В тени богов. Императоры в мировой истории - Ливен Доминик. Страница 105

Эта коалиция была значительно сильнее Пруссии и должна была гарантировать победу в Семилетней войне 1756–1763 годов. Но этого не произошло из-за некомпетентности французских военачальников, проблем при координировании австрийских и российских военных операций и просто невезения. Осторожность габсбургского высшего командования, в котором не было единства, также сыграла немалую роль. Будучи женщиной и сидя в Вене, императрица могла лишь распекать своих военачальников и умолять их пожертвовать личными амбициями во имя высшей (то есть ее) цели. Фридрих II, напротив, как суверен и полководец, мог подавлять разногласия между военачальниками и насаждать собственные агрессивные взгляды. Колоссальные затраты на ведение Семилетней войны и провал неуязвимой, казалось бы, коалиции, навсегда отбили у Марии Терезии охоту воевать. Но это нисколько не умалило ее веры в Кауница, который в 1760-1770-х годах стал самым влиятельным ее советником не только по внешней политике, но и по важным внутренним вопросам¹⁶.

В 1765 году умер Франц Стефан, и императрица впала в отчаяние. На троне императора Священной Римской империи его сменил старший сын Иосиф II. Верный идеалам логики, практичности и реальной политики, новый император был равнодушен к этому титулу. Гораздо важнее для него было то, что он стал соправителем габсбургских земель. Хотя принятие политических решений оставалось прерогативой Марии Терезии, в последние пятнадцать лет ее правления влияние Иосифа становилось все сильнее. Мать и сын редко соглашались друг с другом. Отчасти это объяснялось столкновением двух волевых личностей, воспитанных для осуществления суверенной власти. Поколенческий разрыв между ними приводил к расхождению во взглядах по ключевым вопросам, особенно в сфере религии: Мария Терезия была истинным носителем габсбургского контрреформационного пиетизма и барочной культуры, а Иосиф – поборником утилитаризма и логики эпохи Просвещения. На внешней арене воинствующее стремление Иосифа к реальной политике часто тревожило и ужасало его мать. Различались и их подходы к управлению государством. Мария Терезия опиралась на личные связи, культивируя доверие и верность. Иосиф был печально знаменит своим неумением общаться с людьми и полагал, что управление страной равнозначно переключению рычагов бюрократической машины. Их отношения становились еще более нестабильны и эмоциональны в силу того, что мать и сын по-своему любили друг друга, а потому, не находя понимания, чувствовали себя отверженными и даже преданными¹⁷.

Третьим столпом этого необычайного триумвирата был князь Кауниц. Иосиф разделял материнское восхищение его умом: ничего не изменилось и после смерти Марии Терезии, когда Иосиф стал единоличным правителем, а Кауниц остался практически единственным советником, которого он хоть в какой-то степени уважал. В период соправления канцлер выступал в качестве посредника и уравнителя для двух Габсбургов. Это было испытанием для нервов князя, но повышало его влияние и незаменимость. Кауниц был эксцентричным и тщеславным человеком, который крайне болезненно воспринимал любую обиду, стоило только ему ее заподозрить. Он также был невротическим ипохондриком, боялся свежего воздуха и дождя, а при столкновении с кризисом нередко предпочитал и вовсе не вставать с постели. Отношения между тремя фигурами, стоявшими во главе габсбургского правительства, были полны эмоциональных вспышек и угроз отойти от дел, сложить с себя полномочия и отречься от престола. Они напоминали хорошую оперу. Герои и либретто в ней были великолепны, но нельзя допускать, чтобы их обаяние отвлекало внимание от режима, который они возглавляли. Марии Терезии никогда не приходило в голову исключить Иосифа из претендентов на престол. Иосиф не мог и подумать о том, чтобы сместить мать, прибегнув к лазейке в законах. Немыслимо было и вмешательство армии в династическую политику. Европейское династическое право к тому времени уже глубоко укоренилось в повсеместно признаваемых идеях о законе и легитимности. Долгое пребывание во главе Священной Римской империи – одной из наиболее конституционных из всех империй в истории – придавало этой европейской традиции специфически габсбургский колорит¹⁸.

