Запах Вереска (СИ) - "Kapkan". Страница 55

Помни, я все еще буду здесь

Пока я в твоей памяти

Помни, когда ты перестанешь мечтать

Границы времени можно переступить

Только помни меня

Я та звезда, что продолжает гореть так ярко

Последний свет, которой растворится в восходящем солнце

Я с тобой

Когда ты рассказываешь мою историю

Ведь я все то, что сделал

Помни, я буду все еще здесь

Пока я в твоей памяти

Помни меня

Я тот голос в холодном шепчущем ветру

И если ты прислушаешься,

Ты услышишь как я зову через все небо

Пока я могу достать и прикоснуться к тебе

Я никогда не умру

Помни, я никогда тебя не оставлю

Если ты только будешь

Помнить меня

Помни меня...

Josh Groban & Tanja Tzarovska – “Remember”

715 год. Драгмирия

Быстрей... Быстрей... Бежать, лететь, все равно как, но не стоять на месте ни минуты. Потому что каждая секунда на счету. Диана не знает, что произошло, не знает, минула ли опасность. Есть только ноющая в самих висках тревога. Она холодом разливается по венам и клочками пара оседает на губах...

Они сорвались из города так быстро, как смогли. Забрав с собой только самое необходимое и отправившись в самое безопасное место во всем мире. Лишь потому, что дорогу туда знали только двое: Диана и Ивон. Но они не успели пройти и половины пути, как Диану скрутило похлеще, чем от осины. Она сорвалась над скалистым ущельем и рухнула бы вниз, если бы не двое вовремя подоспевших ее воинов. Они поймали ее буквально в метре от острых камней. После этого ее еще долго рвало желчью, а легкие жгло, как после глотка рябинового сока. Голова раскалывалась от боли, а под веками каленым железом выжигалось чужое отчаянье. До зубного скрежета знакомое и потому ощущаемое так сильно.

Ивона разрывало. Диана чувствовала, как невыносим тот груз, который лег на его плечи. Как тоскливо вылось ему от потери самого себя и как хотелось свернуться клубочком, чтобы никто не смог достать до его ран. Но вместе с тем, была и холодная, злая удовлетворенность сделанным. Облегчение и тревога перемешались в дикий сумбур и еще больше сводили с ума. Словно его разделило на части, вырвав огромный кусок, оставив на половину пустым и одиноким. И где бы сейчас он ни был, белокурый вампир терял контроль над собой.

Поэтому темноволосая хладная помчалась на его зов, стоило только почувствовать себя чуть лучше. Она летела так быстро, как могла, не обращая внимания на то, как ноют от напряжения крылья и как ветер бьет по лицу. Ее воины следовали за ней, методично уничтожая свои следы и держась на стороже. Они не понимали, почему их госпожа, как сумасшедшая, летела на пределе своих сил. Но стоило взглянуть на ее горящие ужасом и тревогой глаза, как становилось ясно, что недавний ее припадок как-то связан с командиром мечников. Все знали, что эти двое слишком, можно даже сказать, НЕНОРМАЛЬНО, связаны друг с другом.

Диана не знала эту дорогу, она никогда не была здесь, но ее упорно продолжал вести зов брата, который с каждой минутой становился сильней. Дождь так и продолжал лить весь день и ночь. Громко стуча по листьям и блестящими каплями оседая на траве. Хлюпая грязью и растворяясь в густом тумане, окутавшем старый лес. Редко сверкая в диких, холодных зарядах молний и становясь бесшумным при грохоте грома. Он змейками тек по одежде и крыльям, свисал с мокрых волос и падал на глаза, но он не смог скрыть темную пещеру, замаячившую впереди, и повозку с конями.

Но стоит только опуститься на протоптанную землю и сделать шаг к пещере, как вход в нее вспыхивает диким огнем. Он поднимается до заросшего мхом каменного карниза и почти сжигает его. Пестрые языки лижут воздух и становятся только сильней. От них исходит такая ненависть, что вампиры даже отшатываются. Магия, исходящая от них, взбешена до предела, и, кажется, что спалит к демоновой матери любого, кто посмеет сделать хоть одно движение. Такая же необузданная, как тот воин, преграждающий им путь.

