Дивизия «Газа» захвачена. 7 октября 2023 года - Кфир Илан. Страница 31
800 кибуцников жили в Кфар-Аза. 72 из них были убиты, 18 стали заложниками в секторе Газа.
26
Нир-Оз: «Убивали, жгли, похищали и ушли»
Нир-Оз — один из маленьких приграничных кибуцев. Четыре километра от границы с сектором, порядка 400 жителей, которые успешно работали в нескольких отраслях сельского хозяйства. Маленький кибуц, один из самых пострадавших от резни, устроенной ХАМАСом. Треть его жителей была убита или похищена.
В 7.15 утра Ярон Маор с женой и тремя детьми — еще одна дочка ночевала у бабушки в другой квартире кибуца — уже сидел в убежище.
Пришло первое сообщение. «В поликлинике террористы. Все в форме наших солдат», — писал ему один из членов отряда самообороны.
Ярон не сразу понял смысл прочитанного — террористы в поликлинике кибуца, как такое возможно?
Ярон достает револьвер из сейфа, раздумывая, взять ли ему одну обойму или больше, ведь понятно, что через считанные минуты здесь будет армия и все закончится. Вдалеке он слышит стрельбу, пока не понимая, что стреляют не бойцы ЦАХАЛа, а террористы Нухбы, которые захватили Нир-Оз.
В восемь утра он начинает понимать величину происходящего. Сотни почти одинаковых сообщений в кибуцной группе WhatsApp: «Они у нас… пошлите кого-нибудь… есть раненые от пуль… нас подожгли… мы задыхаемся… не давайте им войти в мамад… держите крепко ручку… где армия?»
Армии нет. Единственные, кто пытаются остановить около 80 боевиков Нухбы, беспрепятственно вошедших в кибуц, — члены отряда самообороны. Один из них убит в самом начале боя.
Террористы пришли подготовленными: с точными чертежами и снимками с воздуха. Знали, где стоянка кибуцной Скорой помощи и джип РАВШАЦа — их подожгли сразу, чтобы ими не могли воспользоваться. Не было никого, кто мог бы остановить их. Они набросились на дома и укрытия. Везде, где не могли прорваться в укрытия, открывали баллоны с газом, стоящие снаружи, и поджигали их. Часть кибуцников погибла от удушения газом. В каждом доме, куда боевики смогли проникнуть, они расстреливали всех, кто там был. Тех, кто уцелел от стрельбы, тащили в свои пикапы или в транспорты, угнанные со стоянки в кибуце, и увозили длинной вереницей в Газу, проезжая победным и унизительном маршем победы, где толпы на дорогах приветствовали «героев 7-го октября».
После боевиков из сектора повалил сброд. Сотни палестинцев из Газы, услышав, что забор взломан, двинулись, чтобы не упустить своего «счастья» — грабить, убивать и похищать.
Ярон Маор, с пистолетом и двумя обоймами, понимает, что кибуц захвачен. Около 9.00 он слышит шаги у своего дома и понимает, что пришли и к нему. Из окна уборной он видит полтора десятка боевиков, которые безуспешно пытаются открыть наружную стальную дверь. Один из них начинает лезть через кухонное окно. Ярон стреляет в него. Боевики начинают поливать наружные стены сплошным огнем. Кто-то бросает гранату. Ярон успевает скрыться в спальне и чувствует, что ранен осколками. Один террорист уже внутри дома. Ярон убивает его. Силы не равны. Боевики не прекращают стрелять и бросать гранаты. Ярон стучится в дверь «мамада» и входит внутрь.
Тамар Кедем с мужем Йонатаном (Джони) и тремя детьми сидят в укрытии с начала ракетного обстрела. Тамар создала группу в интернете «Матери Нир-Оза», она пишет: «Девочки, дорогие, все в порядке? Кому-то нужна помощь?» — ответы не успокаивают. Все говорят о стрельбе, террористах, которые входят в их дома, криках на арабском и взрывах гранат. Джони, ее муж, удерживает дверь. Брат Тамар пишет, что он чувствует себя, как на поле боя. Под окном крики на арабском.
Тамар переписывается со своей сестрой Ноэй. Рассказывает, что Джони надел каску своего отца и навалился на дверь.
— Как вы? — спрашивает она.
— Умираем от страха, дети под кроватью, — отвечает сестра.
— У нас тоже, — пишет Тамар.
