Путёвка в спецназ (СИ) - Соколов Вячеслав Иванович. Страница 28

— Ты это брось! Нет в том твоей вины, сколько мужиков по вахтам работает… И что? Пойми! Нельзя возле юбки просидеть всю жизнь, — и резко выбросил вперед руку, прерывая пытавшегося что-то сказать Антона. — Знаю, что скажешь: просила не уезжать, так, не только она одна. Или, может, предчувствовала? А чего дома не сидела? Ты глазами не сверкай! Таким макаром, можно кого угодно обвинить… А виноваты ублюдки, напавшие на твою девушку и только они! А не ты или она. Так что просто помоги девочке… — обводит нас всех взглядом. — Парни, плохая она совсем, закрылась в себе и как будто того… — капитан многозначительно постучал себя по виску. — Вот только как про Листика разговор зашел, что-то промелькнуло… такое… не знаю… Вот я и решил рискнуть, и, похоже, не зря. Так что не для себя, для нее — постарайся. Понял?

— Да, командир, только писатель из меня… — Антошка грустно вздохнул. — Я и домой то: жив, здоров, кормят нормально! А тут надо… Сам же говорил, туману, про секретность. Вымарают же.

— Кто?

— Ой, да ладно, командир, не поверю, что наши письма не читают!

— Кхм… А это мысль! Ты напиши, вон Милославский тебе поможет. Зря, что ли в институтах учился? А мы там с Васильевым вымараем, для антуражу. Создадим завесу тайны! Только надо, чтоб она поверила, что здесь опасно, и начала за вас ребятки волноваться. Тогда и на глупости времени не останется. Согласен: жестоко! Но по-другому никак! Мать девочки вообще в ужасе — дочь свою не узнает! Главное растормошить — пиши, а Васильев завтра вечером передаст. Ну, а потом по почте!

Поставил задачу и свалил, а я расхлебывай. Вот ведь… Как быть? Я ведь тоже в письмах: жив, здоров, в штабе все так же скучно, тайга: сотовый не ловит, интернета нет — все нормально. Как выяснилось: у парней та же беда! Два часа мы всем коллективом творили. Отнесли Рогожину на цензуру, тот почитал, и обозвал нас: бездарными баранами. Сел писать вместе с нами… Еще через полчаса позвали Степаныча… Потом подключился Васильев, пошло веселей, психолог — есть психолог! И ругался он всякими не понятными словами, от чего это было еще веселей. Правда, ругался он только на нас, а Рогожина с Ивановым мягко укорил. Вроде как:

— Ну, от вас-то я такого не ожидал!

На что командир жутко обиделся:

— Умный, да? Слова разные, научные знаешь? Вот сам и пиши!

Написал. За пятнадцать минут — написал! И гордо зачитал нам, предварив свое выступление словами:

— Учитесь, бездари!

Выслушали. А куда деваться? Молодец конечно — хоть на выставку отправляй! Высокий стиль, однако! Но…

— Виктор Петрович, ты теперь всегда за Листика писать будешь? А может, ты хочешь в девочке комплекс неполноценности развить, а? — полным скепсиса голосом поинтересовался Рогожин.

— С чего бы это? — недоумевающий майор удивленно уставился на капитана.

— А с того! У меня же образовался! Так, от тебя толку нет. Шел бы ты отсюда, писатель! Хотя стой! Будешь ответственным за вымарку. Листик пиши сам, сил нет сочинять! А товарищ майор покажет, в каких местах закрашивать… Для антуражу. Блин, вот сколько раз было сказано: лучшее — враг хорошего!

Написали, Васильев, конечно, плевался, а вот командир был доволен… Как он выразился:

— Не шедевр, зато от души!

Зато как он матерился, когда ехидный Балагур подсунул ему под нос, наше первое творение… Почти один в один. Вовка даже не расстроился от того, что схлопотал еще один наряд, такое лицо у командира было!

