В тени богов. Императоры в мировой истории - Ливен Доминик. Страница 50

Правители халифата всегда легитимизировали себя в строго исламских рамках как наследников Мухаммеда и защитников мусульманского сообщества. Тем не менее с течением времени эта монархия позаимствовала множество ритуалов и ценностей из ближневосточной – и особенно персидской – имперской традиции. Правящая династия сосредоточила в своих руках колоссальное богатство и вела роскошную и изысканную жизнь, особенно после того как Аббасиды перенесли столицу империи в Багдад. Их огромные дворцы в основном строились из глинобитного кирпича, поэтому от них почти ничего не осталось. Если египетские пирамиды и руины каменных римских зданий позволяют нам представить, какое впечатление они производили на людей в свое время, то здесь мы лишены такой возможности. Но эта роскошь явно пребывала в контрасте с простым и сравнительно эгалитарным миром Мухаммеда и арабской традиции. Еще сильнее она контрастировала с утопическими мечтами и надеждами множества первых последователей этой великой – и эгалитарной по сути – религии спасения. Многие богословы и праведники сторонились династии и двора, хотя часто и признавали ее существование неизбежным и даже необходимым. Значительная часть мусульманского общества, называемая хариджитами, никогда не признавала легитимности наследственной монархии, и потому на протяжении многих десятков лет после смерти пророка они вели подпольную войну против правящей династии и общественного порядка, который она поддерживала⁶.

Не меньшую опасность для Омейядов и Аббасидов представляли группы населения, которые принимали наследственную монархию, но считали единственными законными халифами прямых потомков Мухаммеда, то есть родственников пророка по линии его дочери Фатимы и ее мужа Али. Эти люди стали основоположниками современного религиозного сообщества шиитов, хотя даже в VIII веке точные границы и верования шиитского ислама еще не были окончательно определены. Многие потомки Фатимы и Али, называемые Алидами, спокойно жили при Омейядах и (даже в большей степени) при Аббасидах. Последние, ведущие свой род от дяди Мухаммеда, тоже принадлежали к клану Бану Хашим, и между Алидами и Аббасидами часто заключались браки. Кроме того, даже те шииты, которые старались держаться от режима Аббасидов как можно дальше, не всегда сходились во мнении относительно того, кого из Алидов считать законным халифом. Спор о том, кто вправе наследовать уважаемому шиитскому лидеру (имаму/халифу) Джафару ас-Садику, умершему в 765 году, привел к перманентному выделению из основного шиитского течения небольшой группы исмаилитов (ими руководит наследственный лидер – Ага-хан)⁷.

Тем не менее в IX веке сформировалась отдельная школа шиитской доктрины халифата. Истинным халифом признавался тот, кто принадлежал к роду Али и на кого пал выбор его предшественника. Его власть была абсолютной, а статус – полубожественным. Хотя вносить изменения в мусульманскую доктрину он, по сути, не мог, он был единственным, кто имел право ее трактовать, опираясь на свою сверхчеловеческую и эзотерическую мудрость, а также на знания, непосредственно дарованные ему Богом. Эсхатологические и милленаристские надежды шиитов на своего халифа не рушились только потому, что он жил в воображении своих приверженцев и никогда не нес на себе бремя власти. Когда в X веке династия Фатимидов основала в Египте шиитский халифат, монархи столкнулись с колоссальными трудностями, пытаясь соответствовать ожиданиям своих подданных. Впрочем, поскольку Фатимиды принадлежали к немногочисленному шиитскому учению исмаилитов, большинство шиитов считало их власть незаконной.

