Новая фантастика 2024. Антология № 8 - Завойчинская Милена. Страница 15

Альбин протянул руку. Зверёк зарычал и попытался ударить его лапой, но человек оказался быстрее. Кот не успел извернуться и вцепиться во вторую руку – Альбин схватил его за шиворот и поднял. Не обращая внимания на грозные завывания, он с силой дунул перепуганному зверю в макушку. Тот дёрнулся – и повис чёрной бархатной тряпкой. Горящие зелёные глаза медленно закрылись, голова поникла.

Альбин положил кота под куст и вышел за ворота.

За его спиной с медленным скрипом захлопнулись створки и лязгнул, задвигаясь, засов.

Её разбудило куриное пёрышко, выбившееся из подушки. Анна почесала оцарапанную шею и перевернула подушку на другой бок, но сон уже ускользнул, оставив только мутную тяжесть в голове и раздражение на сердце. За приоткрытым окном едва брезжил неясный свет. Еще не ночь, уже не утро – самый унылый, серый и докучный час, когда и спать уже без толку, и вставать неохота.

Постель рядом была пуста и холодна. Тревожиться не стоило: Альбин нередко уходил в лес ни свет ни заря – собирать травы, ловить пиявок или что там еще было нужно для его тайного ремесла. Но застрявшая в голове мысль всё не давала покоя. Царапалась, как то нахальное пёрышко.

Почему он сказал, что здесь нет реки?

Анна отбросила одеяло. Ёжась от зябкого дыхания ночи, стащила через голову сорочку, в потемках нащупала старые мужнины штаны и рубаху, которые надевала иногда для черной работы. Оделась и выскользнула из дома, на ходу стягивая волосы шнурком.

Засов на воротах был откинут – значит, Альбин и впрямь отправился в лес.

Анна потянула створку на себя и вздрогнула: из-под ног чёрной молнией метнулся кот.

– Дичок, кис-кис, – позвала она. Кот присел и оглянулся, распушив щеткой хвост, но стоило ей сделать движение в его сторону – отскочил и помчался длинными прыжками через двор. Анна покачала головой. Дичок был не таким уж диким – исправно давил мышей в подполе, знал свою миску и лежанку, а великий закон неприкосновенности курятника усвоил с первого окрика и шлепка полотенцем. Но иногда по утрам в него будто злой дух вселялся, и тогда кот весь день шипел, ворчал и шарахался от хозяев, а то и норовил кинуться на Альбина из-за поленницы. Временами Анна даже подозревала, что многомудрый алхимик что-то делает тайком с бедной тварью – может быть, остригает ему усы для своих тайных опытов?

Анна прикрыла за собой ворота, чтобы не вводить козу в искушение свободой. Она немного лукавила, говоря мужу, что выходила только за ограду – до приметной сосны было около сотни шагов. Но что такое сотня шагов, если от людей и прочих опасностей ее отделяет лесная чаща, неприступная, как крепостная стена?

…Чешуйчатый ствол сосны когда-то согнулся под тяжестью налипшего на ветви снега, да так и остался наклонным. Лезть по нему было ненамного труднее, чем по приставной лестнице: обломанные сучья давали хорошую опору рукам и ступням. Забравшись на две трети высоты, где ствол раздваивался наподобие большой лиры, Анна оседлала ветку и уселась, разглядывая темное море деревьев под собой.

Кроны дубов и осин шумели у её ног. Растрёпанные макушки сосен, возвышаясь здесь и там, не заслоняли вид на лес. В прошлый раз ей удалось отсюда разглядеть пологую гряду холмов за опушкой, а между ними – тонкий, как серебряная нить, отблеск света, который мог отразиться лишь от бегущей воды. Она была уверена, что не ошиблась, но зачем Альбин убеждал ее в обратном?

Сегодня ей не повезло. Над землёй стелилась серая пелена тумана. В густом подлеске его почти не было видно, но плавные изгибы холмов за кромкой леса терялись в седом мареве. Не стоило и пытаться разглядеть там речку. Со вздохом Анна обхватила руками ствол и, уже готовясь спускаться, бросила последний взгляд через плечо на тонущий в дымке горизонт.

В тумане что-то мелькнуло. Неясное пятнышко света… чуть заметная полоска, будто край холма обвели мерцающим карандашом…

Она охнула. Упирающиеся в ветку колени онемели, и она изо всех сил сомкнула руки, обдирая ладони о липкую шершавую кору.

Огибая подножие холма, в тумане двигалась длинная цепочка огней. Будто огромная змея с золотой шкурой ползла, извиваясь, в сторону леса.

