Круг обреченных - Лаврентьева Ирина. Страница 22

На экстренном заседании обкома главный городской инфекционист заявил, что в городе — туляремия, вызванная не обычным, а сверхпатогенным штаммом. И хотя в естественных условиях похожий микроорганизм зафиксирован в отдельных районах Американского континента, а в Западной Сибири никогда не встречался, возбудитель инфекции был обнаружен в водопроводной сети. Но самое страшное — экстренная вакцинация обычной вакциной от болезни не защищала.

После того как были намечены необходимые меры купирования вспышки, Беседин, приказав Звереву остаться, обрушился без свидетелей на ответственного за режим представителя сверхзакрытого института.

— Это вы заразили город, — кричал он, топая ногами. — Если хотите — вы персонально! Сегодня же доложу свое мнение в Москву, самому генеральному!

— Советую повременить, — спокойно отвечал Зверев. — Иначе генеральному станет известна история вашего сына.

— Что-о? Мой покойный сын…

— Ваш сын, Евгений Юрьевич, жив и здоров, чего и вам желает. Интересная история, если вспомнить, что речь идет о первом секретаре одной из крупнейших областных парторганизаций. Молодой человек, мечтающий покинуть Родину, не может сделать этого, чтобы не навредить, служебному положению отца. Как же он выходит из положения? Улетает самолетом в Ленинград. По поддельному паспорту, между прочим. Там перебирается по снежку через границу, как революционер-подпольщик, честное слово. А уж из Финляндии попадает в Швецию, где проживает двоюродная тетка вашей супруги. О чем вы в соответствующих анкетах в свое время умолчали.

Отец тем временем объявляет об исчезновении любимого чада, изображает безутешное горе, ходит по моргам, разглядывает чьи-то протухшие останки.

Наконец, признает сына во вздувшемся до неузнаваемости трупе и хоронит его с музыкой. Восхищаюсь вашим хладнокровием. В последнем письме от тетушки вашей супруги, дошедшем до вас через третьи руки, говорится, что Ганс жив и здоров.

Чего и вам желает. Ганс — это, надо полагать, Георгий, верно?

Беседин слушал молча, разглядывая Зверева холодным взглядом.

— Вы не сможете это доказать.

— Ну почему же? Если подключить соответствующие службы — очень даже смогу. Но я пока подключать не буду. А вы не будете звонить генеральному.

— Ты кого это пугать вздумал?! — взъярился было Беседин, но тут же оборвал сам себя:

— Дайте по крайней мере нужную вакцину! У вас она есть. Я знаю, что ваших сотрудников прививали.

— Наших сотрудников прививали от гепатита А. Скоро лето, сезон заболеваемости. Никакой специальной вакцины от этой туляремии у нас нет.

Понимаете? А если окажется, что она есть, следовательно, окажется, что есть и штамм, против которого эта вакцина разработана. Понимаете? А мы ведь — мирные люди, занимаемся, как известно, мирными проблемами. Но вы не беспокойтесь: заболевание от человека к человеку не передается. Заболевший является тупиком инфекции. Так что больше смертей не будет…

— Вполне достаточно того, что уже есть, — буркнул Беседин.

Мужчины молча смотрели друг на друга. Обоим было ясно, что эта внезапно возникшая в городе эпидемия еще сыграет свою роль в дальнейшей судьбе каждого из них.

…Эпидемия туляремии, вызванная неизвестным науке возбудителем, привела в город сразу две комиссии: Минздрава и Министерства обороны. Последнюю возглавлял начальник того самого главка, в ведении которого было бактериологическое оружие, генерал-полковник Егоров. Прибыл в город и один из членов ЦК партии.

Официально разносчиком инфекции были объявлены обычные домовые мыши, которые каким-то неведомым образом прогрызли трубы городского водопровода и внесли туда неведомую доселе разновидность инфекции. Виновными в трагических событиях были «назначены» партийное руководство города и лично товарищ Беседин.

— На сто пятьдесят смертей, Евгений, глаза не закроешь. Чтобы успокоить людей, надо найти виноватого. Тебе придется взять это на себя, — проникновенно глядя в глаза Беседину, объяснял член ЦК. — Мы не можем бросить пятно на институт. Если признать, что утечка произошла с территории Солнцегорска, придется признавать и наличие соответствующих разработок. Это немыслимо. И генсек ничего не должен знать о случившемся. Нужно беречь его здоровье, сам понимаешь. Следовательно, виноват город. Его коммунальные службы. Его руководство. То есть — ты. Но партия тебя не оставит. Мы поможем тебе с устройством. И готовы выполнить твои пожелания. В разумных пределах, разумеется.

