Падь Золотая - Лавринайтис Виктор Брониславович. Страница 28

Федя смутился и побежал к дому. Ребята — за ним.

Дедушка оказался прав. Самый неопытный человек по первому взгляду мог убедиться, что дом построен недавно. Бревна еще не очень потемнели. Федя облазил, его со всех сторон и сообщил ребятам точную дату постройки. На одном бревне было вырезано — «1940 год».

Значит, та поляна.

Ребята бегом вернулись к фонтану. Федя определил по компасу направление точно на восток. Женя отмерил двадцать пять шагов.

— Здесь! — стукнул он лопатой и сразу же принялся копать.

Все окружили его и, суетясь, толкая один другого, бросились помогать. Феде стало тесно, он оглянулся — рядом работал Алик.

— Уходи ты! — сквозь зубы процедил Федя.

Алик покорно отошел. И в ту же минуту от сильного толчка в грудь Федя полетел на спину. Он мгновенно вскочил, разыскивая обидчика, и опешил. Перед ним стояла Наташа и смотрела гневно, в упор.

— Что ты? — оторвался от работы Женя.

— Ничего! — буркнул Федя. — Упал я нечаянно…

Скоро лопата стукнулась о камень. Как ребята ни расширяли яму, везде был камень. Он оказался таким большим, что, несмотря на общие усилия ребят и дедушки, не трогался с места. Стало ясно, что «Описания» здесь нет.

— У партизан шаги большие, а мы отмерили маленькими, — подумав, сказал Боря.

Ребята ухватились за эту мысль, но их ожидала новая неудача. Под тонким слоем дерна опять оказался сплошной камень. Все устали, исцарапали руки. Женя с Пашей перечитывали дневник.

— Может, «Описание» уже давно кто-нибудь выкопал? — высказал предположение Алик.

Никто ему не ответил.

— Стоп, Женя, — крикнул Паша, — не там копаем!

— Почему, Паша? Тут всего шагов десять будет.

— Ну да, десять шагов… Боря говорит — больших шагов. А мы. Женя, забыли, что партизаны были раненые, кое-как шли. Значит, шаги у них особенные. Сейчас мы точно узнаем. Дедушка, представьте, будто вы партизан, будто вы, раненый и больной, закопали «Описание» и измеряете, сколько шагов от фонтана. Все представьте, как в дневнике написано. Только шаги чуть побольше делайте. Партизаны выше вас ростом были.

Дедушка молча подошел к фонтану и, не обращая внимания на летящие брызги, полуприкрыл глаза, задумался, наклонил голову. Потом оперся на двустволку, как на костыль, и тяжело шагнул. Вторая нога его волочилась.

Он останавливался, с трудом переводя дыхание, припадал к земле, поднимался, опираясь на ружье и, точно преодолевая страшную боль, с неимоверным усилием передвигал волочившуюся ногу.

Ребята и не думали, что дедушка может так представлять, словно актер. Готовый было вырваться у них смех замер. Как бывает в кино, им вдруг показалось, что все это правда, что великий герой, да, сам великий красный партизан дядя Сережа, только сейчас закопал «Описание» и измеряет до него расстояние. Вот он запишет в дневник количество шагов и, окончательно лишившись сил, рухнет в траву. Он сделал все, что мог: рассказал своим товарищам, советским людям, как найти сказочную падь Золотую. Ему самому больше уже никогда не суждено ее увидеть…

Дедушка выпрямился и сказал обычным голосом:

— Копайте-ка, герои, здесь.

Однако ребята не трогались с места. Далекое прошлое, вставшее перед их глазами, не исчезло. Ведь, может, на том месте, где они стоят, лежал дядя Вася. Партизаны лежали долго. Лил холодный дождь. Наконец дядя Сережа очнулся. «Пойдем, Вася… Вдруг „Описание“ не найдут… Пропадет тогда Золотая падь…» И пошли. Поползли, припадая, цепляясь за мокрую, скользкую землю, живые только одной мыслью: «Дойти!»

А осенний дождь все лил, лил. Глухо шумел темный кедрач. Тоскливо подвывал ветер.

— Где же они сейчас? Где? Неужели так никогда не узнаем и не увидим?..

— Ну, полно, полно! — пощипывая ус, приговаривал дедушка. — Экий я дуралей… устроил спектакль. За работу, за работу! Копай-ка, Женя! Скажи пожалуйста… Начальник экспедиции, что раскис, а?

