Путёвка в спецназ (СИ) - Соколов Вячеслав Иванович. Страница 31

— Жив, — кричу, — Кирюха жив!

А он так счастливо улыбнулся:

— Есть Бог на свете, есть!

И тут как шандарахнет. Меня на землю швырнуло, в глазах туман, в ушах звон, боль во всем теле… И вот уже теряя сознание, увидел Федю. Он полз ко мне — окровавленный, в изодранной рясе. Полз, загребая одной рукой, а потом замер на миг и рухнул лицом в землю.

В себя я пришел только в госпитале. Сразу скажу, Кирилл остался жив, его трупы спасли, которыми он был завален, почти все осколки им достались. А вот Федька погиб — как офицер погиб, как настоящий десантник, а не, как фанатик — которого из него сделали. За други своя, жизнь отдал!

Степаныч, закрыв лицо руками, глухо произнес:

— А у меня не хватило сил, даже на могилку съездить, матери в глаза посмотреть. Не смог я… Виноват перед ней… Мне как сказали, что Федька умер, так я и попросился, чтоб перевели меня куда подальше. Сломался я. Если бы не встретил тогда, парнишку одного, с такой же пустотой в душе, так, наверное, и не оправился никогда… Спасибо Руслану, к жизни меня вернул…

— Какому Руслану, — не выдержал и так долго молчавший Балагур, — не уж-то нашему?

— Нашему, нашему, — неожиданно лицо Степаныча озарила добрая улыбка. — Какому, же еще! — и хлопнув себя по ногам, скомандовал: — Ладно, хлопцы, берите "лавочку", и айда в казарму… Буду вам чаек на завтра варить. Пьеро, поможешь? Вот и хорошо!

Встали с бревна, все еще пришибленные рассказом Степаныча, и поплелись отдыхать… Ну, по крайней мере, была такая надежда. Кстати: весьма вовремя, из-за угла показалась целая демонстрация, во главе которой вышагивал приезжий поп.

А мы что? Мы ничего! Бревно тащим — стало быть, делом заняты. Рогожин то не всегда рядом, а так, ни у одного офицера язык не повернется остановить и попытаться озадачить. Это чужих касается, местные и так цепляться не будут.

И вдруг из-за наших спин раздается громовой бас:

— Юра? Юра!!! Иванов!!!

Мы аж притормозили. Интересно ведь, кому это наш Дед так понадобился? Возле столовки, от которой мы так и не успели отбежать, стоял здоровенный, бородатый мужик в рясе. Наверное, это и есть приезжий поп — отец Евлампий. И раскинув руки вешал:

— Юрка! Живой! Я ведь похоронил тебя давно!

А наш Степаныч, бледный, с белыми губами шептал:

— Федя, живой, живой!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Вот кто бы сомневался? Только не я. Плавать мы на следующий день не пошли, "чаек" то варить не кому. Степаныч, естественно, завис со своим нашедшимся другом, и капитан, традиционно, гонял нас — в искусстве убивать себе подобных…

Вот почему, все люди как люди, а я в спарринге постоянно с командиром? Нет, мое самолюбие, конечно, весьма на высоте от осознания того, что Рогожин считает, что для меня нет противников среди парней… Вот только, он с завидной регулярностью загоняет это самое самолюбие под плинтус, и оно тихонько там поскуливает! Вот может быть с Пеплом потягаться? Он парень резкий, всю жизнь единоборствами занимается. А, бесполезно — не разрешит, капитан меня только с Сашкой выпускает — на ножах. А без оружия — фиг. Хотя да! Прав командир, прав! Не то чтоб я совсем круче всех, парни то у нас резвые и настучать в ответку могут, но… Как сказал Рогожин, пару недель назад:

— Еще месяц и будешь тренироваться с парнями, а пока ешь землю.

— Ну, Руслан, сколько можно по морде получать?

— А-а-а! Легкие победы любишь? Ясно, ясно…

— Да что тебе ясно-то? Я понимаю, ты бы какие-нибудь приемы новые показывал, а так просто возишь меня по земле… Парни ржут, я так совсем авторитет потеряю! Что тогда? А так пусть и с ответкой, но постоянно напоминаю что сильней!

