Античный Чароплет. Том 3 (СИ) - "Аллесий". Страница 186

— … Ну что ты, дорогая, к сердцу мужчины много путей, — это говорила старая женщина своей внучке. Той было всего четырнадцать. Или уже четырнадцать… Замуж и раньше выдают. Но у благородных не всегда так. Тут же вообще была, как знала Абхилаша, первая любовь. — И не каждый из них виден неискушенным глазом. Главное, смотреть нестандартно, я научу…

Бесполезная болтовня. Во дворце постоянно что-то происходило, случалось. Любовники, любовницы, служки, наложницы, стражники, купцы, просители, сановники… Город в городе, государство в государстве. Старая практика подразумевала, что, отрешившись от всего, можно выцепить нити судьбы из окружающей действительности. Не помогало.

Возможно, именно тогда она впервые увидела ЕЁ. Абхилаша до конца уверена не была. Сначала знакомому образу она значение не придала, но позже… О! Эту фигуру, походку… Она прекрасно знала. Красная Королева Ксарнраадж. Абхилаша не общается с мертвыми, не общается с духами… И очень редко видит призраков. Очень. Так что она сильно удивилась, когда женщина случайно прошла сквозь стражника, а тот даже ничего и не заметил, спеша по своим делам. Дальше пришло узнавание.

Казалось, Королева вилась вокруг неё. На самом деле — она часто отсутствовала, исчезала. Однажды даже навестила её, Абхилаши, сон, но та притворилась не осознающей себя. Сложнее же всего было не обращать внимание на тень, воспоминание о бывшей правительнице Ракануджара. Легенды о драгоценных глазах Абхилаша знала прекрасно. И в одной из них было четко сказано — каждый глаз принадлежит королеве. Каждый алмаз, рубин, изумруд или гранат, каждый сапфир и любая другая драгоценность. Каждый носитель драгоценного взора служит ей. Но она была мертва. Она не могла не быть мертва! Судя по всему — не до конца. И Абхилаша, как принявшая проклятый, судя по всему и сейчас, после падения Ракануджара, дар, принадлежала ей. Ксарнраадж. Едва ли до конца, правда. Иначе бы её тело уже давно перестало ей подчиняться. Но страх давно овладевал ею.

А у кого искать защиты от бесплотной сущности, стремящейся, очевидно, завладеть разумом, телом, душой? И как от неё защищаться, если ты её уже, фактически, в себя впустила? Собственные глаза были проводником Красной Королевы прямо ей в душу и тело. И понимать это было… жутко. Ещё ужаснее было, когда она впервые с того дня пригляделась к своему отражению. Оно менялось постепенно, да. Но уже не отражало её лицо. Скорее уж это была смесь… Смесь холодного лика Ксарнраадж и её, Абхилаши, нежных черт. Глаза же теперь в отражении всегда сверкали. Либо синими сапфирами, либо красными искрами рубинов. Но тяжелее всего было не это. Тяжелее всего было не подавать виду. Даже когда посреди разговора с кем-то Красная останавливалась прямо перед ней, смотря глазами в глаза, будучи лицом к лицу, Абхилаша словно бы не замечала. Не прерывала мысли, не фокусировала взгляд на лице «несуществующей» сущности. Словно бы не замечала.

Наконец, случилась та ночь с Тиглатом, после его возвращения. О! Она умела ублажать мужчин. Но такого жуткого соития у неё не было практически никогда. Пока Абхилаша то нежно, то напористо двигалась в позе наездницы, Ксарнраадж молчаливым наблюдателем сидела рядом и была при этом такой… реальной! Лишь когда они закончили, Абхилаша обратила внимание на то, что место, откуда встала Королева, было слегка примято. Совсем чуть-чуть. Но этого хватило для жуткого осознания: «Она близко!» Если с этой стороны кромки реальности Красную было видно благодаря глазам драгоглазых, но влиять на события Королева никак не могла, то теперь стало ясно, что она вплотную приблизилась к действительности, к яви. И медлить было больше нельзя.

Абхилаша за прошедшие долгие месяцы, годы, пыталась найти решение. Она молилась Афродите. Снова. Хотя и обещала себе больше никогда этого не делать. И, казалось, даже почувствовала какое-то мановение, отклик… Пустой. Просто игра воображения. Она тайно осушила по всему Бхопалару больше полусотни человек, наплевав на всякие ограничения и конспирацию.

