В тени богов. Императоры в мировой истории - Ливен Доминик. Страница 38

Из “Сокровенного сказания” (и нескольких других монгольских источников) мы узнаем, что “сила его в выносливости, решимости и прозорливости. Он снова и снова показывает, что знает, как совершать набег, когда идти в атаку, когда заключать мир и как управлять союзниками с выгодой для себя”¹⁵. По степным меркам Чингисхан был аристократом: он происходил из рода Борджигин, который правил племенем монголов. С другой стороны, своим успехом он был обязан в первую очередь личным качествам и заслугам. После смерти отца, когда Чингисхану было девять лет, ему пришлось отчаянно бороться за жизнь, не говоря уже о том, чтобы в конце концов вернуть себе власть над монголами. Он был, несомненно, харизматичной личностью, способной притягивать людей, которые служили ему верой и правдой. Разумеется, в своем стремлении к власти он также не гнушался жестокости и вероломства. Как и все степные правители, он создал войско из верных последователей разного происхождения. Он разделял с ними все тяготы, пока шел к власти, а затем щедро вознаградил их и назначил на ключевые посты в правительстве и армии. Умело выбирая хороших советников, он прислушивался к их словам. Среди них были те, кто консультировал его по вопросам ведения войн и управления оседлым миром – в этом он был несведущ.

Монгольская военная машина стала самой грозной, какую на тот момент знала история. В ее основе были известные преимущества кочевых армий: многочисленность и выносливость степных лошадей и закалка и мастерство кочевых конных лучников. За тысячу лет, прошедшую с падения хунну, некоторые аспекты вооружения и амуниции кочевников значительно усовершенствовались: появились железные стремена, деревянные седла и еще более сложные составные луки, которые изготавливались из дерева, рога и жил с применением клея и точно поражали цель с 325 метров. В степи паслось огромное количество лошадей, и армия Чингисхана шла в поход, имея по пять коней на человека. Такое преимущество перед вражеской кавалерией позволяло изматывать ее. Благодаря превосходству кавалерии, монгольское войско также получало более качественные разведданные о расстановке сил противника, одновременно лишая вражеских военачальников возможности разузнать, насколько сильно монгольское войско и как именно оно движется.

Под командованием Чингисхана монгольские армии приобрели дополнительные кадры и навыки, необходимые для ведения войн за пределами степи – в первую очередь организация осад. Еще важнее, что Чингисхан установил в армии жесткую дисциплину и координацию на тактическом, оперативном и стратегическом уровнях. В бой монголы шли рассыпным строем, который позволял шеренгам конных лучников выпускать стрелы, отступать назад, снова готовить лук и возвращаться вперед для нового выстрела, что требовало выучки и подготовки, невиданных в Европе до XVII века. Победы поднимали боевой дух, богатая добыча подкрепляла мотивацию, но дисциплина не давала победоносным солдатам мародерствовать в лагере разбитого противника, пока враг не будет окончательно повержен и не обратится в бегство. Мародерство каралось смертью. На более высоком тактическом уровне обманные отступления, которые часто растягивались на многие дни и заманивали измотанные армии преследователей в ловушку, требовали не только дисциплины, но и впечатляющей слаженности маневров различных подразделений. Как в бою, так и при планировании и реализации своих кампаний монгольские военачальники превосходили военачальников всех противников, с которыми сталкивались. Армии передвигались рассеянными частями, которые запутывали врага, заходили во фланги и брали в кольцо, но затем сливались в единое войско на поле боя. Это предвосхищало наполеоновскую установку двигаться по отдельности, но сражаться вместе. Это также предвосхищало принципы блицкрига, в соответствии с которыми скорость передвижения армий, фактор внезапности и масштаб операций парализовали вражеских военачальников. Кроме того, как и при блицкриге, монголы активно применяли тактику устрашения, чтобы предотвратить сопротивление в будущем. Один историк отмечает, что такой резни, какую иногда устраивали армии Чингисхана, свет не видывал со времен Новоассирийского царства¹⁶.

