В тени богов. Императоры в мировой истории - Ливен Доминик. Страница 39

Истинным наследником Чингисхана стал Тамерлан (Тимур), которого его биограф вполне точно называет “последним из великих кочевников-завоевателей”. Тамерлан, вероятно, родился в 1336 году, то есть спустя более века со смерти Чингисхана. Он происходил из уже мусульманского, но еще кочевого монгольского рода, который обитал в районе Самарканда и имел тесные связи с иранским по большей части оседлым населением города и его окрестностей. Эта область ранее входила в улус сына Чингисхана Чагатая, но к моменту появления Тамерлана на свет Чагататаиды (то есть потомки Чагатая) лишились большинства территорий и всей власти. Тем не менее принадлежность к роду Чингизидов по-прежнему ценилась очень высоко, и потомки великого хана повсеместно признавались единственными, кто имел законное право на престол. Тамерлан завоевал огромную часть Евразии. Он одержал победу над османскими и мамлюкскими армиями в Анатолии и Леванте, разграбил Дели и проник глубоко на территорию Европейской России, где потеснил армию Золотой Орды, которая представляла собой самый западный регион бывшей империи Чингисхана и управлялась потомками его старшего сына Джучи. Незадолго до своей смерти (в 1405 году) Тамерлан планировал завоевание Китая. Тем не менее, чтобы обеспечить себе легитимность, он женился на женщине из рода Чингизидов и почти до самого конца своего царствования называл себя лишь главным слугой своего господина, чагатайского хана¹⁹.

В основе целей, методов и идеологических установок Тамерлана лежали пример Чингисхана и монгольское наследие. Не зная грамоты, он отличался острым и быстрым умом, окружал себя учеными и имел огромный интерес к истории. Он также приказал построить целый ряд зданий, которые стали лучшими образцами исламской архитектуры. В нем “личность, намеренно перекликавшаяся с Чингисханом, сочеталась с покровительством религии и культуры, основанным главным образом на персо-исламских нормах”. Ибн Хальдун, который в 1400 году провел с ним 35 дней, вспоминал в своих мемуарах, что “Тимур – один из самых великих и могущественных царей… он очень умен и очень проницателен, он обожает спорить и дискутировать о том, что знает и чего не знает”. За сто лет после смерти Тамерлана его потомки растеряли почти все территории его огромной империи, не в последнюю очередь из-за бесконечных войн за престолонаследие. С другой стороны, они способствовали развитию великолепной литературной и художественной культуры, в которой уникальным образом сочетались тюркские, персидские и исламские элементы. Основатель индийской династии Великих Моголов Бабур гордился своим родством с Тамерланом и Чингисханом и был воспитан в этой тюрко-персо-исламской высокой культуре²⁰.

Глава VIII

Имперская цивилизация и китайская традиция:

династии Тан и Сун

С момента отречения от престола последнего императора из династии Хань в 220 году н. э. до воцарения первого императора из династии Суй в 581 году н. э. Китай был раздроблен на несколько династических царств. Главная линия раздела проходила между Севером и Югом. Под Севером понимался зерновой регион по берегам реки Хуанхэ, а также к северу от нее. Под Югом – регион произрастания риса по берегам реки Янцзы, а также к югу от нее. На протяжении этих трех с половиной веков многие кочевые народы тюркского и монгольского происхождения оседали в северном регионе, и династии, которые создавали государства на севере, были в большинстве своем хотя бы в некоторой степени связаны с тюрками и монголами. Как правило, они сочетали аристократические и военные традиции своих предков с глубоким уважением к высокой культуре Китая. Тем не менее в глазах южных элит эти северные династии оставались полуварварскими, в то время как сердцем китайской культуры и цивилизации они считали свой регион.

