Спасение для лжепринцессы (СИ) - Муратова Ульяна. Страница 3

Его голос набрал силу, и я испуганно отступила на шаг. Сейчас Мейер походил на дикого раненого медведя, и я испугалась. Таким я его ещё не видела и не хотела видеть никогда.

— Никакого другого нет, Мейер. Нет и не было. Я не знаю, кто это придумал…

— Хватит! — рявкнул он. — Имей хоть капельку порядочности признать свой поступок! Ты не представляешь, насколько отвратительно звучит твоя ложь! И главное — зачем? Ты выбрала другого — иди к нему, я тебя не держу!

— Я не лгу! — глаза защипало от подступивших слёз. — Я не изменяла тебе и не собиралась! Не знаю, что за гадость я подцепила и как, но я готова принести какие угодно клятвы, что не изменяла тебе и ни с кем не спала. Мне было плохо с момента, как мы вернулись в замок. Нет, даже раньше. Я почувствовала недомогание ещё в дороге…

— Это никак не связано! Естественно, ты почувствовала недомогание раньше. Ты не вилерианка, и даже если бы я подпитывал тебя силой по сто раз на дню, долго ты бы не продержалась! Поэтому ты, разумеется, чувствовала себя плохо в дороге. Это никак не связано с тем, что ты пустила в свою постель другого, стоило мне уехать на несколько дней! А ведь сама говорила, что измены не приемлешь!

— Что? Я ничего не понимаю! И никого не пускала! Объясни мне нормально, что происходит? В чём вы все меня обвиняете и что это за болезнь, которая меня чуть не убила?

Мейер хмыкнул и посмотрел на меня так, что внутри всё перевернулось, а комната сжалась до размеров коробка. Захотелось протянуть к вилерианцу руку, погладить по щеке и забрать себе горечь и боль, что плескались в его глазах. И как я когда-то находила пугающими эти самые выразительные и родные на свете глаза?

— Ты права. Ты имеешь право на ответы. Но я бы предпочёл, чтобы ответы тебе дал твой любовник. Не я.

Он отвернулся от меня и сжал кулаки. На столе горели свечи, и в их свете лицо Мейера казалось особенно красивым, но совершенно недоступным. Он не хотел меня слушать, но я должна была достучаться до него. Не могла отступить и позволить ему оттолкнуть себя. Сейчас я как никогда отчётливо понимала, что этот мужчина стоит того, чтобы за него бороться.

— Нет, Мейер. Это ты втянул меня во всё это. Ты забрал из Гленнвайса. Ты и отвечай.

— Хорошо. Но разговор выйдет долгим.

Глава 2. Правда жизни

— Говори! Я никуда не уйду, пока ты всё не расскажешь! — решительно вздёрнула подбородок я.

— Сначала посмотри на себя в зеркало, Лисса, — проговорил Мейер, оперевшись на стол.

На меня он не глядел, делал вид, что пляска огонька свечи занимает его куда сильнее.

Я огляделась в поисках зеркала, но в спальне его не нашла. Отыскала дверь в ванную. Зажгла свет и подошла к золотой раковине. Ошарашенно замерла перед зеркалом, разглядывая себя, будто увидела впервые. Влажные волосы собраны в небрежный хвост. Кожа стала невероятно бледной, практически белой, и блёстка на лбу теперь выделяется ещё ярче. На лице виднеются некрасивые розовые пятна, такие же, как проявились на теле, но поразило меня не это.

Глаза.

Красные, воспалённые белки обрамляли ставшие рубиновыми радужки. Я теперь походила на опереточную вампиршу, которой нанесли неудачный грим. Приблизилась к зеркалу и рассмотрела лицо внимательно, но чуда не случилось — некогда голубые глаза так и остались рубиновыми.

Глаза вилерианки.

Я упёрлась руками в золотую раковину и часто задышала, превозмогая приступ головокружения и паники. Из глубины сознания появилось чувство, что болезнь отобрала не только цвет глаз, но и что-то важное, название чему я пока не могла дать. На негнущихся ногах вышла обратно к Мейеру и замерла перед столом, за которым он сидел.

На меня жених по-прежнему не смотрел, его лицо казалось застывшей маской. Такой же бледной, какой теперь стала я.

