.

Коридор – холодный склеп, воздух возмущен распахнувшейся дверью, учащенным дыханием и дрожью Блю.

Рассудив, что ей все это показалось, Блю решила не обращать внимания на отдаленный лай. Лисица или какое-нибудь другое ночное животное. Это же сельская местность, чего еще ожидать?

Вернувшись к себе в комнату, Блю собралась закрыть дверь и тут услышала снова. Громыханье дверной ручки и скрип петель. Она вытянула шею, чтобы выглянуть в коридор.

Милтон. Он вышел из комнаты в дальнем конце и запер за собой дверь. Ключ загремел в замке. Ходунков у Милтона не было, вместо этого он опирался рукой о стену, чтобы сохранять равновесие. Блю услышала его хриплое дыхание.

Нырнув обратно в комнату, она услышала, как Милтон осторожно прошел к лестнице. Если это его комната, зачем он из нее вышел? В каждой комнате имелся свой санузел, в каждой комнате стояли бутылки с водой. Напрягая слух, Блю проследила за тем, как Милтон мучительно медленно спустился вниз.

Он что-то забыл там? И теперь ищет?

Следом за шагами послышался шорох бумаги, возможно, страниц книги. В этих движениях, в этих звуках сквозила какая-то нервозность. Через несколько минут открылась и закрылась дверь в зал.

Наверное, Милтон не может заснуть.

От усталости у Блю гудела голова, мысли ее беспорядочно суетились. Вернувшись в кровать, она какое-то время лежала неподвижно, полная решимости не зацикливаться на этом и не делать скоропалительных выводов. Затем она укрылась вторым одеялом и наконец согрелась, а мышцы успокоились и расслабились. Блю приготовилась к долгой бессонной ночи, но заснула практически сразу же.

Сон ее был без сновидений и таким глубоким, что собаки, деревья и старик оказались начисто забыты, а оставленный им в голове туман рассеялся только после того, как она на следующее утро приняла душ.

Сегодня суббота, подумала Блю, втирая в кожу увлажняющий крем. В понедельник будет ровно три года с тех пор, как она в последний раз видела свою мать. И столько же с тех самых пор, как она видела Боди и Арлу.

Блю расшторила окна, и дождевые тучи были тут как тут, как и ольхи, и березы. Ветер сорвал с деревьев сережки, и они плавали в лужах на дорожке. Ручей стал неотличим от полей; непрекращающийся дождь еще больше размыл берега, превратив всю местность в одно сплошное болото. Мостик по-прежнему выгибался дугой, но ведущая к нему тропинка скрылась под водой.

В воде стояли две цапли.

Лес ждал, наблюдал, готовый устремиться к дому.

Не время для страха: если погода еще больше ухудшится, дороги станут непроезжими. Никто больше не сможет сюда приехать, никто не сможет… Блю не позволила себе закончить эту мысль.

Что-то переменилось: вид из окна стал другим. В чем дело? Машина Блю по-прежнему стояла на дорожке, украшенная ольховыми сережками. «Тойота» Сабины по-прежнему стояла перед древней ржавой обувницей.

А вот «Рендж-Ровер» Джего исчез.

Блю окинула взглядом дорожку: может быть, Джего переставил машину на другое место. Но ее нигде не было. Ночью Блю не слышала ни шума двигателя, ни хруста гравия под колесами, но, впрочем, спала она очень крепко.

В прихожей было пусто. В камине горел огонь; скомканная обгоревшая газета с краю сообщила о том, что разожжен он недавно. На кофейном столике лежала стопка журналов, готовых помочь гостям заглушить свою боль. Блю прошла мимо.

Джего нигде не было.

Миссис Парк встревоженным голосом говорила по телефону. Блю решила, что речь идет о размытых берегах, заблудившемся госте, затопленном поле. Натянуто улыбнувшись, миссис Парк беззвучно произнесла: «Доброе утро!»

Мистер Парк на кухне засыпал кофе в кофеварку.

– Овсянка варится, – сказал он вместо приветствия, – фрукты на столе. Могу предложить вам кофе или чай. Или, быть может, вы хотите тосты?

– Вы говорите совсем как миссис Парк, – заметила Блю.

– Как вы думаете, кто попросил меня предложить вам угощения? – добродушно усмехнулся мистер Парк.

– Ручей вышел из берегов, – начала Блю, – а дорога…

– Знаю. – Вытерев ладонью лицо, Джошуа Парк вздохнул и покрутил плечами. – Я подожду, когда подойдут Сабина и Милтон, и тогда все вам расскажу. У меня нет желания повторять это трижды. – Сегодня он расчесал свои седые волосы и выглядел более опрятным, однако стресс оставил свои следы у него на лице. – Что вам приготовить?

– Чаю, пожалуйста. А где Джего?

В углу заворчал чайник. Прежде чем ответить, мистер Парк облизнул губы, положил в кружку чайный пакетик и достал молоко. На Блю он не смотрел, и та подумала было, что он не услышал ее вопрос.

– Мистер Парк! – сказала она. – Что-то стряслось? С Джего все в порядке?

– Его не будет с нами. Ему пришлось уехать, какие-то неотложные семейные дела.

– Бедный Джего, что случилось?

– Как я уже сказал, семейные дела. Раскрывать подробности я не могу – конфиденциальность гостей, вы должны понимать. – Он осторожно помешал чай. Вдоль всего большого пальца правой руки у него проходила царапина, костяшка была разбита в кровь.

– Что с вами? У вас рука…

Заметив на каменном полу брызги мелких осколков, Блю предположила, что мистер Парк разбил стакан и порезался, однако он сказал:

– Вчера… ударился, когда пытался разобраться с проклятым ручьем. Вот ваш чай, пожалуйста.

Блю расправилась с чаем к тому моменту, как на кухню шаркающей походкой вошел Милтон, теперь уже полностью при оружии – с ходунками и одышкой. Вскоре появилась Сабина, попросившая приготовить ей крепкий кофе, без сахара, без сливок.