Он вышел из темной глубины пещеры, с легкостью перешагнув сквозь огненную стену и крепко сжимая в руках острые клинки с засохшими пятнами крови на лезвиях. В черной рубахе навыпуск, темных штанах, облегающих крепкие ноги, и высоких сапогах, в голени одного из которых виднелась рукоять кинжала. Спутанные серебристо-белые волосы трепал ветер, и на них уже осели первые капли. Глаза, серо-голубые, сейчас пылали ярко алым, но то и дело меняли свой цвет на прежний. Черты лица исказились и застряли где-то между боевой ипостасью и обычной. Словно хладный не мог понять, кем сейчас быть. Он смотрел на них со злобой и чуть ли не рычал.

- Иви, – резко сглотнув, прошептала Диана и попыталась подойти.

Но после первой же попытки, ей пришлось попятиться, потому что брат не узнавал ее. Он смотрел с такой ненавистью, словно готов был вырезать всех их. И от того, как он не подпускал их, Диану озарило. Он защищал и теперь воспринимал любого чужака как угрозу.

«Словно волк», – пронеслось в мыслях, и она была уже совершенно уверена, кого увидит за спиной брата.

- Что они здесь делают?! – не отрывая глаз от замерших вампиров, процедил сквозь зубы Ивон.

- Они ушли за мной, брат, – на этот раз более спокойно и уверенно произнесла хладная, – мы поможем тебе, ты только скажи, что нам делать.

- Кайрен... – голос надломился, а рука, держащая меч, дрогнула...

*

Тенистый Лес пылал в огне. Он безудержным факелом озарял тьму ночи, и даже дождь не мог погасить его. Стон вековых дубов, ставших защитой и пристанищем для множества поколений волков, теперь терялся в грохоте и криках тех, кто пытался спасти свои семьи. Но род Валгири медленно гас, и вместе с ним теряла свои силы вся стая.

Весть о том, что альфа убит, настигла клан за два часа до того, как начался весь этот хаос. Маркус успел слишком поздно и теперь, обезумев от горя, рвал наступающих вампиров. Их было очень много. Они вышли из тени леса незаметно и неожиданно. Никто не услышал их, даже не смог почувствовать, и вели их мечники. Они не щадили никого: ни женщин, ни детей, ни стариков. С пустыми глазами и холодными лицами они шли по трупам и все больше теснили волков к огненной стене. Отлично зная, что тем не удастся пройти сквозь горящую рябину.

Их просто предали... Все... Помощи больше не от кого было ждать. Но никто из них не собирался добровольно сдаваться, и потому они продолжали драться. Пробираясь сквозь рушащиеся дома и куски горящих деревьев. Крики, стоны, плач и звон клинков наполнили воздух и разрывали на части тот покой, что когда-то здесь был. Огонь не смилостивился ни перед чем. Он с голодом дикого зверя пожирал все, что становилось на его пути, он плясал золотом и чернел пеплом на коже и шерсти. Он забивался едким дымом и ароматом крови в легкие и сжигал изнутри. Обрисовывал миллионы теней и озарял безумные оскалы.

Маркус дрался, как в последний раз, по сути, чем и был этот бой. Уходя от линии атак, рыча и клыками, когтями раздирая глотки, посмевшим покуситься на его стаю, забравших последнего родного и близкого. Эти твари опять вернулись за ними, опять разрушили его дом и отняли семью. Пусть и состоящую только из одного, но от того не менее любимую. И теперь он сходил с ума от боли и вины, что не уберег, не был рядом, когда было нужно, не прикрыл спину. Он потерял безвозвратно...

Серо-бурый волк больше не замечал собственных ран. Он бросал отрывистые приказы и прикрывал отход своих волков. Рядом с ним по-прежнему стояли его воины и дрались за него. Они отводили весь огонь на себя, стараясь не подпустить мечников ближе, потому что знали, что в таком случае не выживет никто. А вампиры продолжали идти на них под руководством впавшего в азарт Валентина. Получив поддержку Свилиона и свободный вход в земли оборотней, он первым делом напал именно на ту деревеньку, которую давно уже мечтал спалить дотла.

О, это желание только усилилось после того, как Тарахин был снова разрушен, а проклятый альфа исчез. Валентин был в бешенстве, и опять полетели головы. Как человеческие, так и хладных. Одного взгляда на трупы стражи хватило, чтобы понять, что это дело рук кого-то из их рядов. Очередной предатель, которому удалось с такой легкостью перерезать горло больше тридцати сильным вампирам и взорвать две смотровые башни. Он бы с превеликим удовольствием содрал кожу с того выродка, который только посмел опять спутать карты. И чертов Свилион, который до нервной ломоты в клыках достал своими интригами, плетя их в Вампирском Дворе, словно мало было Анарсвиля.