— А в самом институте кто-нибудь понесет ответственность? — поинтересовался Беседин.

— Если тебе от этого легче, скажу: да, понесут. Каримов, завлаб. И Зверев, ответственный за режим. Да тебе-то что? — откликнулся генерал Егоров.

— Ничего, это я так. Скажите, товарищ генерал, в институте есть нужная вакцина? Мы могли бы спасти жителей города?

— Вам-то что? — теперь уже достаточно жестко оборвал его генерал. — Вы не о жителях думайте, а о себе.

По завершении работы обеих комиссий Беседин был снят с должности первого секретаря обкома сибирского города. А через пару месяцев всплыл в Ленинграде. Вторым секретарем обкома.

А через несколько месяцев в Ленинграде возник и Зверев. Он вышел на Беседина с просьбой о трудоустройстве — из института и он и Каримов были уволены. И Беседин помог. Почему?

Во-первых, Зверев знал то, что знал. А тогда, в самый расцвет застойных времен, его знания были для Беседина смерти подобны. Сын — перебежчик. Да еще заживо похороненный. Да еще с ведома отца. Эта леденящая кровь история была явно не для ушей дряхлеющего сентиментального Папы. Так что лучше уж иметь головную боль рядом, перед глазами…

Почему Беседин попросту не избавился от Зверева? Потому что почуял своего. Как рыбак рыбака. Почуял, что с этим человеком можно делать большие дела. И не ошибся.

Глава 17

ДОСЬЕ

Вынырнув из водоворота перестройки, Беседин внимательно присмотрелся к бушевавшей вокруг войне за передел собственности. Жизнь людей его круга представляла собой перманентный театр военных действий. Гремели выстрелы, взрывались бомбы. Одна смерть вызывала ответные действия противной стороны и влекла за собой другую смерть. Преступные группировки, бизнесмены и предприниматели — все жили в состоянии хронической вендетты. Оценив ситуацию, Евгений Юрьевич понял, что подобный способ существования вряд ли позволит ему дожить до глубокой старости. А дожить хотелось. Следовало придумать свой, отличный от других метод воздействия на опасных конкурентов, непокорных сообщников. Беседин вспомнил о разработке секретного сибирского НИИ и вызвал Зверева.

— Скажи, Алексей, а где сейчас Каримов? Он ведь, насколько я помню, тоже в Питер приехал. И ты, кажется, принимал участие в его судьбе?

— Да. Он в одном из институтов трудится. Я его и пристраивал. Не знаю, как он там преуспевает. Учитывая полный развал науки, думаю, что совсем не преуспевает.

— У тебя сохранилось на него досье?

— Да.

— Подними досье, дополни данными о нем на сегодняшний день и доложи.

Через неделю Зверев сидел в кабинете Беседина с пухлой папкой в руке.

— С чего начнем?

— С начала.

— Тогда вот: «Психологический портрет Каримова Рустама Каримовича».

Читаю. Зверев нацепил очки.

— "Каримов Рустам Каримович родился в тысяча девятьсот сороковом году в Фергане в семье служащих. Мать — татарка. Преподаватель муз-училища. Отец — узбек. Начальник цеха гидролизного завода. Рустам — старший ребенок в семье. У него были две младшие сестренки-близнецы, умершие во время войны от дизентерии.

По имеющимся сведениям, мать Каримова любила дочерей гораздо сильнее первенца и очень горевала об их смерти. Желание доказать, что он лучше, и было, видимо, причиной развившегося невероятного честолюбия. Каримов был первым учеником в школе. Учился неистово. После окончания школы с золотой медалью поступил в Ленинградскую военно-медицинскую академию. Поразил экзаменационную комиссию уровнем знаний. В академии также был одним из лучших. По воспоминаниям однокурсников, не вылезал из библиотек. И вообще, вел прямо-таки монашеский образ жизни. Что не помешало ему жениться перед окончанием учебы на дочери руководителя кафедры микробиологии. Каримов посещал научное общество именно на этой кафедре и был любимым учеником профессора. На пятом курсе стал членом семьи. По распределению попал сразу же в Солнцегорск-13, что считалось исключительно удачным. Большие деньги, интересная работа. Жена уехала с ним, не закончив обучение в пединституте.