От звезды до звезды. Беглецы (СИ) - "skjelle". Страница 50
Он попробовал ухватиться за них, но в мире Фелиции больше не осталось управляющих интерфейсов. Йонге потянулся вперед, пытаясь использовать себя же, чтобы блокировать вредоносный код. Он почти не видел его – но чувствовал, как проклятых линий становится все больше.
Пока они дрыхли, положившись на служебные программы, распределенный искин кибериков влез в корабельную систему управления, обошел стандартные заграждения и полностью изувечил беднягу.
“Фелиция!”
“Д-да… первый…”
Контакт разорвался. Но Йонге был уверен, что сама Фелиция отчаянно попыталась уцепиться за него. И он стиснул несуществующие зубы и ринулся ей навстречу.
Ленты исчезли, но незнакомый язык программирования встал стеной, не давая пробиться к управляющим командам. Без привычных подсказок сообразить, что нужно сделать, было почти невозможно. Йонге отчаянно вспоминал все паттерны принудительных слияний и нейроуправления. Ни одного цельного паттерна он вспомнить не мог, поэтому наспех собирал собственную модель, в которой участвовало три, а то и четыре механизма распределения команд.
“Давай, давай, давай!”
Он все-таки вспомнил базовые ключ-схемы и напрямую начал скармливать их одну за другой. Отказавшись от человеческого языка, в обход личностных настроек, ломая кластеры интеллектул. С каждой его командой Фелиция теряла кусочек индивидуальности. Он даже не хотел думать, что еще она может потерять: маршрутные карты, протоколы жизнеобеспечения, уникальную связку экипажа с навигатором…
Он мучительно вытолкнул последнюю структурную цепь и выкарабкался к обычным командам. Сейчас у него не было тела, но все, что оставалось – горело, как сердце звезды.
“Создать карту дефектов, отключить базовые таблицы, удалить главную прогрузочную запись, перезапустить контроллеры один, два, три”.
Фелиция молчала. Замерцавшие башни гасли одна за другой, пока Йонге не остался в темноте.
“Система-один, старт”.
В темноте по-прежнему шуршало чужое, и Фелиция не слышала его.
Йонге зажмурился. С усилием возвращаясь в закаменевшее тело. Открыл глаза. Купол по-прежнему был закрыт, на всех до единого экранах и консолях светились массовые ошибки загрузочных секторов. На одном из них упорно мигала пиктограмма попытки загрузки со стороннего устройства. Йонге упрямо сжал губы и пробежался пальцами по клавиатуре.
Пока Фелиция не пришла в себя или не вырубилась полностью, он не мог выйти из купола. Не мог выйти в коридор. Не знал, что произошло с напарником, не мог достучаться. Глейтерная связь молчала так глухо, будто ее никогда не было. Синхрон потух.
Пиктограмма демонстрировала попытки чужого искина встать на корабельное оборудование. Йонге перебирал варианты низкоуровневой защиты и возводил блокировки одну за другой, наплевав на совместимость. Ему нужен был заслон, и чем больше слоев в нем, тем лучше.
Больше он не мог сделать ничего – даже начни разбивать консоли и панель управления. Основные мозги “Фелиции” прятались глубоко в недрах корабля, а ведущие к ним каналы связи вообще не существовали как самостоятельные единицы. Проще было взорвать все судно разом.
Йонге поставил последний заслон, прописал несколько циклических команд на отлуп всех внешних загрузок – даже не надеясь на их выполнение – и вскочил с места.
Ручное раскрытие купола пряталось под сиденьем. Сунувшись под него, Йонге попробовал вспомнить, где нужная панель. Без синхронизации задача стала вдвое труднее. Данных от прежней “Фелиции” у него не осталось, знания о “Сигурни-4” успели прописаться только в верхних пластах и нормально отображались лишь при использовании синхрона.
Чтобы уложить всё в подкорку требовался месяц. Две недели – если непрерывно долбить соответствующие справочники. И несколько часов, если производить прямую мнемозапись на соответствующем оборудовании. Ничего из этих условий не выполнялось.
Прикрыв глаза, Йонге лихорадочно ощупывал механизмы. Регулировщик вращения, гидропоршни, страховочный комплекс…
Пальцы наткнулись на рычаг и судорожно стиснулись сами собой. Не думая, Йонге повернул, а затем отжал открывшийся пушер.