Поскольку население северных областей было более многочисленным и более военизированным, стремление к восстановлению единства Китая неизменно зарождалось именно там. В 557–581 годах династия Северная Чжоу сделала ряд шагов к достижению этой цели, но пала после безвременной смерти компетентного молодого монарха, чей наследник был на тот момент еще совсем мал. Как нередко случалось на протяжении предыдущих трех столетий, власть захватил “премьер-министр” Ян Цзянь, который основал династию Суй. В отличие от устоявшихся династий, молодая наследственная монархия не выстояла при столкновении с проблемой, о которой предостерегал Макиавелли, утверждавший, что, назначая премьер-министра, монарх фактически приглашает его узурпировать престол¹.

Последующее объединение Севера и Юга силами Ян Цзяня оказалось под угрозой из-за катастрофического провала попыток его сына Ян Гуана завоевать Корею. Здесь можно провести параллели с поражением Наполеона в России в 1812 году. Действуя далеко за пределами своих земель на незнакомых территориях в непривычном климате, армия Суй была разбита противником, который хорошо знал театр военных действий и использовал любые его преимущества при планировании и реализации своих маневров. Колоссальные затраты на эти походы, состоявшиеся в 612–617 годах, и подорванная после поражения репутация императора Ян Гуана пошатнули династию Суй. Повсеместные бунты переросли в гражданскую войну, победителем из которой вышел высокопоставленный чиновник и военачальник Ли Юань. Вошедший в историю как император Гао-цзу, он основал династию Тан, которая правила Китаем в 618–907 годах и часто считается величайшей династией в императорской истории Китая. На пике своего развития в середине VIII века династия Тан управляла огромной империей, которая простиралась далеко на территорию Центральной Азии. Ни одна китайская династия на протяжении последующей тысячи лет не могла сравниться с ней, пока император Хунли из династии Цин (маньчжурской) не покорил регион, который сегодня называется Синьцзян. Но в эпоху Тан также активно шло экономическое развитие и процветала китайская литературная и художественная высокая культура.

Династия Тан, которую основал род Ли, имела смешанное китайско-тюркское происхождение. Ее представители утверждали, что состоят в родстве с великими военачальниками эпохи Хань и основателем даосизма Лао-цзы. В VI веке н. э. семейство Ли/Тан входило в число ведущих аристократических родов на северо-западе Китая, однако не занимало лидирующие позиции в их иерархии. Первая императрица династии Тан происходила из еще более благородного семейства Доу, представители которого на протяжении многих десятилетий вступали в браки с выходцами из разных правящих династий северного региона. Вторым императором эпохи Тан стал ее сын Тай-цзун, который вобрал в себя смешанные китайские и тюркские традиции родов Ли и Доу.

Блестящий каллиграф и поэт, Тай-цзун прекрасно разбирался в китайской классической литературе и истории. Кроме того, он искусно стрелял из лука и мастерски держался в седле. Тай-цзун сознательно, но вместе с тем естественно воплощал в себе целый ряд идентичностей. В его стихах, служивших важным источником легитимности в глазах китайской элиты, которая ценила поэзию выше любых других литературных и художественных форм, моральная серьезность северного конфуцианства сочеталась с южным поэтическим стилем и частыми аллюзиями к южным красотам и пейзажам. Тай-цзун владел китайским и серби (диалектом монгольского), а также, возможно, разговорным турецким. Он обменивался изящными поэтическими посланиями со своими китайскими советниками и клялся в кровном братстве тюркским военным предводителям. Он стал императором Китая в 626 году и после завоевания Тюркского каганата в 630 году был провозглашен Небесным каганом степных земель и народов на великолепно срежиссированном племенном собрании. Китайские и тюрко-монгольские представления о монархе как ставленнике небес имели много общего, но Тай-цзун также вжился в роль императора, власть которого простиралась на весь известный человеку мир: “Он держался как истинный император и при дворе был грандиозен и великолепен. Чрезвычайно эмоциональный и вспыльчивый, он багровел от ярости и вселял страх во всех приближенных. Своим успехом в отношениях с тюрками он обязан во многом собственной напористости и героическому ореолу”. В мире степных кочевников личная харизма и личная верность обычно ценились выше, чем верность институтам и идеологиям. Тай-цзун и внешне, и внутренне отвечал критериям кочевого императора-воина.