Женщины-чекистки - Бережков В. В.. Страница 3

В мае 1914 года Малиновский самоустранился от партийной деятельности, сложил свои депутатские полномочия в Думе. Известно, что такое решение он принял по рекомендации департамента полиции, который боялся разоблачения своего секретного сотрудника и дискредитации Государственной Думы. Поведение Малиновского стало предметом разбирательства на следственной комиссии партии большевиков. Однако тогда обвинения в предательстве были признаны необоснованными, но за дезертирство Малиновского из партии исключили. В ноябре 1915 года Малиновский находился в действующей армии, а потом попал в немецкий плен.

Однако сколько веревочке не виться, конец все равно найдется. После февральской революции 1917 года Малиновский был разоблачен как секретный сотрудник Московского охранного отделения. В связи с этим его дело разбиралось заочно, т. к. он находился в плену, теперь уже на чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, куда для дачи показаний был приглашен Ленин.

Ленин заявил, что деятельность провокатора Малиновского носила и положительный характер, так как тот оберегал от провала газету «Правда» и думскую фракцию большевиков, которые были «двумя крупнейшими органами воздействия партии на массы».

В октябре 1918 года Малиновский по возвращении из плена в Россию сдался властям, надеясь на покровительство Ленина. Но Верховный революционный трибунал ВЦИК приговорил Малиновского к расстрелу. 6 ноября 1918 года приговор был приведен в исполнение.

По признанию высокопоставленных чинов департамента полиции. Московское охранное отделение отличалось умением привлекать к себе агентов из числа революционеров для освещения деятельности партий. Особенно интенсивно это практиковалось в период, когда департамент полиции возглавил Сергей Васильевич Зубатов (1864–1917). Это был тот самый Зубатов, который одно время служил в Петербурге начальником Особого отделения департамента полиции и был инициатором поддержки правительством экономического рабочего движения, впоследствии получившего название «зубатовщина». В феврале 1917 года он застрелился.

Еще один агент Охранного отделения — Андрей Сергеевич Романов — был причастен к судьбе героини нашей книги. Романов был московский типографский рабочий, член РСДРП. Он являлся делегатом партийной конференции в Праге. К этому времени он уже стал доверительным лицом многих большевистских деятелей. В Охранном отделении ему присвоили кличку «Пелагея».

По доносу «Пелагеи» в 1906 году была арестована Варвара Николаевна Яковлева. А спустя восемь лет этот агент по содействовал аресту нескольких членов конференции партии большевиков, проходившей в пригороде Петрограда. В ноябре 1918 года Романов был опознан и задержан бывшим матросом Балтийского флота, комиссаром ВЧК Андреем Лобановым, Лобанов тогда руководил отрядом чекистов по задержанию группы белогвардейцев. Судьба агента «Пелагеи» была предрешена.

В книге «Тайны царской охранки: авантюристы и провокаторы» В. Н. Жухрай так описал последние минуты жизни Андрея Сергеевича: «Около двух часов ночи в камеру Романова вошли Лобанов и еще трое чекистов. Романов похолодел.

— Встаньте, гражданин Романов, — раздался голос Лобанова. — Постановлением коллегии ВЧК Андрей Сергеевич Романов, 1888 года рождения, отправивший на смерть и на царскую каторгу много замечательных революционеров, намеревавшийся с группой контрреволюционеров бежать на Дон к белогвардейцам, чтобы продолжить активную борьбу против советской власти, приговаривается к расстрелу.

— Нет, нет! — закричал Романов. — Не хочу! Не надо! Пощадите!

— Вот мразь! — проговорил Лобанов. — И умереть-то, как человек, не может.

Пока Романова тащили к месту казни, в подвальное помещение, он выл. Этот нечеловеческий, звериный вой оборвал выстрел Лобанова».

Но вернемся к судьбе Яковлевой. В 1905 году Варвара Николаевна была участницей декабрьского вооруженного восстания в Москве. Но к баррикадам ее близко не подпускали. Она выполняла обязанности связника и ругала себя за то, что не пошла учиться на врача. Иначе была бы более полезна восставшим.

