Чужак из ниоткуда 4 (СИ) - Евтушенко Алексей Анатольевич. Страница 28

— Я так не думаю, — буркнул.

— Достаточно, что так думают другие, — сказал я. — Например, Александр Хейг, глава администрации Белого дома. Или даже новый директор ЦРУ Уильям Колби. Про влиятельные промышленные и финансовые круги и говорить нечего.

— Допустим, — сказал Киссинджер. — И что мы будем делать в сложившихся обстоятельствах? Ты же понимаешь, насколько всё серьёзно? Вижу, что понимаешь.

— Воевать точно не будем, — сказал я. — Не стоит оно того, поверь, Генри. Нам что нужно в конечном счёте? И вам, и нам?

— Чашечку кофе, — усмехнулся Киссинджер.

— Что? — удивился я. — Сделать кофе?

— Нет, был такой анекдот. Когда Христос сошёл на землю, чтобы узнать, чего больше всего хотят люди. Спросил в Москве. Ему говорят, — хотим, чтобы не стало нашего заклятого врага США. Спросил в Вашингтоне. Ему говорят, — хотим, чтобы не стало нашего врага СССР. Нда, думает, ерунда какая-то, нужно третье мнение. Отправился в Иерусалим и задал тот же самый вопрос старому еврею, сидящему на лавочке возле Яффских ворот.

— В Москве были? — спросил еврей.

— Был.

— Что вам там сказали?

— Чтобы я уничтожил США.

— Понятно. А в Вашингтоне?

— Был.

— Там что хотят?

— Чтобы я уничтожил СССР.

— Понятно. Тогда мне, пожалуйста, чашечку кофе.

Я рассмеялся и сказал:

— Христос вряд ли спустится на землю в ближайшее время. Так что придётся нам как-то самим.

— Есть предложения?

— Есть. Можно прямо сейчас позвонить Леониду Ильичу Брежневу, и, я уверен, он даст твёрдое обещание не уничтожать США.

— Ха! — сказал Киссинджер. — Ещё кто кого уничтожит. Что до обещаний… Грош им цена в большой политике. Мы тоже можем дать какие угодно обещания. К тому же, не могу я говорить с Брежневым. Получится через голову Ричарда, а это неправильно.

— Ладно, — сказал я. Бог с ними, с обещаниями. Хотя я со своей стороны могу дать твёрдое слово гарадца и одновременно советского человека, что сделаю всё для того, чтобы США продолжали свободно развиваться. Не в ущерб Советскому Союзу, разумеется.

— То есть, ты бы не стал просить у Христа уничтожения США? — прищурился Киссинджер.

— Я не идиот. К тому же хорошо знаю, чем закончилась ядерная война на Гараде в похожих обстоятельствах.

— Вот как, — сказал Киссинджер. — У вас была ядерная война?

— Так называемая Последняя Война, — сказал я. — Девяносто гарадских или больше ста десяти земных назад. Два с лишним миллиарда жертв. Планета едва не превратилась в сплошное радиоактивное кладбище. Мы выжили. Но чего нам это стоило… Расскажу при случае.

— Н-да, — сказал Киссинджер. — Даже не стану спрашивать, кто победил.

— Никто не победил, — сказал я. — Западная Коалиция Гарада, которую можно, хоть и отдалённо, сравнить с США, осталась и входит в Совет Гарада и общемировое правительство наравне с Восточным Гарадом.

— Восточный Гарад — это как наш нынешний СССР?

— В какой-то мере.

— Как интересно. И что, в Западной коалиции процветает демократия и свободное предпринимательство?

— В какой-то мере — да. Хотя демократия в хорошем смысле слова процветает на Гараде повсюду. Равно как и развитие личности, право на труд, отдых, образование и лечение, приоритет общественного блага над личным и многое, многое другое, присущее социализму. Речь не о Гараде, Генри. Речь сейчас о Земле. И не о далёком её будущем, о чём мы ещё успеем подумать, а о буквально завтрашнем дне. Скажи, что сделало нас союзниками тридцать лет назад?

— Война против общего врага, — уверенно ответил Киссинджер. — Общее важное дело, проще говоря.

— Вот! И сейчас у нас тоже имеется одно общее дело.

— Какое?

— Спасение гарадского звездолёта «Горное эхо» и его экипажа, разумеется. Одному Советскому Союзу с этим делом не справиться.

Мы проговорили ещё около двух часов, обсуждая детали. Большей частью они сводились к конкретному участию каждой страны в предстоящей операции и последующем дележе технологических и прочих «плюшек» от гарадцев.

