Прилив - Бёрлинд Силла. Страница 80

— Мы можем взять паузу?

— Скоро. Это вы написали письмо?

— Да.

Стилтон откинулся на спинку стула. Все кончено. Метте наклонилась над магнитофоном:

— Мы берем паузу.

Форс и Клинга несколько часов допрашивали Лиама и Иссе. Оба выросли в Халлонбергене. Лиамом занялся Клинга. Он примерно знал, что услышит, еще до того, как проверил имеющуюся в базе информацию о Лиаме, где нашел массу всякого подросткового дерьма. Когда Лиам закончил рассказывать о том, как папа помогал колоться его старшей сестре за кухонным столом, сложилась окончательная картина, понятная Клинге.

Сломленные дети. Ведь так она их назвала? Та женщина, которую он видел в каком-то ток-шоу. Лиам был в высшей мере сломленным.

Примерно ту же картину получил Форс при разговоре с Иссе. Родом из Эфиопии, он был предоставлен самому себе, до того как начал драться. Сломлен и травмирован. До отказа заполнен неконтролируемой агрессией.

Теперь вопросы касались боев в клетках. Полицейским потребовалось немало времени, чтобы вытянуть из Лиама и Иссе известную им информацию, но постепенно все открылось. Имена других парней, которые организовывали бои, и самое главное: когда будет следующий бой. И где. На острове Свартшёландет, на старом закрытом цементном заводе. Ныне пустом и запечатанном. Для всех, кроме избранных.

Форс установил слежку на месте за несколько часов до боев. Стратегия заключалась в том, чтобы дождаться начала, а потом действовать. Когда первых мальчиков заперли в клетках и публика начала скандировать, мероприятие быстро пресекли. Полиция оцепила все возможные пути отступления и отправила внутрь людей, вооруженных до зубов. Стоявшие снаружи автозаки вскоре заполнились под завязку.

Выходивших с завода Форса и Клингу встретили журналисты и фотографы.

— Как вы узнали о боях?

— Довольно давно, с помощью слежки; в последнее время эта тема была в приоритете, — сказал Форс в одну из камер.

— Почему вы не разоблачили их раньше?

— Мы хотели быть уверены в том, что нужные нам люди есть на месте.

— И сейчас они были?

— Да.

Когда к Форсу поднесли еще одну камеру, Клинга ушел.

Некоторые из группы покинули помещение. Оливия осталась, как и Буссе Тюрен и Лиза Хедквист. Все чувствовали примерно одно и то же. Нечто похожее на облегчение, вызванное тем, что нераскрытое убийство почти раскрыто, вперемешку с собственными личными переживаниями. Для Оливии важен был мотив.

Почему?

Хотя она и догадывалась.

Троице, сидящей в комнате для допросов, принесли кофе. Атмосфера была довольно спокойной. Двое из присутствующих чувствовали облегчение, а третий, то есть третья, — возможно, что-то близкое к этому. Метте снова включила магнитофон и посмотрела на Еву Карлсен:

— Почему? Сможете рассказать?

Она вдруг сменила тон. Больше не было голоса бездушного следователя. Такого, у которого одна цель — вытащить признание. Новый голос принадлежал человеку, который, обращаясь к другому, надеется понять, почему мы совершаем те или иные поступки. Как надеется получить знание.

— Почему? — переспросила Ева. — Расскажу.

Карлсен выпрямилась. Если она расскажет почему, ей придется пройти через сильную боль. Подавленную боль, спрятанную внутри. Но ей, по крайней мере, хотелось дать объяснение. Выразить словами то, что она всю жизнь пыталась искупить.

Убийство Аделиты Риверы.

— С чего мне начать?

— С чего желаете.

— Все началось с исчезновения Нильса. Тогда, в восемьдесят четвертом, он исчез, не сказав ни слова. Просто пропал. Я думала, что его убили, что что-то случилось там, в Киншасе; вы, наверное, тоже так думали? — Ева посмотрела на Метте.

— Да, это была одна из гипотез.

Ева кивнула и провела одной рукой по другой. Сейчас она говорила очень тихо и осторожно.

