Запах Вереска (СИ) - "Kapkan". Страница 54

- Госпожа? – пораженно выдохнул молодой капитан, с неверием уставившись на совершенно равнодушно и спокойно разглядывающую их хладную.

Но Диана продолжала упрямо молчать и смотреть на них с холодом. Их мнение ни капли ее не интересовало, она уже сделала выбор.

- Пара – есть вечность, – после долгого молчания, наконец, произнесла она, – это высший дар Небесных. Их благословение и надежда. Отрекшийся от нее теряет себя. Поднявший клинок на нее будет проклят миром этим и миром иным. Она выше власти, выше морали, выше предрассудков. Единственная, вечная, любимая... Это закон и слово Небесное, ибо сие есть истина. Знакомые слова?

Молчание, воцарившееся после этого, было гробовым. Все знали, откуда был этот отрывок. Самые первые и древние законы, писаные рукой Небесных. Истина, которой руководились многие века до того, как три расы начали войну. Со временем о ней забыли. Новый мир жил новыми правилами и не нуждался в старых, только вот от этого старые законы ничуть не ослабли. Скольким из них пришлось собственными руками погубить своих единственных? Скольким эта проклятая война сломала жизнь и стала проклятием? Она не принесла ничего, кроме боли и крови, отняв у них право на выбор, сделав несчастными и одинокими на долгие века. Потому что, отказавшись от своих пар, они просто теряли право встретить их души снова.

Диана смотрела в глаза своих воинов и ясно видела, что сумела докричаться до них. Ведь часть них знала, что это такое, а другую в ближайшем будущем уже ждало. Она напряженно ждала их решения и незаметно выдохнула, когда все они опустились перед ней на одно колено и, вытащив мечи, опустили их к ее ногам.

- До последнего вздоха, – опустив головы, твердо произнесли вампиры, и глаза их налились кроваво красным.

- Впредь и навсегда, – произнесла хладная, совершенно не скрывая гордости за них...

- Я не могу потерять тебя, Кай!

Но надрывного крика никто, кроме него, больше не слышит. Ивон судорожно прижимает к груди окровавленное и холодное, как лед тело, пытаясь хоть немного облегчить боль своей пары и излечить его раны. Но они отказываются исчезать, наоборот, еще больше кровоточат. Кайрен такой холодный и это неправильно. Ведь он оборотень, он волк и никогда не мерзнет. Его кожа всегда пылает, она похожа на весенний костер, который всегда греет и топит лед, сковывающий Ивона. Его руки всегда ненасытны, они хватают почти что грубо и сгребают в жаркие объятия, а глаза смотрят с наглой смешинкой. Это всегда будоражит и заставляет замереть в предвкушении. Его голос мягкий, дразнящий, с легкой хрипотцой теплой волной возбуждения горит внизу живота. Он всегда рядом, въелся в кожу, бьется в самом сердце, он воздух, которым Ивон дышит. И сейчас этот воздух отнимают у него.

В этой глуши леса, отрезанный от всего мира, далеко от своей стаи и, не ожидая помощи. Он тихо гаснет на руках у близкого к безумию белокурого мечника. Он больше не слышит, как зовет его вампир, он почти не дышит, и сердце с каждой минутой бьется все реже.

Рассвет давно уже погасил звезды и крадется с востока. Он приносит с собой серые тучи и холодный ветер. В нем слышаться раскаты грома и беспокойный шелест сухих листьев. Туман змеиными кольцами обвивает лес и хрупкой стеной отгораживает вход в пещеру, где прячутся двое мужчин. Телега с лошадьми стоит забытой у самого входа, и сейчас до нее никому нет дела. Вампир не замечает ничего вокруг. Ни грохот, от которого, кажется, уже дрожит земля, ни дождь, что потоками льется с неба. Ни даже костер, который возрос настолько, что его языки лижут низкий потолок их убежища. Вампир сидит у самого огня и, укутав в свой плащ альфу, пытается согреть его. Он судорожно гладит спутавшиеся и грязные волосы, нежно касается губами воспаленных ран и все сильней сжимает челюсти. Жизнь медленно уходит из его рук, и Ивон знает, что ему не спасти ее. Если только...