Первый арест в марте 1906 года стал для Яковлевой испытанием на прочность. После тюремного заключения ее отправили по этапу в Сибирь, в нарымскую ссылку. Однако в 1910 году Варвара Николаевна сбежала оттуда, несмотря на страх перед возможным суровым наказанием.

До конца 1912 года она находилась в эмиграции. Там Яковлева познакомилась с Лениным и Крупской Надежда Константиновна вспоминала: «Мы отправили Варвару Николаевну в Германию. Она перед этим бежала из ссылки, где заболела туберкулезом…»

В 1913 году Яковлева вернулась в Москву. Началась череда арестов, этапов и побегов. Варвара Николаевна долго помнила этап в Астраханскую губернию. Шел 1915 год, она с дочерью на руках переправлялась через Волгу на пляшущей между льдинами лодке в разгар ледохода. Страх испытывал и сопровождающий ее жандарм.

В 1916–1918 гг. Яковлева стала секретарем Московского областного бюро ЦК партии большевиков. Тогда в Московскую область входили Московская, Тверская, Костромская, Калужская, Тульская, Нижегородская, Рязанская, Тамбовская и Орловская губернии. Понятно, что работы предстояло много. Свою дочь Варвара Николаевна видела крайне редко, в основном воспитанием маленькой Ирины занималась бабушка — Анна Ивановна Яковлева. С мужем, Павлом Карловичем Штернбергом, Варвара Николаевна встречалась от случая к случаю.

Что касается семейных отношений, то тут Яковлева придерживалась взглядов известной революционерки Александры Коллонтай. Та отрицала необходимость семьи, считала, что детей в свободном обществе будет воспитывать государство. О сексуальных отношениях однажды высказалась весьма любопытно: «В свободном обществе удовлетворить половую потребность будет так же легко, как выпить стакан воды». Аркадий Ваксберг в книге «Валькирия революции» написал об Александре Коллонтай так: «Магическая женщина, до глубокой старости сводившая с ума и юных, и седовласых». Коллонтай успешно работала на дипломатическом поприще. Будущий посол, она выступала за свободную любовь как непременное условие равноправия женщин. Коллонтай была в близких отношениях с известными революционерами: Шляпниковым и Раскольниковым. Состояла в браке с революционером Дыбенко. (Названные в честь этих супругов улицы расположены параллельно в одном из кварталов Питера).

Точно неизвестно, когда познакомились Варвара Яковлева и Александра Коллонтай. Возможно, это произошло 10 октября 1917 года на пленуме ЦК партии большевиков, где решался вопрос о взятии власти в стране вооруженным путем. Там присутствовали члены и кандидаты ЦК. Этому пленуму предшествовала тяжелая для партии полоса жизни.

Июльские события 1917 года создали условия для появления массовых антибольшевистских настроений. Большевиков обвиняли в организации вооруженного мятежа. В статье «Подготовка октябрьского вооруженного восстания в Московской области» (журнал «Пролетарская революция» 1922, № 10.) Яковлева писала: «После июльских дней все доклады с мест в один голос отмечали не только резкое падение настроений в массах, но даже некоторую враждебность к нашей партии. Были довольно многочисленные случаи избиения наших ораторов. Число членов в организациях сильно уменьшилось, а некоторые организации и вовсе перестали существовать, особенно в южных губерниях». По словам Варвары Николаевны, перелом наступил уже в конце августа, когда во всех губерниях происходил процесс «поголовной большевизации масс». Изменился и состав Советов.

Все эти вопросы и обсуждались на пленуме ЦК партии 10 октября 1917 года. Собрание проходило на квартире Суханова (Гиммера Н. Н.), жена которого, Галина Константиновна, работала в Петроградском комитете. От Московской области там присутствовали Ломов (Г. И. Оппонов) как член ЦК и Яковлева как кандидат в члены ЦК и секретарь областного бюро партии. Другие участники пленума — Ленин, Троцкий, Дзержинский, Свердлов, Каменев. Зиновьев. Сокольников, Коллонтай и Бубнов. Яковлевой было поручено вести секретарские записи. Как отметила Варвара Николаевна, Ленин «появился в совершенно неузнаваемом виде: бритый, в парике. Он напоминал лютеранского пастора».