Сила самовнушения. Как наш разум влияет на тело. Наука и вымысел - Марчант Джо. Страница 68

Если врачебное бюро удовлетворено, они отсылают свои записи в Международную медицинскую комиссию Лурда (CMIL), которая голосует за или против необъяснимого исцеления и составляет официальный медицинский отчет. Это предел компетенции врачей, – говорит де Францискис. Отчет посылают местному епископу претендента для решения, является ли исцеление Божественным чудом.

Де Францискис утверждает, что эта процедура придает Лурду серьезность, подотчетность в отношениях веры и медицины, которой нет ни в каком другом месте мирового паломничества. Я гадаю, уйдет ли он в оборону при упоминании об уже признанных медиками 69 чудесах, но он откровенно горд отчетами и снабжает меня копиями всего, о чем ни попрошу.

Среди документов, которые он мне вручает, есть отчеты об излечении от таких заболеваний, как рак, слепота и паралич, охватывающие весь XX век. Меня поражает, что несколько исходных диагнозов, включая рассеянный склероз, якобы имевшийся у одного француза, были поставлены на основании жалоб, а не данных обследования. Врачи сочли эти случаи безнадежными, и исцеление явилось для этих людей откровенным чудом. Но я не задаюсь вопросом о доказательности паранормального или Божественного вмешательства. Мне хочется понять, не демонстрируют ли эти выздоровления мощь сознания, которое способно вызвать разрушительные симптомы, и силу веры, способной снять это бремя.

Один отчет отличается от других. В нем рассмотрен случай молодого итальянского солдата по имени Витторио Мичели; это шестьдесят третье чудо, признанное таковым в 1976-м. В апреле 1962 года, когда Витторио было 22 года, его госпитализировали в связи с болью в тазобедренном суставе. У него диагностировали злокачественную опухоль таза – остеосаркому. За несколько следующих месяцев она разрушила костную ткань в левом тазобедренном суставе и перекинулась на мышцы. Согласно отчету, Витторио не получил никакого лечения по поводу рака – ни операции, ни лучевой, ни химиотерапии. Нога опасно вихляла, и врачи упаковали его в гипс с головы до ног, после чего сказали, что больше ничего не в силах сделать.

По настоянию матери в мае 1963 года Витторио отправился в Лурд. Прикованный к носилкам, он был немощен и тяжело болен – не ел и принимал обезболивающие в больших дозах. «В Лурде я не испытал ничего необычного, – вспоминает он в 2014-м. – Но на обратном пути, в поезде, я уже не нуждался в обезболивающих. И ощутил голод. Я снова начал есть» {404}. В Италии он вернулся в больницу, но врачи не обратили особого внимания на его рассказ и заинтересовались лишь через несколько месяцев, когда Витторио стал чувствовать, что нога снова прикреплена к туловищу. В феврале 1964 года врачи сняли гипс, и он начал ходить. С тех пор Витторио неоднократно возвращался в Лурд, часто как волонтер, и даже женился там. Сейчас ему за семьдесят, и он по-прежнему отлично ходит.

Именно в этом случае я и решаю разобраться. Вернувшись в Великобританию, я показываю отчет Витторио Тиму Бриггсу, хирургу-ортопеду и специалисту по остеосаркомам из Королевской национальной ортопедической больницы в Стэнморе, Миддлсекс. На рентгенограммах, сделанных до приезда Витторио в Лурд, видна огромная опухоль левого тазобедренного сустава, которая полностью пожрала головку бедренной кости и суставную впадину. Гистологическое исследование окружающих тканей показывает наличие агрессивного, инвазивного рака. На следующей странице фигурирует рентгенограмма, сделанная после возвращения из Лурда и снятия гипса. Рака больше нет, а кость восстановилась. Она немного деформирована, как рубцовая ткань, но структура налицо: головка бедренной кости, суставная впадина – все полностью функциональное.

Поначалу Бриггс выглядит впечатленным. «Удивительно», – признает он. Забирает отчет для подробного изучения и через несколько недель вновь приглашает меня в свой офис. «Я нашел ответ!» – победоносно объявляет он. Ознакомившись с данными гистологического исследования, он подтверждает, что опухоль была злокачественной, но говорит, что это не остеосаркома, а скорее лимфома, более распространенный вид рака, при котором страдают не сами костные клетки, а лимфоциты, разновидность белых кровяных телец, находящиеся в костном мозге.