Над головой прокатился мучительный треск. Йонге вынырнул из-под кресла: пластик прорезала трещина. Без механического раскрытия липидная склейка расходилась еле-еле. Тяжи липучки провисали нитями. Йонге встал, натянул рукава на ладони и ожесточенно принялся обрывать горячее месиво.
Пластик вонял, словно наноботы дружно решили сдохнуть и отравить внутренности капсулы. Горелой тухлятиной шибало в нос, давило слезу и вызывало грудной кашель.
Отжимая половины купола ногой и плечом, Йонге еле дождался, когда образуется достаточный проход. Выкарабкавшись из убежища, превращенного в темницу, бросился к консолям. Под тремя из оставшихся шести должно было скрываться оружие.
Рудольф создавал тайники с упрямством маньяка, и с этой его привычкой Йонге давно прекратил бороться.
Лихорадочные поиски выдали на-гора только два ножа и легкий игольник.
– Мало, мало, куда же ты их дел, – пробормотал Йонге.
Все его существо рвалось в коридор, но он должен был обеспечить защиту обоим.
Кусая губы, Йонге метнулся к колонне энерговода. Панели на ней снимались. Он лихорадочно начал сдирать одну за другой. Обнажались только трубы, трубки и кабели.
Пока он не добрался до панели с маркерами особой опасности. Они были такими свежими, что резанули глаза. Йонге впился в транзорные выемки и рванул. Панель не поддавалась. Он опять закусил губу, уперся в колонну и потянул изо всех сил. Пластик под пальцами неожиданно начал продавливаться, завоняло озоном и паленым – и Йонге ударил электричеством.
Панель громко хрустнула.
На этот раз наноботы выплеснули запах ацетонового растворителя. Йонге вспомнил про Сайнжу и приглушенно застонал. Аквариум, юнусы, киберики – прямо на острие копья.
Панель окончательно отошла. Не упала лишь благодаря протянувшимся клейким нитям.
Выломав панель, Йонге швырнул ее на пол и уставился вглубь.
– Твою мать!
Возглас облегчения вырвался сам собой. Обтерев ладони о штаны, Йонге осторожно сунул руки в проем и бережно вытащил на свет тяжеленную вихревую винтовку.
– Не продал, гад, – улыбаясь, пробормотал он.
Осмотрел, кивая при каждом опознанном элементе, а затем кинул ремень на плечо и развернулся.
В рубке погас свет.
Йонге дернулся, пальцы скользнули по корпусу винтовки, он яростно вцепился в нее и стиснул зубы до боли.
Погасли консоли, подсветка, всё выключилось. Йонге прислушался, но за стенами царила тишина – ни привычного едва слышного гудения энергоконтуров, ни ощутимого на грани сознания движения стабилизирующих полей.
– Холера, – пробормотал он.
“Фелиция” превратилась в металлический гроб, зависший посреди пустоты.
В гробу сохранялся воздух, гравитация и обогрев. Три вещи работали независимо от наличия искина и его состояния. Стержень и генераторные кольца тоже функционировали. Йонге нахмурился, пытаясь вспомнить запас хода для корабля, лишенного основного управляющего элемента.
Двадцать четыре часа у них точно было.
“Только не умирай”.
Глейтер по-прежнему не работал.
Йонге снова провел пальцами по корпусу и нашарил рамку прицеливания. Надавив на нее, он получил рассеянный луч общей подсветки и четыре лазерных направляющих. Почти как Сайнжа. Приподняв верхнюю губу, Йонге сделал шаг вперед.
Заблокированная дверь содрогнулась от удара.
Йонге представил, как парочка Валькирий вскрывает дверь голыми руками, и на мгновение ему стало жутко до дрожи. Но затем страх исчез, а ярость осталась.
– Ну давайте, суки, – сквозь зубы процедил он. – Посмотрим, кого с нами отправили.
Стремительно преодолев расстояние до выхода, он остановился напротив створа, опустив тяжелый ствол. Дверь снова содрогнулась и заскрежетала. Ее не просто ломали – пытались открыть. Йонге мигом сдвинулся в сторону. Маячить на пути предполагаемой атаки не стоило. Даже маленькой щели хватило бы для нескольких точечных выстрелов. Соревноваться с боевыми кибериками в скорости Йонге не хотелось.