— Ты с Лаки спаррингуешь — на ножах.

— Вот именно. Я ему в половине случаев проигрываю! И что получается? Что я совсем ослаб?

— Дурак ты, а не Мажор. С ними ты на месте стоять будешь, а против меня все время растешь! Потерпи, нужно создать зазор между вами… Стисни зубы и старайся! Давай так, как только свалишь меня с ног или синяк там поставишь — сразу же ставлю на спарринги… На пол тренировки, а потом снова со мной.

— Ты прикалываешься? Где ты, а где я?

— Ну, значит, жри землю!

— Злой ты.

— Сам дурак. Я из тебя бойца сделаю. Ну, или покалечу!

— От спасибо, от это удружил!

— Да, пожалуйста, обращайся.

Хотя, что греха таить, Лаки — Руслан тоже чаше других на холодняке гоняет. Хм… А ведь со стороны видно, что у Сашки нет конкурентов среди нас. Я, по сути, только за счет реакции и скорости, бывает, побеждаю, а он за счет техники, и если чуток быстрее станет — все копец. А расти, можно, только, если есть к чему стремиться… Наверное, надо Руслана попросить и на холодняке меня погонять! Блин, как представлю, что Саня меня каждый раз уделывает, так холодным потом покрываюсь… Да будь ты не ладно — самолюбие мое…

После мордобития, поплелись к Васильеву. Мы там задачки по математике решаем, головоломки всякие и еще в шахматы играем, ну и лекции от майора, куда без них… Вот только не надо смеяться! Не до смеха тут…

Беда пришла, откуда не ждали. Степаныч как-то поинтересовался, кто умеет играть в шахматы. Оказалось, что не умеют только, Маркони и Балагур. Хотя с последним понятно, у него другое увлечение! А у Тихони вообще разряд. Так вот, когда даже Витька проиграл, стало ясно — тупеем! Рогожин даже за голову схватился и отправил нас — Васильева развлекать, по пути припомнив красные ухи Листика, когда он засмущался, из-за письма.

Самое здоровское, что майор вполне прилично говорит по-английски, правда с жутким акцентом… Так что он весьма был рад, что может попрактиковаться со мной в языке. Ну и я тоже. Практика — великое дело. А вот командир меня приятно удивил — оказывается, он почти идеально говорит на немецком! Тоже практика! И мозгу нагрузка. А Степаныч на китайском шпарит, я в шоке. Утверждает, что у него даже акцента нет. Пошел к нему в ученики! Класс!!! Я ж по-китайски ни бельмеса! Говорить, может, и не начну, но понимать буду, наверное…

Короче, два часа в день нагружаем мозг. Ну и отдыхаем, от злобных издевательств, любимого командира! Кругом польза!

Но вас то, наверняка, волнуют не страдания бедных солдат, а то, как же все-таки случилось, что два живых человека похоронили друг друга? Мутное это дело… Как есть мутное! Вернувшись с посиделок со своим вновь обретенным товарищем, Степаныч попал в оборот, а так как главной движущей силой, в вопросе получения ответов, выступал Рогожин… А что? Он-то эту историю узнал, куда раньше нас. То и знать ему хотелось не меньше нашего! Вот только вразумительного ответа не было…

Ну, со Степанычем вообще не понятно: ему полковник сказал, что Федор погиб. Может причина в том, что тот даже до больницы дожить не должен был? Не знаю. Но вот выжил, по странному стечению обстоятельств, а может и Божьим провидением, как сказал сам Федор. Вот с тех пор отец Евлампий и катается по военным частям, считая это своим предназначением. И самое интересное, что встретиться приятели могли раньше… Если бы Степаныч в свое время захотел узнать новое имя Федора. Ведь слышал о нем, слышал!

А почему Федор был уверен в том, что Степаныча нет в живых? Он, конечно, пытался узнать… Но Степаныч уже был в другом месте, и место это было секретным, он попросту исчез… Вот и вышло так, как вышло… Но не будем о грустном: встретились и хорошо! Лучше поздно, чем никогда!

И вот, наконец-то, Дед приступил к своим тайным зельям. Припряг к этому процессу Пьеро, целый день они что-то там варили, и вот оно — счастье!