«Лимфома – совершенно другое злокачественное новообразование», – говорит Бриггс. Остеосаркома агрессивна. В настоящее время ее лечат химиотерапией, затем полностью удаляют опухоль хирургическим путем, потом снова проводят химиотерапию, и даже при этом пятилетняя выживаемость составляет всего 60 %. Будь у Мичели остеосаркома, «он был бы мертв» {405}.

Напротив, при лимфоме операция, как правило, не показана, и эта опухоль отлично поддается химиотерапии. Более того, Бриггс с коллегами нашли в глубинах Лурдского отчета упоминание о том, что Мичели мог получать препарат под название эндоксан. Это другое название циклофосфамида – иммунодепрессанта, которым часто лечат лимфомы, поскольку он убивает белые кровяные тельца. В этом смысле отчет неоднозначен – во всех остальных его пунктах говорится, что Мичели не получал противоракового лечения, но Бриггс считает, что единственным правдоподобным объяснением является достоверность упоминания об эндоксане. Мичели «явно отреагировал на него очень хорошо», – говорит он.

Поскольку рак прошел, постольку Бриггс не удивлен восстановлением сустава Мичели. «У костей есть поразительная способность к регенерации после химиотерапии», – продолжает он. И считает, что в случае Мичели этот процесс мог занять 6–12 месяцев. Информация, содержащаяся в отчете, скудна, и невозможно знать наверняка, что произошло. Но хотя выздоровление могло показаться Мичели чудесным, в нем нет ничего категорически необъяснимого с позиций науки.

Снова же в Лурде де Францискис настаивает, что даже если отдельные чудеса получают впоследствии научное объяснение, это не отменяет их статуса как знака Божественного вмешательства для тех, кто хочет веровать. «Чудо – интерпретация, – говорит он. – Епископ верит, что человек получил Божий дар».

Я остаюсь в немалом замешательстве, в первую очередь насчет научного подтверждения исцелений. Несмотря на дотошность комиссии, мне кажется, что существование Божественных чудес остается скорее предметом веры, а не науки. Однако мы сходимся с де Францискисом в том, что религия – и Лурд тому блестящий пример – является могущественным сочетанием всех способов, которыми сознание улучшает здоровье, включая социальные связи, снижение стресса и эффекты плацебо. И притом что это улучшает самочувствие во всех отношениях, это же и доказывает, что сознание не может осуществлять чудесные исцеления. Лурдские паломники при всей их вере не отправляются домой трансформированными физически. В конце концов, из сотен миллионов здесь побывавших об исцелении сообщили только несколько тысяч, и лишь 69 случаев признаны чудесными.

«Если Лурд сочтет себя клиникой, ему придется закрыться на следующий же день, это полный провал! – говорит де Францискис. – Нет, Лурд не клиника. Здесь отправляется культ». Он заявляет, что пересчетом исцелений не понять главного: Лурд предлагает нечто намного большее, преображающее. Первоначальной задачей медицинского бюро, по его словам, было документирование чудес и, следовательно, доказательство существования Бога. Но сейчас у де Францискиса иная миссия.

«Привет», – говорю я, и Кристофер сияет в ответ. Ему 24 года, но выглядит он гораздо моложе. Он маленький, скрюченный в своем кресле-коляске, у него горб и хилые руки и ноги. Он тянет меня за руку и указывает на свою широченную улыбку, призывая сфотографировать его на телефон. Я показываю, что вышло, и он держит экран в паре дюймов от сведенных глаз, всматриваясь в картинку, после чего, довольный результатом, кивает.

Кристофер родился с редким генетическим заболеванием – синдромом Рубинштейна – Тейби. Мутация одного-единственного ключевого гена вызывает множество нарушений, включая умственную отсталость, остановку роста, кардиологические нарушения и расстройства дыхания, приема пищи, зрения и речи. Кристофер не может ни говорить, ни ходить, – сообщает мне его мама Роуз. Он в подгузнике и нуждается в постоянном уходе.