Женщины-чекистки - Бережков В. В.. Страница 27

— Второй раз я этого не выдержу, — сказала она сестре.

Мураша почти не выходила из дому, не хотела никого видеть. Юрий Николаевич почти каждый день звонил ей по телефону, но когда говорил, что хочет повидаться, Мураша ссылалась на головную боль и просила повременить с приездом».

После многочисленных отказов, мотивированных каждый раз по-новому, Герасимова была вынуждена согласиться на переезд в город Александров, в ста километрах от столицы. Фадеев решился написать о сложившейся ситуации Сталину. Однако ответа не получил. Накануне отъезда Марианны Анатольевны в Александров, 4 декабря, ее мать пошла в магазин. Вернувшись, Анна Сергеевна застала свою дочь висящей на лампе.

Самоубийство Герасимовой стало для всех, знавших эту женщину, шоком.

Бывший муж Марианны, Юрий Николаевич Либединский, сказал сам себе: «Твоя первая любовь повесилась в сортире, понимаешь! Кто в этом виноват? Кто?!»

Для тех, кто близко не знал Герасимову, существовала версия, что Марианна Анатольевна покончила с собой по причине психического расстройства. Александр Александрович Фадеев пережил сильное потрясение. Его собственная жизнь также была трудна. Вся государственная система СССР корежила Фадеева, вносила душевные тревоги в каждый день этого человека. Многое он пересмотрел и переосмыслил, в чем-то, очевидно винил себя. В 1956 году он трагически ушел из жизни. Близкие друзья вспоминали горькие слова, сказанные им незадолго до смерти: «Знаешь, у меня такое чувство, что ты благоговел перед прекрасной девушкой, а в руках у тебя оказалась старая б-дь!..», «Такое чувство, точно мы стояли на карауле по всей форме, с сознанием долга, а оказалось, что выстаивали перед нужником».

Фадеев как никто другой понимал Марианну Герасимову. Вспоминая все тяготы ее жизни, он сказал: «Но это была несгибаемая душа… Ее человеческая гордость была, пожалуй, выше всего. Она не могла признать насилия над собой».

Победа жизни над смертью (Мария Фортус)

Невольно приходится верить в ангела-хранителя, когда в схватке жизни и смерти побеждает жизнь. А когда этот поединок повторяется неоднократно с тем же результатом, то уже не сомневаешься в чудесах. Похоже, в свою счастливую звезду верила и Мария Фортус. Судьба готовила ей страшные испытания, но удивительная женщина была словно бы хранима небесами. Один из авторов этой книги, Василий Иванович Бережков рассказывает о жизни своего боевого товарища — Марии Фортус.

В 1900 году в Херсоне в семье банковского служащего Александра Владимировича Фортуса родилась дочь. Новорожденную назвали Марией, красивым и ласковым именем. Спустя 13 лет отец покинул семью, оставив жену с несовершеннолетними дочерьми и сыном без средств к существованию.

Но те не унывали. Мать и сестра Марии — Аделаида, окончив краткосрочные курсы сестер милосердия, поступили на работу в госпиталь. Юная Машенька, славившаяся талантом рукоделия, пошла в вышивальщицы в швейную мастерскую. Тянулись серые рабочие будни. Но в дом к Фортусам стал все чаще приходить знакомый Аделаиды. Это был студент юридического факультета, приезжавший в Херсон на каникулы, Миша Крепис. Веселый энергичный молодой человек интересовался жизнью сестер Фортус. Он даже предложил Марии, бросившей четвертый класс гимназии по семейным обстоятельствам, помочь в подготовке к сдаче экзаменов экстерном. За два года старательная девочка успешно подготовилась. Но не только к экзаменам, которые, кстати, сдала блестяще, но и к революционной работе. К своим шестнадцати годам Мария уже прочитала такие книги, как «Женщина и социализм» Бебеля и «Пауки и мухи» Либкнехта. Вскоре она стала членом литературного кружка при городской публичной библиотеке, которым руководили социал-демократы.