— Сядь и слушай, — Мейер жестом указал на пустой стул, а затем глубоко вздохнул и начал рассказ: — Вилерия — необычный мир. Она не даёт магических сил, а тянет их из животных и людей. В других мирах дело обстоит иначе. Там маги черпают силы из пространства, а мы их отдаём. Это причина, по которой вилерианцы не могут жить в других мирах. Мы приходим туда как сильнейшие маги, но уже через дюжину дней начинаем перегреваться. Организм вырабатывает больше магии, чем может истратить в любом другом мире. На родине огромная часть сил уходит на откуп миру, а излишками мы колдуем. В иных же мирах буквально выгораем изнутри, пожираемые собственным могуществом. Все живые существа в Вилерии одарены магически и вырабатывают энергию, за счёт которой и живёт наш мир.

— Все, кроме переселенок, — прошептала я.

— Да. Любые пришельцы из других миров в Вилерии не выживают. Собственно, поэтому на протяжении сотен лет удаётся сохранить целостность нашего мира и наши тайны. Любой попавший сюда боевой отряд погибнет, достаточно просто отрезать ему пути к отступлению. А мы поднаторели как в построении порталов, так и в их уничтожении. На нашей территории другие маги слабеют очень быстро, обычно через семь — десять дней они уже едва способны вести бой, а через дюжину дней плохо держатся на ногах.

Я нахмурилась.

— Но я начала чувствовать себя плохо гораздо позже.

— Потому что я подпитывал тебя своей силой с самого первого дня. Делиться магией со своей парой — обязанность каждого вилерианца. До тех пор, пока надобность в этом не отпадёт. Без подпитки переселенка не проживёт дольше полутора десятков дней. Зависит от уровня дара, конечно. Некоторые и дюжину дней не продержатся. Реагируют на подпитку все по-разному. Если парень с девушкой хорошо совместимы, то в качестве побочной реакции у неё может возникнуть сильное влечение к нему. Тут ещё играет роль подсознание. Девушка ещё не понимает этого умом, но уже чувствует, что выживание зависит от её пары, и поэтому легче идёт на контакт, быстрее влюбляется и открывается. Но если совместимость плохая, то появляются головные боли, девушка становится раздражительной, ещё и тошнит часто. Тогда пару меняют.

— То есть моя озабоченность — это всего лишь побочный эффект?..

— Да, хоть он и тесно связан с твоим темпераментом.

— И отказ от секса до свадьбы — лишь повод заманить одурманенную влечением девушку в брак? — я обескураженно распахнула влажные от слёз глаза.

— Нет. Несмотря на подпитку, переселенка вскорости умрёт. Если не станет вилерианкой.

— И как становятся вилерианками? — тихо спросила я, уже зная ответ.

— Вилерианство — это вирус, — откинулся Мейер на спинку стула. — Вирус, передающийся исключительно половым путём. Этот вирус 1523 года назад сотворил один из учёных, Вейруф Раендигур. Поначалу все пришли в восторг от его разработки. Каждый заразившийся становился сильнее физически, выносливее, живучее, а ещё намного одарённее магически. Если раньше неодарённые дети погибали младенцами в первые часы, то родившиеся от заражённых матерей выживали все. Поэтому никого не взволновал цвет глаз и волос, меняющийся из-за вируса на бордовый. У нашей расы стало намного больше магии. Мы получили долголетие, чудесную регенерацию и огромный запас сил. Их стало хватать не только на то, чтобы выживать на Вилерии, но и на то, чтобы колдовать. Много колдовать. Создавать мощные артефакты. Управлять природой. Открывать порталы в другие миры.

— Только девочек рождалось очень мало… — прошептала я.

— Да. Обидный побочный эффект. Возможно, дело в том, что женщины по своей природе слабее, а вирус стимулировал организм выводить более сильное потомство, возможно, в чём-то ещё. Решение с переселенками нашли не сразу. Сначала было очень много войн, весь прогресс наши предки растеряли и около двух веков тратили силы только на то, чтобы отвоёвывать друг у друга женщин, которых рождалось всё меньше и меньше. А потом один из великих учёных, Висин Даматур, усовершенствовал вирус. Сделал его на сто процентов заразным, но передающимся только половым путём. Распространителями вируса стали лишь мужчины, вилерианка не способна заразить своего партнёра, даже если очень постарается. Вирус передаётся только от мужчины к женщине, через семя. Именно поэтому секс с переселенками до брака категорически запрещён. Каждый понимает, что после первой ночи девушка заразится вилерадой. Так мы её называем.