Жестокие клятвы (ЛП) - Макколл Джо. Страница 25

Я краснею при воспоминании о том, что он ранее сделал со своим пистолетом. Насколько надо быть облажавшимся, чтобы такое понравилось? Огромно, вот ответ на этот вопрос. Я очень запуталась и даже не могу полностью винить в этом свое детство. Есть что-то в этом человеке и в том, как он берет на себя управление, что заставляет меня подчиняться вещам, о которых я никогда не мечтала.

Или в данном случае кошмар.

— Ладно, — выдавливаю я. — Все, что ты хочешь, Адриан. В любом случае, у меня больше нечего взять.

Еще одна хищная улыбка. Мне нужно научиться держать язык за зубами. Зная Адриана, он воспримет это как вызов.

— О, моя маленькая мышка, — соблазнительно шепчет он. — Я всегда могу взять гораздо больше.

Он отпускает меня из своей хватки, заставляя меня слегка споткнуться. Я отрывисто киваю, слезы наворачиваются на глаза, когда я рассматриваю его. Этот монстр. Этот дьявол. Мне никогда не следовало приходить сюда, потому что теперь я в плену у человека без совести и бьющегося сердца. Не взглянув ни разу, я разворачиваюсь и поднимаюсь по лестнице в его спальню.

Наша спальня.

Сирень.

Гардении.

Вечнозеленый.

Знакомые слова успокаивают мое колотящееся сердце, но мало помогают облегчить боль или смятение. Я не могу не хотеть этого человека — мужа моей покойной лучшей подруги. Человек, который использует меня только для унижения и который видит во мне только инструмент, которым он может обмениваться и использовать. Его не волнует вопрос женитьбы на мне. Его волнует только то, что я могу ему принести. Состояние и бизнес моей семьи.

Что помешает ему убить меня в тот момент, когда я подпишу бумаги, объявляющие себя его женой?

Он меня трахнет, а потом убьет? Или он просто убьет меня, потому что не хочет тратить свое время? Я делаю глубокий вдох, закрываю за собой дверь спальни и стягиваю небольшой кусок ткани, который, по его словам, было платьем. Каблуки, не задумываясь, направляются прямо в мусор в ванной.

Туман мгновенно окутывает ванную, когда я поворачиваю ручку душа настолько жарко, насколько это возможно. Может быть, мне удастся смыть унижение в канализацию, потому что я почти уверена, что мои гордость и достоинство уже там. Мне бы сейчас не помешал терапевт или даже друг, но у меня нет ни того, ни другого. Зайдя в душ и под горячими струями, я позволила воде смыть с себя грязь и весь день.

Мои мысли возвращаются к гробнице, которую я видела внутри мавзолея, и мне интересно, стоит ли мне упомянуть об этом Адриану. Будет ли ему все равно? Следующие полчаса я провожу в раздумьях, что делать дальше. Если я буду сопротивляться браку, я не сомневаюсь, что Адриан будет держать меня здесь в плену, но, может быть, просто возможно, если я покажу ему, что я достаточно покорна, он даст мне некоторую свободу. Свободы, которые я могу использовать, чтобы узнать, что скрывала моя семья.

Когда я выхожу из душа и возвращаюсь в комнату, он там. Одет в боксеры и больше ничего. Он прислонился спиной к изголовью кровати со стороны, ближайшей к двери. Он будет спать здесь сегодня вечером? Если да, то я не знаю, как с этим справиться. С момента моего приезда он ни разу не спал в своей постели.

— Перестань думать. У тебя, похоже, запор, — тянет он. Перед ним открыта книга, и когда он замечает, что я выхожу из ванной, он загибает угол страницы и закрывает ее, ставя на тумбочку рядом с собой. — Ложись, мышонок. Это был долгий день, и у меня нет настроения снова спарринговать с тобой.

Я тяжело сглатываю, застыв, глядя на него.

— А что насчет ужина? — спрашиваю я. Он наклоняет голову в сторону тумбочки на моей стороне кровати. На подносе лежат бутерброд и бутылка воды.

— Я попросил Анну принести тебе кое-что сюда, — говорит он мне. — Что ни у кого из нас нет настроения сегодня вечером садиться за обеденный стол.