От одной лишь мысли внутри все замирает. Чудовище внутри скулит и царапает от боли. Оно готово на все, лишь бы его мужчина жил. Оно заплатит любую цену, ведь оно выбрало ЕГО так же, как и Ивон. Они любят его так сильно, что не хватит слов, чтобы описать, не хватит эмоций, чтобы передать, как это ярко, как сильно и безумно. Но цена за эту любовь будет высока, и все равно они готовы заплатить ее, чтобы удержать рядом. Глубокий вздох, и безумная скачка мыслей прекращается. Вместо нее холодный расчет и железная уверенность. Выбор сделан уже давно, и только надо сделать последний шаг.

Осторожно опустив свою ношу на пол и, выпутав из плаща бессознательное тело, он начинает медленно раздеваться. Не отрывая глаз от посиневших губ и изуродованного лица альфы. Времени осталось совсем ничего, но теперь Ивон не боится. Пальцы больше не дрожат. Они уверенно расстегивают застежку за застежкой. Тянут за завязки кожаных шнурков и медленно обнажают молочно белые плечи. Черная куртка ложится на пол, за ней и рубашка, оставляя его по пояс обнаженным.

- Ты – мой выбор... – наклонившись к лицу, шепчет прямо в губы Ивон и самыми кончиками пальцев нежно касается обожженной брови.

Он садится, оседлав крепкие бедра оборотня и руками оперевшись на покрытую рваными порезами грудь, выгибает спину. Через секунду огонь уже золотит огромные белые крылья. Ивон, резко выпустив когти, со всей силой вонзает их в грудь Кайрена. Но тот никак не реагирует и лежит неподвижно ровно до тех пор, пока с дрожащих губ вампира не срываются первые слова.

Это древняя молитва. В ней нет ни капли света, только глухая тьма. Она принадлежит чудовищу, живущему в нем, которое сейчас скулит от невыносимой боли так же, как и ее хозяин. Ивона разрывает, но он продолжает шептать на грани слышимости, наклонившись так близко к извивающемуся под ним телу. Пещера гудит от наполнившего ее мерного гула. Огонь взметывается до самого потолка и выпускает дикий вой, когда внутрь врывается ледяной порыв ветра, принося с собой капли воды. Шум нарастает с каждой минутой и молотом бьет в висках. Его руки заляпаны кровью, и вены чернеют. Они тонкими нитями обвивают руки и ползут все дальше, превращаясь в уродливые узоры. И вопреки им Ивона окутывает ровный мягкий свет. Он искрится на кончиках трепещущих крыльев и бледным сиянием запутывается в серебристо-белых волосах. Свет глаз темнеет и наливается алым, черты лица теряют свою красоту. Они грубеют и острыми линиями безобразят обычно прекрасное лицо. Контроль медленно тает, давая волю чудовищу... В последний раз...

Кайрен изгибается и рычит, не в силах оттолкнуть сидящего на нем вампира. Его тело горит и выворачивает наизнанку. Это настолько невыносимо, что хочется взвыть и заскулить. Его вырывают из глухой тьмы и бросают в раскаленную боль. Она везде, вонзается в каждую мышцу, стирает в порошок кости и сдирает кожу. Он пытается вырваться, но не может. Грудь сдавливают острые когти, они раздирают до самых костей, добираются до сердца и безжалостно кромсают его. Воздуха в легких нет, и, чтобы вздохнуть, он судорожно распахивает рот, но только крик срывается с истерзанных губ. Однако, это не конец. Боль становиться только сильней, когда в его вены впивается ЭТО. Оно подобно расплавленному серебру проникает в кровь и плавит внутренности. Дикое, полное ненависти и черни, по-хозяйски сворачивается под самым сердцем, вливается в его волка. Зверь в нем скулит и тянется, несмотря на те страдания, которые причиняют ему. Он знает, чувствует, что эта тьма нужна ему. Она щедро травит его и вместе с этим приносит долгожданное облегчение.

Кай все еще бродит во тьме. Он не слышит ни одного звука, не чувствует запахов. Его мысли пусты, чувства холодны и кажутся не нужными. Единственное, что пробивается к нему сквозь мрак, это хорошо знакомое биение сердца и любимый запах вересковых цветов...

Комментарий к Я не знал, как сильно люблю... Черный Огонь* – темное заклинание заставляющее тело гореть и покрываться отвратительными ранами. Смертельное, медленно разъедает кожу.

====== Серый – это цвет... ======