— Что бы ни было, он так и не появился. Я была в отчаянии. Я любила его и была совершенно потеряна. Потом появились вы и показали мне эти туристские фото из Мексики. Я узнала его. Он был живой, загорелый, на каком-то курорте в Мексике, и я стала абсолютно… не знаю… почувствовала полную ненужность. Ни звука от него, ни открытки, ничего. Он просто загорал там, а я ходила здесь и переживала, была в отчаянии и… в этом было что-то жутко унизительное… как будто он просто наплевал на меня…

— Почему вы не сказали, что на фото — он, когда я показала вам снимок? Тогда, в восемьдесят пятом?

— Не знаю. Как будто я… я хотела достать его сама, получить объяснение, понять, почему он так со мной поступил. Было ли между нами что-то не так и он хотел ранить меня, или что он там хотел. Потом я поняла, в чем дело.

— Как?

— Когда получила другие снимки.

— Те, которые мы обнаружили у вас дома?

— Да. Я обратилась в иностранное бюро, наняла специалистов по поиску пропавших, рассказала, где его видели в последний раз — в Плайя-дель-Кармен в Мексике, вы как раз показали мне эти снимки оттуда, — и они начали искать его, и нашли…

— Там?

— Да. И потом они отправили ряд фото сюда, с ним и молодой женщиной. Интимные фото, сцены секса, из спальни и гамаков, с берега и отовсюду… вы сами видели их, ужасно. Возможно, это звучит… но я сломалась… Я не просто была отвергнута; он повел себя, как будто я воздух и не более, не живой человек, а кто-то, с кем можно обращаться, как… я не знаю… А потом наступил этот день.

— …когда эта молодая женщина вдруг появилась на Нордкостере?

— Да. Беременная. От него. Приехала брюхатая и понятия не имела, что я узнала ее по фотографиям. И я сразу поняла, что ее сюда прислали.

— Нильс прислал?

— Ну да. Зачем ей еще было здесь появляться? А потом как-то вечером я увидела, как она проскользнула за нашу дачу, а я до этого выпила вина и стала… не знаю, я впала в бешенство. Что она там делала? Около нашего дома! Искала что-то? А потом…

Ева умолкла.

— Ну а где были Сверкер и Альф Стейн? — спросила Метте.

— В доме. На самом деле я не хотела, чтобы они у меня жили, но их выгнали из гостевого поселка, и они переехали ко мне…

— И что случилось потом?

— Мы выбежали в сад и затащили эту женщину в дом. Она начала драться и кричать; тогда Сверкер предложил остудить ее немного, он был под кайфом.

— И вы повели ее наверх к бухте Хасслевикарна?

— Да, мы хотели уйти подальше от людей.

— Что произошло там?

Ева мяла большой палец другой рукой. Ей пришлось глубоко погрузиться в воспоминания, чтобы найти нужные слова.

— Когда мы поднялись туда, воды не было; наступил отлив, сизигия, берег простирался далеко до моря. И тут мне пришла в голову…

— Идея с приливом?

— Я пыталась вытянуть из нее, что она там делала, что искала, где Нильс, но она не произнесла ни слова, просто молчала.

Ева больше не могла поднять глаз. Голос стал еле слышен.

— Парни взяли лопату и выкопали яму… посадили ее туда… потом начался прилив…

— Вы знали, что он начнется?

— Я несколько лет прожила на острове; все жители знают, когда наступает сизигия. Я хотела напугать ее, заставить рассказать…

— Она рассказала?

— Сначала — нет. Потом… когда пришла вода… в конце…

Ева замолчала. Метте пришлось заполнить паузу:

— Она рассказала, где Нильс спрятал деньги?

— Да… и где он жил.

Стилтон чуть наклонился вперед.

— И потом вы оставили ее?

Впервые за весь допрос он что-то сказал. Ева вздрогнула. Она переживала болезненный разговор с Метте, мужчины же рядом не существовало. Вдруг он дал о себе знать.

— Парни убежали домой. Я осталась. Я понимала, что мы зашли слишком далеко, все это было безумием. Но я ужасно ее ненавидела, эту женщину в воде. Хотела поиздеваться над ней за то, что она забрала моего Нильса.

— Убить ее.

Стилтон сидел в том же положении, наклонившись вперед.

— Нет, мучить ее. Может, это звучит странно, но я не думала, что она умрет. Я не знаю, что крутилось в моей голове. Там было просто темно. Потом я ушла.