В 873 году, когда умер одиннадцатый шиитский халиф, происходивший из рода Али, последователи основного шиитского течения (впоследствии получившего название двунадесятничества) посчитали, что его преемник скрылся, чтобы не погибнуть от руки Аббасидов, и вернется только в конце времен как “ожидаемый” (Махди), чтобы установить на земле царство справедливости (то есть привести ислам к победе) к моменту воскресения и Судному дню. Во многих обществах в истории монархи, которых настигала внезапная или насильственная смерть (особенно от рук аристократов), продолжали жить в народных легендах. Они становились героями мифов о претендентах на престол, в которых они чудесным образом избегали смерти и возвращались, чтобы снова занять трон и защитить свой народ от несправедливости. В некотором смысле шиитская легенда о скрытом имаме была мифом о претенденте в апокалиптических масштабах. В последующие столетия политическая стабильность исламского мира периодически нарушалась из-за заявлений о возвращении Махди. Важнейший из таких моментов настал в конце XV века, когда на политическую сцену ворвалась династия и империя Сефевидов, которая за короткий срок посеяла хаос в международных отношениях на Ближнем Востоке, что впоследствии привело к возникновению Ирана как шиитского государства⁸.

Первая исламская императорская монархия была создана в 661 году основателем династии Омейядов Муавией, который одержал победу в гражданской войне, разразившейся после убийства его двоюродного брата халифа Усмана в 656 году. Прежде чем стать халифом Муавия почти двадцать лет был наместником Сирии и правил ею твердой рукой, в том числе контролируя военные силы, которые противостояли враждебной Византии на северных сирийских границах. В сравнении с большинством императорских монархий Омейядский халифат изначально был довольно скромным. Муавия на протяжении своего 19-летнего правления постоянно пребывал в движении, обеспечивая себе поддержку сирийской племенной знати, на которую отчасти опирался его режим. Придворный церемониал был сведен к минимуму, и подступиться к монарху было несложно. Лишь после войны за престолонаследие между представителями династии Омейядов, в результате которой на трон в 685 году взошел халиф Абд аль-Малик, далекий родственник Муавии, Омейяды пустили глубокие институциональные корни. Большое значение имел тот факт, что правление компетентного Абд аль-Малика продолжалось целых 20 лет. Арабский язык пришел на смену греческому, сирийскому и персидскому и стал lingua franca имперской администрации. Началась чеканка ходивших на всей территории империи стабильных серебряных монет. Зависимость от племенной знати существенно снизилась благодаря созданию армии, сформированной в Сирии и оплачиваемой халифом главным образом из иракских доходов. С начала до конца основой власти Омейядов была поддержка сирийских военных сил, с помощью которых халифы контролировали иракские ресурсы. Режим пал в 740-х годах, когда борьба за престолонаследие между принцами из династии Омейядов переплелась с фракционными и племенными трениями в сирийской армии. Привычка омейядских принцев жениться на девушках из благородных семейств привела к тому, что в халифате, как в танском Китае, проблемы престолонаследия быстро переросли в противоборство стремящихся к захвату власти благородных семейств⁹.

Гражданская война между Омейядами создала предпосылки для успешного мятежа, который зародился в огромной восточной провинции Хорасан, простиравшейся от центрального Ирана до северного Афганистана и границы Китая с Центральной Азией. В силу размеров и удаленности Хорасана управлять им было сложно любому режиму с центром в Ираке или Сирии. Кроме того, там в большей степени, чем в других провинциях империи, халифат мирился с существованием местных князей, которые сохраняли власть в своих регионах и были способны мобилизовать мощные военные ресурсы для поддержки возможного восстания. Если халиф или поставленные им наместники слишком вторгались в их дела с целью получения прибыли, вероятность мятежа повышалась. Хотя при Омейядах иранская элита Хорасана начала переходить в ислам, доисламские иранские традиции и особенности никуда не исчезли. Княжеские дворы поддерживали аристократическую культуру. Странствующие поэты пели песни и читали стихи, основанные на древних иранских преданиях, и эта литературная традиция легла в основу “Шахнаме” – персидского национального эпоса, сочиненного около юоо года. Живучесть иранской высокой культуры и имперских традиций оказывала весьма ощутимое влияние на весь Ближний Восток вплоть до наступления Нового времени¹⁰.