Наконец Женя, сделав над собой усилие, начал рыть.

— Помогайте, ребята! — строго сказал он.

Работа и вновь появившийся азарт мало-помалу отогнали нахлынувшие мысли.

Скоро лопата опять стукнулась о камень. Но, когда ребята расчистили дерн, они увидели, что на этот раз камни были мелкие, не такие, как в первых ямах. Под камнями виднелось гнилое дерево.

— Здесь!

Они осторожно разобрали камни и выбросили рассыпающиеся от прикосновения гнилушки. Под ними было еще что-то, похожее на круглый плоский булыжник. Когда ребята вгляделись, то увидели, что это не булыжник, а заржавленная, почерневшая фляга.

— Нашли! Вот оно!..

Паша от нетерпения глотал воздух и силился что-то сказать. Боря хлопал себя по бокам и приплясывал. Женя широко улыбался и размахивал руками над головой, будто молча кричал «ура».

— Пойдемте, герои, в дом. Там и прочитаем, — предложил дедушка.

Ребята столпились у стола. Фляжку пришлось разрезать. Проржавевшая до дыр, она резалась легко, как тонкий картон. Скоро из нее был извлечен темный матерчатый сверток. Женя осторожно разматывал слой за слоем — видимо, «Описание» было замотано в бинт. Наконец показалась бумага. Смахнув выступивший на лбу пот, Женя долго разворачивал слежавшийся, покрытый пятнами плесени лист.

Все следили за каждым его движением.

— «Описание… дороги… Золотой…» — прерывающимся голосом прочел Женя. — Оно, ребята! Только много слов стерлось, трудно разобрать. Берите карандаши, сразу перепишем. Во второй раз бумагу не развернуть, рассыплется.

Общими усилиями ребята разбирали каждую букву. Когда записали все, что могли разобрать, получилось так:

— Вот тебе на!

— Шли, шли…

Ребята удивленно переглянулись и опять уткнулись в бумажку, силясь вникнуть в смысл этой тарабарщины.

— Ну что? — первым заговорил Федя, обращаясь к Алику. — Воровал и зря! Выкуси-ка Золотую падь!.. Смотри-ка, он уже и голубя держит! Тоже письмо Володе послать собрался? Зачем голубя взял? Твой он?

— Мешает тебе Алька?! — вскипела Наташа. — Я ему голубя дала. Федька, в последний раз предупреждаю…

— Мешает! — крикнул Федя, сдвинув картуз на затылок. — И ты не заступайся, а то…

— Ну, скажи — что!

— Федька, не задирайся! — неожиданно вспылил и Паша.

— Эх ты, планщик! Ну-ка, придумай сейчас план! Что, нос повесил?

— А ты разведай!

Обида от неожиданной неудачи готова была вылиться в общую ссору. Минута — и началась бы потасовка.

— Дай ему, Федька! А ты, Пашка, чего смотришь? Начинайте драку! — перекрыв шум, раздался спокойный голос.

Сразу притихнув, все обернулись на него.

Женя, сдвинув светлые брови, сурово смотрел на ребят.

— Что же вы не деретесь? Подеритесь! Легче будет, поможет падь Золотую найти… Драться? — прищурив глаза, тихо продолжал Женя. — При дедушке? При этом… Альке? Другого места нету?

Драчунов точно холодной водой облили.

— Из-за вашего Альки все и получается! — пробурчал Федя, отходя к столу.

Паша, смущенно улыбаясь и поправляя свой хохолок, уткнулся в «Описание».

— И думать нечего. Сам черт не разберет… — пропыхтел через несколько минут Федя.

— А ты, Пашка, чего в угол уставился?

— Эх, Женя! — вздохнул Паша. — Первый раз в жизни удалось по-настоящему разозлиться, и то ты не дал. А сейчас, наверное, больше никогда не получится.

— Ты над «Описанием» думай.

— А что тут придумаешь? Какие-то буковки — и всё…

Женя сердито отвернулся от ребят:

— Дедушка, а вы почему не разгадываете «Описание»?

— Чему не мастер, Женя, тому не мастер, — развел руками дедушка. — У меня для разгадок всяких таких закорючек склад ума не подходит. Не могу.

— Вы следопыт, дедушка. Вы по следам не найдете Золотую падь?

— Нет, Женя. По следам, прямо сказать, не найти. Двадцать шесть лет такой срок, что ни одного следа не осталось.