Несмотря на многочисленные распри и разногласия между лидерами, в последние годы правления Марии Терезии габсбургский режим достиг довольно многого. Доходы центрального аппарата возросли с 35 миллионов флоринов в 1763 году до 50 миллионов в 1780-м. Численность армии увеличилась до 300 тысяч человек, а построенная в Богемии крепостная линия предотвратила попытку вторжения, предпринятую Фридрихом II в 1778–1779 годах. Институты центральной власти стали работать значительно согласованнее и эффективнее, и впервые растущий управленческий аппарат на провинциальном и окружном уровнях позволил империи успешно участвовать в делах крестьян. Ключевой мотив правления Марии Терезии заключался в осознании того, что государству нужно забирать у крестьян больше излишков продукции, чтобы выжить в конкурентном мире европейской геополитики. По мере распространения бюрократии на местах Мария Терезия все лучше понимала, что простое усиление эксплуатации крестьянства аморально и неэффективно. Ужасный голод 1770–1771 годов окончательно убедил ее в этом. Дополнительными аргументами для императрицы стали подробные доклады Иосифа о его инспекционных поездках по провинциям. В последние годы своего правления Мария Терезия двигалась в направлении радикальных реформ, разработанных для улучшения правового и экономического положения крестьянства.

Величайшим успехом императрицы, пожалуй, стала трансформация системы начального образования, которую она считала чрезвычайно важной. К концу ее правления в стране работало 6 ооо школ, в которых обучалось более 200 тысяч учеников, и число хорошо подготовленных учителей стремительно увеличивалось. Главным советником Марии Терезии по вопросам реформы образования был Иоганн Фельбигер, монах-августинец из Пруссии. Это один из многих случаев, когда императрица черпала опыт за пределами владений Габсбургов и их традиций. Но к 1770-м годам ее усилия привели к формированию хорошо образованной отечественной бюрократической элиты, ориентированной на реформаторскую, но умеренную повестку немецкого Просвещения. Эта элита стремилась к государственным преобразованиям для повышения экономического, правового и культурного уровня масс, а вместе с тем и для повышения общего уровня экономического благосостояния и доходов правительства.

К ней, в частности, принадлежал Франц фон Грайнер, который занимал ключевой пост в габсбургском правительстве и управлял радикальной реформой начального образования, несмотря на серьезное сопротивление администрации и аристократии. Грайнер – прекрасный пример человека, который сочетал гражданские ценности и профессиональную компетентность современного чиновника с глубокой личной преданностью монарху и почти религиозным преклонением перед ним. Его женой была Шарлотта Иеронимус, которая одевала и причесывала Марию Терезию и читала ей, являясь одной из самых верных и самых доверенных служанок императрицы. Мария Терезия спасла некоторое число протестантских сирот, крестила их в католичество, дала образование и помогла найти работу. Шарлотта Иеронимус оказалась самой умной и способной из этих детей. История Франца фон Грайнера и Шарлотты Иеронимус отражает двойную роль императрицы, которая была одновременно и исполнительным директором габсбургской монархии, и католической матерью своего народа¹⁹.

Представления Марии Терезии о том, что значит быть императрицей и как править эффективно, лучше всего изложены ею самой в двух наказах, написанных в 1750-х годах, а также в инструкциях, которые она передала своему восемнадцатилетнему сыну Леопольду, когда он стал великим герцогом Тосканы. Ее представления о самовластии были традиционны для Габсбургов. Династия правила с благословения Господа и пользовалась Его поддержкой, поскольку служила ему на протяжении многих лет. Главной установкой Марии Терезии было “верить в Бога, который в своем всемогуществе повелел, чтобы [она] заняла свое место, хотя [она] сама этого не желала и не стремилась к этому, и который в силу этого даст [ей] сил справиться с задачей, возложенной [на нее]”.