Именно за это по большему счету её в свое время и изгнали из храма, лишив сана жрицы. Нет, работать шлюхой на службе развратной богини она тоже не хотела, это правда. Но мало кто знал продолжение истории: нежелание выливалось в злость, злость лишала рамок и ограничений. Абхилаша по природе была расположена тянуть жизненные силы из людей. И будучи в храме Афродиты жрицей, она иногда по капле делала это с посетителями. Время это тянулось долго, пока она не стала немного… переусердствовать. Про Храм поползли нехорошие слухи, а на жрицу, которая не теряла с годами своей красоты и молодости, стали нехорошо поглядывать. Странные они — другие жрицы. Кто знает — может быть, это сама Афродита благословила самую умелую из них⁈ Но нет, объявили ведьмой. В чем-то были правы, конечно…

Абхилаша редко брала больше необходимого, но годы страха заставили её буквально сорваться с цепи. В городе появлялись трупы, лишенные праны. Она даже кровь пила, пусть и нечасто — очень уж удобный способ забирать жизненную силу без лишнего напряжения. К счастью, случались эти события нечасто, а её молодость, красота и привлекательность и так были прославлены, так что обилие сил и ещё больший расцвет женственности её тела едва ли кто-то сумел связать воедино с мертвыми людьми. Разве что пара новых жутковатых баек стала ходить по городу — да и только.

Но ни энергия и колдовская сила, которой было запасено теперь столько, что она и пару джунуюдха смогла бы убить, ни молитвы не были достаточными. Абхилаша с каждым годом все отчетливее чувствовала на своем затылке дыхание Ксарнраадж, чувствовала, как Королева водит незримыми руками по её бедрам, грудям… Разумеется, ничего такого не было, но какое-то незримое ощущение подсказывало, кричало, что она, Абхилаша, нужна. Что Ксарнраадж желает заполучить её тело, душу… Её всю. И этот взгляд… Злой, жаждущий, предвкушающий, когда Ксарнраадж сидела совсем рядом с ней на ложе Тиглата… Абхилаша поняла в тот момент, что времени у неё почти нет.

Кроме молитв и магии, той немногой, которой она владела, эллинка знала и другую силу, которой, наверное, было, что предложить ей… но и цена была велика. Очень велика!

Буквально после того, как она сбежала из спальни Тиглата, вновь явился он.

— Не спится, красавица, — принявший облик голого по пояс мускулистого старика с длинной, ровно подстриженной бородой и рогами, он снова появился поодаль. — Не спится. Это был не вопрос. Я знаю, что заснуть будет тяжело!

— Не ты ли мне споешь колыбельную? — Абхилаша зло посмотрела на Асамота. Когда он явился к ней несколько лет назад, она испугалась. Позже он навещал её от силы несколько десятков раз. И каждый был интересным. Новая информация, очередное предложение… Она слышала его имя от Тиглата. А сам Асамот являлся в плотский мир не во плоти, но ярлыком: проекцией сознания, видной иногда и вовсе всего одному человеку. Он неоднократно хихикал и говорил, что в эти-то места его ум теперь знает дорожку, и что так будет, пока не сгниет и не развеется по ветру какая-то крысиная голова. Но Абхилашу теперь это не особенно интересовало.

— Что ты, красавица! Колыбельные — это от святых дев! Хотя… — старик похабно улыбнулся, — тебе я готов сделать исключение. Но с продолжением. Интересные у тебя у тебя глаза. Красивые.

— Готова поспорить, что ты вновь решил запеть старую песню? Спасибо, конечно, за желание сберечь мою душу от любых опасностей в вашем жутком мире… Как его там?..

— Мы живем в Аду, — услужливо подсказал демон.

— Да. В Аду, — Абхилаша саркастично усмехнулась. — Но противные всему живому существа вряд ли являются теми, кому я готова доверить хранение такой ценности. Клыки тигра не тупее волчьих зубов, знаешь ли. И уж точно не спасение от них. И хватит уже говорить про мои глаза! Если ты ещё раз скажешь, что они удивительны и уникальны, то я…

— То ты что? Изгонишь меня? Ну… Это можно, конечно. Касательно фразы про клыки, то со второй частью утверждения соглашусь, — Асамот умно покивал, наматывая на палец бороду. — Но вот про уникальность твоих глаз больше говорить не буду. Видишь ли… Твой друг, от которого ты ушла всего несколько минут назад, он отдал мне похожие когда-то давно. И я их тщательно изучил. Очень тщательно.