"Здравствуйте, Вера! Пишет вам… он же Листик. Мой командир, капитан… это тот, что с четырьмя звездочками, передал мне ваше письмо. Большое спасибо, за то, что вы мне написали. Мы с ребятами очень волновались за вас. Как ваше здоровье, что говорят доктора? Вы их слушайте, плохого не посоветуют, там очень хорошие врачи. У нас вот… там лежал, его… так они… думали, что… а он… теперь бегает, как все. Главное: что вы живы и ваши родители тоже, им сейчас очень тяжело и нужна ваша поддержка. Мой командир, капитан… сказал, что вы девушка сильная, и сможете о них позаботиться. Я думаю, что вы со всем справитесь и будете счастливы — вы девушка красивая! Очень жаль, что мы познакомились при таких обстоятельствах, возможно, если меня… то мы еще на вашей свадьбе погуляем. Очень на это надеюсь, но здесь… и… в любой момент. Но если… то обязательно, навещу вас, а может и вместе с ребятами. Вы не будете против? Мне еще… служить. Передайте привет вашим родителям, скажите спасибо маме за лестный отзыв обо мне. Надеюсь меня… и я вас… при встрече! Заканчиваю письмо, пришел… так что пора! Жду вашего письма! Вы даже не представляете, какая это радость письмо на… От ребят привет! До свидания, ваш…"

— Виктор Петрович, будешь письмо отдавать, грамотно там объясни, что это за кляксы. Туманно, но чтоб поняла! Сделаешь?

— Обижаешь, Руслан Иваныч, что я не понимаю. Вот только меня кое-что в этом письме беспокоит.

— И что же?

— Обещание приехать… А если девочка влюбится? В ее то возрасте? Как бы хуже не вышло!

Тут все уставились на пылающие уши Листика. И тут Рогожин добродушно засмеялся, и, хлопнув Васильева по плечу, резюмировал:

— А ты, Петрович, не беспокойся. Похоже, наш пострел и правда в гости собрался, и на свадьбе гулять в роли жениха надеется!

— Товарищ капитан, — подскочил, красный как рак, Антошка, — вы, что такое говорите?

— А ну цыть, жених! Видишь, генерал говорит, — и, состроив серьезное лицо, возмущенным голосом, добавил: — Кстати, забыли написать, что я строгий! Косяк! Надо добавить!

— Э нет! Нафиг, нафиг, — майор торопливо спрятал письмо, — не будем девочку разочаровывать. И так четыре часа потеряли! Так что пойду я. До свидания, товарищ добренький капитан! — и пока Рогожин возмущенно хлопал глазами, шустро свалил.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Вот только подумаю, что Рогожин нормальный человек, как тут же — на тебе, в нем опять просыпаются садистские наклонности. Это надо додуматься!? Придумал: плавать через речку — туда и обратно. Я, конечно, люблю это дело, если кто забыл то: я кандидат в мастера спорта по плаванью. Но, не в ноябре месяце же! Вода ледяная! Сволочь, одним словом! Хотя нет! Только садист…

Стоим на берегу, не слишком широкой реки, переплыть раз плюнуть, в смысле в нормальных условиях. А в такой майдан? Представляете, я замерз только при виде спокойно раздевающегося капитана, а тот, не торопливо сложил одежду на бревнышко, которое мы только что притаранили. Ну как бревнышко? Охрененых размеров бревно, вот что это было! Хотя капитан сказал: "Берем, вот это маленькое бревнышко!" Не спорить же с ним, все лучше, чем бетонную плиту таскать, в любом случае удобней…

Сложил вещички и полез в воду, у меня аж мурашки по телу побежали, и передернуло всего! А этот, как ни в чем не бывало, правда, громко матерясь, нырнул и айда саженками речку мерять! Два раза туда обратно махнул, вылез, неторопливо обтерся большим полотенцем и так же спокойно, не спеша оделся.

— Ну что, пернатые, убедились, что у командира с головой порядок? Вижу, что нет! Но плавать все равно будете. Итак, заходим в воду парами, туда и обратно, и сразу в спарринг — греться. Все понятно? Первые: Мажор и Пепел!

— Руслан, погодь! Ну, нельзя же так! Простынут ведь! — попытался вмешаться Степаныч.

— Вылечишь!

— А если нет? А если в больничку слягут? Что тогда?

— Не должны!

— А если?

Какой все-таки хороший мужик, наш старший прапор! Заботится о нас! Не то, что этот садюга мерзкий!

— Не должны!

— Все нет, но ведь и одного много!

— Есть предложения?

Вот тут мы всем коллективом затаили дыхание. С надеждой устремив взгляды на этого прекрасного человека, заступившегося за нас бедных!

— Да. Давай я им чайку дам. Будет медленнее, за то наверняка и никто не заболеет!

— Хм… Тогда скорей всего придется, лишних пять-шесть раз сплавать. Хм… Зато наверняка терморегуляцию наладим! Да и лишним не будет. В снегу как в пуховой перине спать смогут! Только, что ж ты старая перечница сразу не сказал, что у тебя нужные травы есть?