Я подхожу к другой стороне кровати, осторожно садясь на край. Странно находиться в его присутствии. Адриан излучает волны силы и уверенности, которые, кажется, разрушают воздух вокруг меня, заставляя волосы на моей шее встать дыбом. Каждый нейрон моего тела бодрствует и жив. Инстинкты «бей или беги» находятся на переднем плане моего сознания. Я не собираюсь лгать, желание убежать гораздо сильнее, чем желание сражаться.

Потому что сражаться с ним означает сломать мою защиту и сделать себя уязвимой для его атаки. Адриан не просто хищник, он охотник, ищущий слабости в окружающих, чтобы воспользоваться ими.

Взяв сэндвич, я откусываю кусочек, затем еще один. Вскоре все это съедается, и тошнота, которую я чувствовала, постепенно начинает утихать. Я даже не осознавала, насколько я была на самом деле голодна. Опять же, травма сделает то же самое с человеком.

Подняв одеяло, я заползаю под него и ложусь на бок спиной к нему. Может быть, если я проигнорирую его, он уйдет. Сначала кажется, что он не будет суетиться, но затем сильные руки обхватывают меня и притягивают к себе. Я визжу и махаю руками и ногами. Он прижимает меня к себе, обхватывает рукой за талию и заставляет положить голову ему на грудь. Другая его рука схватила мою и переплела наши пальцы. Со стороны кажется, что мы идеальная пара, но я знаю одно: идеальных вещей не бывает, и только один человек обладает всей властью.

— Я… — мой рот горячий и сухой, и мне трудно произносить слова. Я никогда раньше не спала рядом с другим мужчиной. Когда я росла, мои родители всегда старались сохранить меня чистой к дню свадьбы. Не то чтобы я не пыталась потерять вишенку между ног, которая каким-то образом приносила мне пользу. Мне было пятнадцать, когда я впервые позволила мальчику поцеловать меня. Его звали Джонни, и он жил дальше по улице. Неделю спустя я присутствовала на его похоронах после того, как его сбила машина.

Я наблюдала за этим с пассажирского сиденья, будучи бессильной помешать заместителю моего отца убить его.

Это был поцелуй.

Простой, невинный поцелуй.

И теперь я лежу рядом с самым влиятельным человеком в Неваде, но это не потому, что он меня любит. Черт, интересно, считает ли он меня привлекательной? Нет, единственная причина, по которой он сейчас обнимает меня, заключается в том, что он знает, что это застает меня врасплох. И просто еще одна шахматная фигура. Пешка. Как и всю свою жизнь.

— Перестань так усердно думать, маленькая женушка, — шепчет он, на мгновение отпуская мои пальцы, чтобы выключить свет. Тьма окутывает нас, и единственные звуки вокруг нас — это наше смешанное дыхание и биение сердец. И почему-то, хотя я и прижимаюсь к монстру, мне кажется, что это самое безопасное место в мире.

И это проблема будущей Вани.

И будущие счета за терапию.

ГЛАВА 20

Ваня

Реальность рушится вокруг меня, когда тревога вырывает меня из безопасности моих снов. Единственное место, которого не коснулась жестокость мира. Еще. Я уверена, что со временем мои мечты станут такими же адскими, как и реальность.

Я переворачиваюсь и нажимаю будильник на часах, которые Адриан держит на тумбочке. Я установила его неукоснительно, чтобы можно было наслаждаться ранним утренним солнцем в саду за чашечкой кофе и завтраком. Есть что-то мирное в этом месте. Мягкая отсрочка от тяжелого, холодного и бесчувственного дома.

Одеваясь в простые струящиеся черные хлопчатобумажные брюки и белый укороченный топ, я собираю свои длинные волосы в небрежный пучок и спускаюсь по лестнице. Сейчас выходные, но Адриана часто нет дома, и мне нужен вздох облегчения.

Я до сих пор не могу вспомнить прошлую ночь, когда он спал рядом со мной, прижимая меня к своему теплому, мускулистому телу, как будто я была чем-то драгоценным.

Пффф.

Определенно, мой разум вызывает воображения из-за всех травм, которые я перенесла. Для Адриана Волкова я не являюсь и никогда не буду чем-то особенным.

Опять же, он не продал меня, как заставил меня поверить.

Почему? Когда он решил, что я для него более цена, если он меня не продаст? Это было тогда, когда он наткнулся на контракт, о котором рассказал Петру? Тот самый, где мой собственный отец продал меня, как корову, на аукционе. Или это было спонтанное решение?