Современным историкам, стремящимся “по справедливости” оценивать мир кочевников, не стоит закрывать глаза на жестокость монгольских захватчиков, которые везде сеяли разорение. Но даже это, впрочем, не лишает Чингисхана неоспоримого права считаться одним из величайших императоров-воинов в истории. Хотя все компоненты военной мощи достались ему по наследству, он сплавил их воедино в одной из самых грозных армий всех времен. На протяжении десятилетий он сам водил это войско в бой. После его смерти созданная Чингисханом армия под управлением взращенных им военачальников за период, равный жизни трех поколений, завоевала значительную часть оседлой Евразии. Военные инновации Чингисхана сопровождались политическими мерами, которые подвели монгольское кочевое государство ближе к статусу империи, чем любое другое из государственных образований, ранее существовавших в степи. Если же Чингисхан и прибегал к устоявшимся методам, то развивал их. В частности, стоит отметить размер его войска (кэшика) и спектр его применения, а также реорганизацию армии, которую он разбил на десятичные неплеменные единицы. Хунну уже прибегали к этому на тысячу лет ранее, но Чингисхан пошел еще дальше и превратил в неплеменные даже единицы, состоящие из его монгольских соплеменников. Он также создал подробный свод имперских законов (так называемую Синюю книгу, или “Хухэ дэбтэр”) и руководство по управлению империей для своих преемников. Что касается идеологических основ империи, поразительные триумфы Чингисхана убедили монгольскую элиту, что их великий бог неба Тенгри обязал их завоевать во славу него весь мир¹⁷.

Гражданские институты управления достигли наивысшей точки развития в период правления Мункэ (1251–1259) – внука Чингисхана. Чингисхан разделил свою империю на улусы для своих четырех сыновей (Джучи, Чагатая, Угэдэя и Толуя), но назначил Угэдэя своим преемником – великим ханом и верховным правителем. Богатейшие оседлые территории, завоеванные монголами (прежде всего Северный Китай и Иран) не вошли в состав улусов и остались главным образом под центральным управлением. Построив столицу в Каракоруме, Угэдэй разместил там постоянные институты центральной власти. Он также приказал отладить почтовую систему, чтобы обеспечить быструю коммуникацию на всей территории империи. Мункэ продолжил начатое и создал регулярную административную систему, чтобы контролировать улусы, защищать оседлое население от грабежей и взимать одинаковые и умеренные налоги. Один историк отмечает, что если бы политика Мункэ получила продолжение, в Монгольской империи сформировались бы “разветвленный бюрократический аппарат и централизованная власть”¹⁸, к чему в XVII веке пришли Османская и Могольская империи.

Учитывая беспрецедентные размеры Монгольской империи, остается лишь гадать, могла ли какая-либо система управления, существовавшая до наступления Нового времени, удержать ее единство достаточно долго. Не возникает, однако, сомнений, что империя не могла выжить, не преодолев типичную для кочевых государств неспособность создать стабильную систему престолонаследия. Чингисхан целиком передал империю Угэдэю, получив согласие остальных своих сыновей, но основатель империи и завоеватель мира обладал властью, которую вряд ли мог получить хоть кто-то из его преемников. После смерти Угэдэя его жена Дорегене стала регентом до признания нового великого хана. Это показывает, какую важную и видимую роль женщины из царской семьи играли в Монгольской империи. Отчасти благодаря ей, а отчасти – собственной репутации, ее сын Гуюк сменил на троне отца, но когда всего два года спустя, в 1248 году, он умер, упорядоченная система престолонаследия рухнула.

В конце концов вместо одного из сыновей Гуюка власть перешла к Мункэ, старшему сыну Толуя, брата Угэдэя. Мункэ одержал победу отчасти благодаря своему несомненному превосходству, но главным образом в силу того, что Толуиды оказались гораздо более искусными в политических вопросах, чем потомки Угэдэя и их сторонники. Кризис престолонаследия разрешился без гражданской войны, однако без заговоров, смещений и казней членов императорской семьи и их приближенных дело не обошлось. Когда в 1259 году умер Мункэ, его братья Хубилай и Ариг-Буга четыре года сражались за престол друг с другом. Во время этой гражданской войны улусы, которыми управляли потомки Джучи, Чагатая и Угэдэя, отказались служить великому хану. Одержав победу в войне, Хубилай сосредоточился на завоевании Китая, даже не пытаясь восстановить единство империи Чингисхана. Хулагу, брат Хубилая, завоевавший Иран, признавал, что тот стоит выше него как великий хан, но фактически китайская и иранская ветви Толуидов управляли независимыми, хотя и союзными государствами. Во многом из-за кровавых конфликтов внутри династии иранская ветвь Чингизидов пресеклась в 1335 году. В 1368 году потомков Хубилая вытеснили из Китая, где их сменила местная китайская династия Мин. В этом случае, однако, монгольскую власть скорее подорвали чума и другие природные катастрофы, не поддающиеся контролю, чем проблемы самой династии.