Мария Фортус несмотря на свои юные годы уже достаточно хорошо понимала политику большевиков, тем более, что «учитель» Миша помог овладеть такого рода знаниями. Первыми революционными поручениями девочки стали расклеивание антиправительственных листовок и налаживание связи с отбывающими наказание арестованными коммунистами. Для выполнения второго задания Марию устроили на должность цветочницы в оранжерею местной тюрьмы. У нее на глазах произошел штурм этой тюрьмы! Рабочие-революционеры освободили арестованных товарищей. В возрасте семнадцати лет, сразу после Октябрьской революции, Мария вступила в партию большевиков. Сразу же она занялась ответственной работой: пропагандой, распространением листовок на судах, бросивших якорь у Херсона, и созданием первых красногвардейских отрядов.

Укреплению советской власти в Херсоне помешала интервенция — немецкие, французские, английские и греческие войска осадили город. Местные жители отважно защищались. На баррикадах Мария Фортус познакомилась с Иваном Васильевичем Басненко, недавно вернувшимся с фронта артиллеристом. Кто мог подумать, что судьба соединит их вместе на чекистской работе? Однако так и случилось.

В 1919 году по рекомендации нового знакомого с баррикад Мария стала служить в органах ВУЧК. Опытных работников, пришедших на работу в Херсонскую чрезвычайную комиссию, было мало, и поэтому выполнение основных заданий легло на плечи молоденькой Фортус. Мария Александровна занималась выявлением укрывавшихся жандармов и саботажников, составляла списки обеспеченных людей с целью изъятия у них драгоценностей. Интересный случай произошел как раз во время такой экспроприации. Басненко вместе с Фортус изъяли у херсонских частных предпринимателей и священников драгоценности и собрались вывезти это имущество в Киев, но тут чекистов схватили бандиты и стали обыскивать. Марию приняли за беременную женщину, поэтому обыскивали небрежно. Браслеты, оружие, монеты и золото она спрятала в широкий пояс у себя на животе. Таким образом, обманув бандитов, на товарном поезде и пешком Фортус с Басненко добрались до Киева. Председатель ВУЧК М. И. Лацис восхитился этим рискованным поступком: «Вы настоящие солдаты резолюции! Сегодня же доложу Феликсу Эдмундовичу!»

После разгрома полков Деникина положение в Советской России усугубилось нападением Польши и Японии. А из Крыма наступал Врангель. Внутри республики было неспокойно: бандитизм, контрреволюционеры, мятежники, украинские националисты заявляли о себе громкими выступлениями. Особенно отличался своими «походами» Нестор Махно, «отец анархии». Он-то и устроил первое смертельное испытание Марии Фортус.

Однажды в Мелитополе Фортус с другими товарищами заявилась к разгульному батьке в гости. В то время подпольным большевикам остро не хватало денег. Захваченный махновцами город был обложен контрибуцией в размере три миллиона рублей. Добыть деньги на покупку оружия и продовольствия решили у самого Махно. Представившись местными учителями, Фортус с товарищами вымаливали материальную помощь: «Вы сами учитель, всегда стояли за просвещение народа. А теперь школы закрыты, дети разбрелись кто куда. Надо спасать цивилизацию!» Нагрузившийся алкоголем и кокаином Махно, у ног которого полулежала молодая красавица, достал из шкатулки деньги и швырнул к ногам «учителей». В тот вечер большевики «разбогатели» на шестьдесят тысяч деникинских «колокольчиков» и петлюровских карбованцев.

В конце 1920 года Мария работала в Елисаветградской ЧК, занимая сразу три должности — ответственного секретаря, заведующей экономотделом и помощника начальника секретной разведки. Но ее основным делом в то время являлась подготовка операции по ликвидации армии Махно. Для этого она сама проникла в окружение «батьки» под видом добродушной медсестры. На самом деле Фортус сообщала коллегам-чекистам все сведения, узнаваемые из уст бандитов, докладывала обстановку в махновских отрядах, попутно предоставляя дезинформацию махновцам.

Но однажды наступил роковой момент. Январским днем на эвакопункт, где работала Мария Фортус, прибыла Галина Кузьменко. Эта женщина была правой рукой Махно, выполняя обязанности по контрразведке. Атаман наделил своих контрразведчиков неограниченными правами: убивать и вешать без суда и следствия всех, кто кажется подозрительным. Галина Кузьменко тоже обладала такими правами. Она сразу сказала своим сподвижникам из эвакопункта, кто такая на самом деле медсестра Мария Фортус. Чекистка тоже узнала эту «амазонку» — Кузьменко была той красавицей, возлежавшей у ног Махно в Мелитополе.