— Всё поровну, — Киссинджер даже пристукнул ладонью по столу. — Мы уже были на Луне. Последний раз — в декабре прошлого года и готовы полететь туда снова в любой момент!

— Так уж и в любой, — усмехнулся я. — Подготовиться к полёту на Луну — это не купить билет на рейс Нью-Йорк-Москва. Время нужно. Но вы, думаю, правы — всё поровну. Ваш корабль «Апполон», который уже зарекомендовал себя с самой лучшей стороны, и наши гравигенераторы. Тоже зарекомендовавшие себя. В том числе — в космосе. Но главное — это я, уж извините за нескромность. Без меня ничего вообще не получится.

— Ну да, ну да, — согласился Киссинджер. — Ты же инженер-пилот этого звездолёта, должен хорошо его знать.

— Как свои пять пальцев, уж поверьте. Без меня вы на «Горное эхо» не попадёте.

— А если и попадём, то не сможем им управлять, — быстро догадался Киссинджер. — Это при самом плохом раскладе.

— Да, — подтвердил я мрачно. — Если все мои товарищи и коллеги погибли.

— Будем надеяться, что этого не случилось.

— А что, что случилось, Генри? Почему они не отвечают? — вырвалось у меня. На какое-то мгновение я с бросил воображаемый ментальный скафандр и шлем умудрённого опытом инженера-пилота Кемрара Гели и стал обычным пятнадцатилетним подростком, растерянным от неожиданно свалившихся на него взрослых забот.

Киссинджер задумался, потирая подбородок. Затем взял бутылку, вопросительно посмотрел на меня. Я отрицательно покачал головой. Киссинджер плеснул себе, сделал глоток.

— Хороший всё-таки виски, — сообщил и тут же продолжил. — Я был когда-то военным разведчиком, как ты знаешь. В декабре сорок четвёртого наша восемьдесят четвёртая дивизия стояла в Арденнах против диверсионно-разведывательных групп Отто Скорцени, был у Гитлера такой знаменитый диверсант, может слышал.

— Слышал, конечно. Муссолини выкрал.

— И не только. Тот ещё волк. Кстати, до сих пор жив… Но дело не в этом. Так вот. Эти группы были неплохо подготовлены и доставили нам массу неприятностей. Уничтожали склады с боеприпасами, перерезали телефонную связь, убивали офицеров и солдат, дезинформировали. Очень ловко дезинформировали. Вплоть до того, что сумели однажды целый наш полк отправить по неверному пути, в результате чего тот сильно опоздал к началу немецкого прорыва, и мы понесли большие потери… Я что хочу сказать. Не столкнулся ли ваш гарадский звездолёт с чем-то вроде диверсии?

— Диверсант на борту? — Генри Киссинджер сумел меня удивить. — Это невозможно. Кто, и, главное, зачем? Гарад един, у нас нет врагов — ни внутренних, ни внешних.

— Это ты так думаешь. А на самом деле? Сам говорил про Западную коалицию.

— Разделение на Западную коалицию и Восточный Гарад чисто условное! — воскликнул я.

— Верю, верю, — примирительно поднял ладонь Киссинджер. — Но ты спросил меня, что могло случиться, и я сделал предположение.

— Основанное на твоём опыте, Генри, — сказал я.

В английском и американском английском нет разделения на «ты» и «вы», как в русском или французском, есть только общее «you» (исключение — религиозные тексты и театральные постановки Шекспира), но интонационно и с добавлением имени всегда можно показать, что в данном конкретном случае ты обращаешься с собеседнику на «ты».

— Именно так.

— Опыт — великое дело, — согласился я. — Однако учти, что отбор, который прошли кандидаты в экипаж «Горного эха» и члены экспедиции, был жесточайшем. Я сам его проходил.

— Что, и лояльность проверяли? — заинтересованно приподнял брови Киссинджер.

— В обязательном порядке. Или ты думаешь, что у коммунистического Гарада нет специальных служб, отвечающих за безопасность?

— Было бы наивно с моей стороны так думать.

— Верно, — кивнул я. — Гарадцы в массе своей приучены обдумывать свои слова и поступки и отвечать за них. Но исключения бывают. Поэтому есть у нас и стражи общественного порядка с милицейско-полицейскими функциями и даже КБГ — Комитет безопасности Гарада. Силовая структура, отвечающая за обнаружение, отслеживание и устранение возможных угроз для гарадского общества. Как внутренних, так и внешних.