Обмен сообщениями продолжается до 9.47 — почти четыре часа с того момента, как террористы появились в кибуце. Вдруг Тамар пишет в группе WhatsApp: «Я ранена». Ноа пытается дозвониться военным. Сказать, что они одни в кибуце. Ее муж Регев ранен, рана кровоточит. Дети в ужасе. Она старается успокоить их, мол, вот-вот придут папины друзья и выручат их, хотя ей самой трудно в это поверить. Террористы возвращаются несколько раз, пытаясь открыть дверь. Регев удерживает дверную ручку.
Так продолжается до полудня. Тамар уже не отвечает. Ноа боится самого худшего, до сих пор не в силах признаться самой себе, насколько это худшее может быть ужасным. Приходит Йоси, член кибуца, стучит в двери, просит открыть ему. Ноа уверена, что террористы схватили его и теперь обходят дома, чтобы он вызывал людей наружу.
— У нас все в порядке. Иди дальше, — кричит она за дверью.
И только после того, как он посылает ей сообщение на мобильник, она доверяется ему. Он снаружи с солдатами. Кричит ей, что ручка двери сломана, и они выходят через окно.
Солдаты ведут их в центр кибуца, там они встречают тех, кто пережил резню. Детей без родителей, родителей без детей. Все в шоке, им трудно понять и переварить, что же с ними произошло. Врачи морского спецназа, из команды первых, кто прибыл в кибуц, оказывают помощь раненым. Ноа все еще надеется, что вскоре тут появится ее сестра Тамар.
Оставив попытки сломать дверь в защитной комнате семьи Кедем, террористы поджигают дом. Удушливый дым проникает в «мамад». В отчаянной попытке впустить свежий воздух в помещение Джони открывает дверь, и его тут же убивают. Террористы входят и расстреливают всю семью: Тамар, двух дочек — близняшек, Шахар и Арбель, шести лет, и двухлетнюю Омер. Страшное хладнокровное убийство. В то утро убили и Кэрол, мать Джони. Боевики застрелили Кэрол, ее собаку и продолжили путь к соседям. Кровавый путь резни и убийств.
Ямит Авиталь была в Тель-Авиве, ее муж Бени и их дети — в кибуце. После первого же ракетного залпа она позвонила.
— Сирена. Минометный обстрел. Мы в «мамаде». Все в порядке, — успокоил ее муж.
Но ничего не в порядке. Понемногу ей начинает открываться картина боев, которые идут на юге. Если террористы разгуливают по главной улице Сдерота, то что происходит в Нир-Оз? Следующее сообщение из укрытия: «Я люблю тебя. Позвони в ЦАХАЛ».
Ямит понимает, это — прощание. И только в 13.10, после долгих часов надежды и страха, приходит успокаивающее сообщение: «Мы в порядке. Удалось уцелеть. Солдаты — герои».
Ярон Маор продолжает свой бой за выживание. Понимает, что он — последнее препятствие между его семьей и террористами. У убийц Нухбы отлаженная система действий. Когда они видят, что не удается открыть дверь, они идут в другие дома, затем опять возвращаются для новой попытки. Они чувствуют, что у них много времени, ведь никто им не мешает. Если после всех попыток дверь не поддается, потому что кто-то держит ее из последних сил, они поджигают дом. Те, кто остается, задыхаются. Тех, кто пытается выскочить, убивают или похищают.
То же происходит и с домом Ярона Маора. После нескольких попыток боевики поджигают дом. Удушливый дым начинает проникать внутрь. Узники смачивают полотенца и прокладывают их между дверью и полом.
— Я не хочу здесь задохнуться, — говорит жена Ярона, а он объясняет, что выходить нельзя. Террористы поджидают их снаружи. Они остаются в комнате. Через какое-то время, когда арабские голоса вокруг уже не слышны, они решаются выйти. Они уже на грани удушья. Ярон открывает окно и видит вокруг несколько полицейских. Все с оружием, направленным на него, они уверены, что он — террорист.
— Слушай, Израиль, Господь Бог наш, Господь един, — кричит он на иврите то, что араб прокричать не может.
— Кто это? — спрашивают они у его жены.
— Мой муж…
Ярон Маор:
— Силы безопасности не убили ни одного террориста в Нир-Оз, хотя на определенном этапе их здесь были сотни. После того, как пришла армия, мы прочесали каждый «мамад» и каждый дом. Там не было террористов. Почему? Потому что они выполнили свою задачу. Выполнили то, что хотели: пришли, убили, сожгли, вырезали, похитили, сделали нам Холокост — и ушли.