В их сторону!

Анна очнулась уже под деревом, не помня, как ухитрилась слезть вниз и не сорваться. Руки ныли от ссадин, ноги подкашивались. Сердце гулко колотилось в груди.

Надеяться, что угроза пройдёт стороной, означало попусту обманывать себя. На много миль вокруг не было ни одного селения, куда могла бы направляться такая толпа. Сколько там было огней? Десятки? Нет, больше – сотни, наверное. Сотни факелов, готовых поджечь стены и кровлю; сотни рук, которым не терпится сложить костёр для колдуна и ведьмы; сотни ртов, призывающих смерть и проклятие на их головы…

А им с мужем, как и год назад, – снова бежать, прятаться, уходить от неминуемой смерти. Что за дух вселился в этих безумных людей, почему они не могут оставить в покое тех, кто никогда не желал им зла?..

Сжав зубы, чтобы не закричать, она метнулась к дому и остановилась, не пробежав и десятка шагов. Альбин где-то там, в лесу… уж не пошёл ли он встречать незваных гостей? Один?

Ей очень хотелось поверить в это – что её всесильный и всевидящий муж сам справится с любой бедой, прогонит врагов и навсегда отобьёт у них охоту приближаться к лесу. Что ему, чародею, постигшему тайны земных недр и небесных светил, не страшна даже сотня озверевших селян с вилами и факелами.

Но она понимала: перед лицом настоящей опасности Альбин не оставил бы её в неведении. Знай он о приближающейся облаве – не ушёл бы из дома вот так, не сказав ей ни слова и даже не разбудив.

А если всё ещё хуже? Если он действительно ушёл за травами – и бродит по лесу, сам не подозревая о близкой угрозе? И наткнётся на жаждущую крови толпу, не успев приготовиться к защите?

Поколебавшись, она повернулась и быстрым шагом углубилась в лес. Нахоженных троп здесь не было, но путь к западной опушке отыскать не составляло труда – она еще сверху заметила, что за густым ельником местность до самых холмов идёт под уклон.

Она размышляла на ходу, ныряя под нависающие еловые лапы. Чаща велика, а дом спрятан хорошо; быстро его не отыщут. Главное – не попадаться им на глаза. Держаться поодаль, проследить, куда они пойдут сначала. Туман, этот проклятый и благословенный туман… он прикроет ее от чужих глаз, но если Альбин и впрямь ушел в ту сторону, она может разминуться с ним в двадцати шагах и не заметить…

С трудом переведя дыхание, Анна начала тихонько насвистывать иволгой. Старая, смешная игра – так они забавлялись еще детьми. Муж узнает её голос, а вот чужаки – вряд ли. Ну, а если не повезёт… Она дотронулась до амулета на шее. Альбин говорил – пока эта подвеска на ней, ни зверь, ни человек не причинят ей вреда.

Почему, ну почему он не смастерил такой же амулет для себя?

Анна выбралась из ельника и шагала теперь наугад, следуя едва заметному уклону земли. Вокруг стало чуть светлее. Нужно было торопиться: с восходом солнца туман быстро развеется, и редколесье у опушки откроется как на ладони…

Неясный звук долетел до неё из сумрака. Анна споткнулась и остановилась, оборвав свист. Звук был похож на далёкий окрик, но расстояние и эхо исказили его до неузнаваемости.

Задержав дыхание и напряжённо вслушиваясь, она ждала. И звук раздался снова – отчётливый, протяжный и жуткий; звук, от которого сердце съежилось в ледяной комок. То был не окрик, даже не вопль страха – надрывный бессловесный вой, который человеческое горло может исторгнуть только под пыткой.

Ужас толкнул её вперед, как спущенная тетива толкает стрелу. Забыв о необходимости прятаться, Анна помчалась со всех ног в ту сторону, откуда донёсся этот голос, неузнаваемый от муки. Ветки хлестали по рукам, выставленным перед лицом; сырой воздух обжигал горло, но бежать вниз было легче земля будто сама подталкивала ее под пятки. Скорее, скорее…

Деревья вдруг поредели и расступились, плотный лесной сумрак сменился мутной белизной. Туман пах дымом и чем-то едким, жутким – такой запах иногда приносил Альбин на своей одежде и волосах, возвращаясь из мастерской. Проблеск желтого хищного света блеснул за изгибом холма. Сквозь грохот крови в ушах Анна едва расслышала доносящийся оттуда шум – топот тысячи ног, обутых в железо? Мерный лязг мечей, ударяющих в доспехи?