Путёвка в спецназ (СИ) - Соколов Вячеслав Иванович. Страница 9
Тихий, весенний вечер: горит костер, тлеют угли в мангале, разносится дразнящий аромат томящегося над углями мяса… Ребята: сидят вокруг костра, старший прапорщик Иванов: колдует возле мангала. Рогожин разлил по стаканам бутылку коньяка. Вышло совсем по чуть-чуть, что такое пол литра на десять человек… Встал и, прокашлявшись, начал:
— Все знают происхождение этой бутылки? — парни грустно улыбаются, конечно, эту историю знают все. Ведь нашу добычу рубали всем коллективом! Командир качает головой: — Эх, не так она должна была быть распита… — и, поперхнувшись, севшим голосом продолжил, — Егор, Саня может вы, скажете?
— А можно я спою? — неожиданно предложил Саня. — Песня тут родилась…
— Я не против, песня это хорошо…
Сашке подали гитару, проведя пальцем по струнам, он начал:
— Простите если не слишком складно — уж как смог…
Голос становится тише и с последним аккордом замолкает. Проведя последний раз по струнам, Саня упирается лбом в гитару и молчит. А может тихонько плачет? Не знаю… Я вытер набежавшие слезы и посмотрел по сторонам… Кому соринка в глаз попала, кто что-то рассматривает на земле, низко опустив голову…
В огромном, шикарно обставленном кабинете, развалясь в удобнейшем кресле, сидел импозантный мужчина с бокалом дорогого коньяка в руке. Внешне довольно сложно определить его возраст, но навскидку не более сорока. Просто привычка следить за собой, позволяет поддерживать прекрасную физическую форму. Отхлебнув маленький глоточек, он обратился к своему другу и по совместительству начальнику СБ. Петр Олегович Битаров сидел в кресле напротив и с задумчивым видом дегустировал коньяк.
— Письмо пришло от нашего обормота, — слегка улыбаясь, произнес Анатолий Анатольевич Милославский.
— Да ты что? Когда? Толя, ты чего молчал? И вообще, почему я не в курсе? — встрепенулся тот.
— А оно два дня назад пришло, ты тогда еще в Питере по девкам бегал, — смеется хозяин кабинета.
— Да ну тебя! Ты же знаешь, что я вопросы решал. Что пишет хоть?
— Ты понимаешь, Петя, ничего нового. Скучно ему, видишь ли, — улыбается Милославский.
— А тебе не скучно? — ехидно вопрошает человек, по сути, являющийся вторым отцом парня о котором идет речь. Не имея своих детей, мужчина перекинул всю нерастраченную любовь и нежность на сына своего единственного друга, а в прошлом и командира. Судьбы этих трех людей были настолько плотно переплетены, что они стали одной семьей.
— Скучно, — кивает Анатолий Анатольевич. — Но знаешь, стало спокойней… Там-то намного меньше шансов, что его убьют… Ведь постоянно от охраны сбегал, гаденыш.
— Да уж… Это как мне пришлось постараться, чтоб его подставить, — Петр Олегович качает головой, — но ребята сделали все убедительно.
— Это да. Ты им премию выписал, надеюсь?
— Конечно. Ведь если бы не артистизм моих агентов, хрен бы мы Егорку в армию спихнули. Свалил бы куда-нибудь. Пока бы нашли… а он бы опять. Да хоть с поезда спрыгнул, ты ведь его знаешь, упертый как ты!
— Да-а-а… Аж стыдно немного, такие глаза у него были… Как у побитой собаки, — отец тяжело вздохнул. — Ерепенился, но вину чувствовал… Вот и поехал. Ну да ничего, потом повинюсь, главное, что его никто не достанет. А точно не найдут? — неожиданно заволновался он.
— Точно, точно. Все схвачено. По документам его отправили в тайгу, но по дороге к нему наш человек подошел, должен был голубым беретом поманить. Сам понимаешь, уж кто-кто, а твой сын всяко повелся бы. Но наш парень как всегда отличился и успел напиться на пересыльном.
В этот момент Милославский неодобрительно покачал головой, но только тяжело вздохнул, промолчав: горбатого только могила исправит. Тьфу-тьфу.
— Так вот напился и наблевал там на майора, — продолжил рассказ начальник СБ, — сам понимаешь, дело стало еще проще. А там учебка, которую курирует ГРУ. И адрес у нее липовый, все как всегда, через седьмое колено коридором. Заодно и дисциплине парня подучат, да и драться наконец-то тоже. А то грех сказать, мужик, а боится, что фейс подпортят… — мужчины весело засмеялись.
— Так погоди, а его от туда точно ни в какую "горячую точку не пошлют", — вновь заволновался отец.
— Прикалываешься? Он пять языков на отлично знает, еще несколько понимает. Никогда не поверю, чтоб ГРУшники его дальше штаба пустили. Вот ты бы что сделал?
— Я? Хм… Посадил бы на переводы пока срочник, а потом попытался бы на контракт развести. Короче сидел бы в секретке… Но такого ценного кадра близко бы к оружию не пустил, задабривая по-всякому и обещая золотые горы.
— Вот и я о том, товарищ полковник, — заулыбался Петр Олегович. — Но самое главное дисциплина там ого-го! Не таких обламывали. А то наш парень точно бы что-нибудь отмочил, и никаких денег не хватило бы отмазать.
— Да понятно это все. Все же докатиться до такого идиотизма, чтоб забивать электронным микроскопом гвозди, надо постараться… Но ты же сам понимаешь, беспокоюсь я. Хотя умом понимаю, а беспокоюсь… Не приспособлен Егорка к такой жизни, избаловали мы его. И ты в том числе…
Битаров сокрушенно развел руками. Вроде как: виноват, а что делать? По сути: мужчины вечно занятые делами, не могли уделять много времени воспитанию. Вот и упустили парня. А наказать по-настоящему рука не поднималась, ведь Егор так похож на маму… Которую оба безумно любили, один как жену и женщину, а второй как старшую сестру, которой у него никогда не было. Оба детдомовские, воспитывавшиеся вместе, только Анатолий старше на шесть лет. Так уж вышло, что все функции старшего брата выполнял он, защищал и оберегал. Вначале не давая в обиду малыша, потом в школе и наконец, поспособствовал тому, что уйдя в армию, Петр попал в его группу, так что обычную срочную он не служил, попав сразу же в цепкие лапы ГРУ. К тому времени двадцати четырех летний Анатолий, запримеченный спецслужбами еще в институте и переведенный с третьего курса в спецшколу, был уже старшим лейтенантом. Имел орден Красной Звезды и беременную жену, которая и заняла место старшей сестры в преданном сердце Петра. И как бы это странно не было, но воспринимать эту очень красивую женщину по другому, иначе, чем сестру, он не мог.