Пять оттенков губной помады (СИ) - "talayana". Страница 5

С тех пор общение, считай, сошло на нет. Теперь писал первым Саша, не часто, раз в три дня. Лёша отвечал редко, кратко и сухо, или, и того хуже, молчал, прочитывая смс. Саша чувствовал — что-то было не так, и не мог понять — почему так резко поменялось отношение. И дело было совсем не в загруженности. Даже на закономерный вопрос про экзамены тот ответил в двух словах, что «всё нормально». Ни оценку, ни как сдавалось, ничего не сообщил. И, в свою очередь, не спросил, как Саша окончил учебный год, хотя раньше его учёбой всегда интересовался. А окончил он хорошо. Но почему-то это сейчас не радовало, как и успехи Маши, получившей «отлично». Про Лёшу систер молчала, словно его и не было вовсе, а Саша сам спросить не решался, продолжая маяться в неизвестности.

Однако на один вечер пришлось отбросить грустные мысли, смирившись с неизбежным, — с наступлением каникул Лёлин гений воспрянул с новой силой и пришла пора. Пора помады, такой долгожданной и бережно хранимой, пока под неё шилась юбка. Синяя юбка для синей помады Blue Velvet от Jeffree Star. «От Джеффри Стар, Саша, представляешь!» — как и в первый раз, всё восторгалась Лёля. Да-да, Саша представлял. Только подколол воодушевлённую подругу, пропев: «I am beauty killer». Подкол не удался, Лёля принялась подпевать, перехватив инициативу. Ну и ладно. Сегодня им можно было пошуметь. Как и всегда, мама работала, а Маша, решив отметить успешную сдачу экзаменов, гуляла где-то с подругами.

Для очешуительного эффекта включили специально вытащенный из кладовки вентилятор — и понеслось. Саша крутился перед ним, как колесо обозрения, сверкая золотистыми тенями и голыми пятками. Задирал первые слои юбки, прикрывая ярко-синие, сверкающие от пигмента губы тонким фатином. Выгибался, застывая в невообразимых позах по команде вошедшего в раж творца.

— Офигеть, Сашка, ты красивый, конечно! — не удержалась умаявшаяся, и по такому случаю развалившаяся на его тахте Лёля, рассматривая оставшегося в одних трусах Сашу.

— А толку-то?! — взгрустнул тот, невольно разглядывая своё отражение, и взялся было за зеркальную дверцу шкафа, как замер, осенённый пришедшей в голову идеей.

Лёля, до этого заинтересованно наблюдающая за ним, с кошачьей грацией взметнулась со своего ложа, хватая мобильник:

— Сашка…

— Брось, Лёль! — он встряхнул головой, не соглашаясь с бредовыми мыслями, и решительно отодвинул дверцу вбок.

— Отправишь своему поклоннику… — подмигнула она, расплываясь в хитрой улыбке. — Ты же об этом подумал?

— Сдурела! Как ты себе это представляешь?.. — Саша замялся, и доставая штаны из шкафа добавил: — Тем более последние две недели мы не общались почти.

Лёля задумалась.

— А чего он тогда мои сторис пасёт?

— В смысле? — от удивления Саша аж отложил штаны, забыв, что хотел их надеть.

Оказалось, что Лёша засветился у неё в инсте, просмотрев случайно выложенную сторис на втором аккаунте, там, где она размещала Сашины фотки в образе и о котором никто не знал из друзей и знакомых. Причём просмотрел одним из первых. Заинтересованная такой активностью Лёля, естественно, заглянула к неподписчику, так и выяснила.

— А ты уверена, что это он? — Саша с сомнением разглядывал полупустой акк с фотографиями поля, речки и двух целующихся окуней.

— В сыщики тебя б точно не взяли. Конечно, это он. Название страницы в соцсети и здесь одинаковые.

— Да, может, это совпадение.

— Ты вроде умный, но такой дурак! — вздохнула Лёля.

— Ну и как он узнал про этот профиль? — продолжал сомневаться Саша.

— На самом деле, Сашенька, кто захочет, тот сможет найти, по хештегам. Для этого придётся постараться, но всё же. А он с твоей сестрой общался, мог и выспросить. С меня же вытянул, чем мы с тобой занимаемся.

— Когда? — ещё больше поразился Саша открывшимся подробностям.

— Ой, балда… Когда ты на кухне улетал.

В итоге для эксперимента решили наделать фоток и скинуть в сторис на час. Решить-то решили, но Саша никак не мог расслабиться. Одно дело для абстрактной публики позировать, и совсем другое — для конкретного человека, да ещё и в таком виде.

— Лёля, может, я всё-таки оденусь? — застеснялся вдруг Саша.

— Зачем? Ты прекрасен, как Кипарис! Давай, детка, жги для своего Аполлона! — развеселила его Лёля.

И Саша зажёг, больше делая паузы, чтоб отсмеяться с Лёлиных не всегда пристойных комментариев по типу: «Палец можешь лизнуть, как волшебный жезл», отпускаемых ею с совершенно серьёзным лицом.

— Лёля, одно-единственное фото! — попросил умытый и почти одетый Саша, роясь на полке в шкафу.

— Да-да, конечно…

Заподозрив неладное, Саша метнулся к подруге, натягивая на ходу вытащенную футболку. Так и есть, вывалила аж три снимка и одно маленькое видео — и когда умудрилась снять? — на нём Саша поворачивался к объективу, плавно опуская поднятые до этого руки. А фото-то выбрала! Первые два ещё ничего — там, где уже после снятия макияжа, просто смеялся и где дурачился, скосив глаза к переносице. Но последнее, блин! Он был такой… такой…

— Лёля, это слишком!

— Да ладно тебе. Хорошо же получилось! — Лёля отобрала назад мобильник, любуясь.

Получилось-то хорошо, но слишком эротично.

«Повернувшись левым боком и выставив вперёд острое плечо, Саша загадочно смотрел в камеру из-под полуопущенных, прокрашенных белой тушью, ресниц, при этом откинув назад голову так, что струящаяся волна волос почти доставала до талии. И, трогая сверкающие, ярко-синие губы, чуть высунул язык, коснувшись кончиком подушечки указательного пальца».

— Лёля! — возмутился Саша.

— Да ладно тебе! Сейчас удалю, — сдалась она и тут же заголосила, хватая его за руку: — Сашка! Сашка! Он посмотрел! Сашка! Да у него же уведы наверняка стоят, на сторис точно. Тут всего-то две минуты с выкладки прошло.

Обалдевший Саша в смятении уставился на экран, не зная то ли радоваться тому, что Лёша за ним наблюдает, пусть и тайно, то ли ужасаться тому, в каком образе тот его увидел. Хотя… что здесь такого? Сам ведь хотел! Хотел и не хотел одновременно, не понимая — зачем?

Оставшись один, Саша застыл перед зеркалом. Коснулся пальцами лица, провёл по губам, спустился ниже, по шее, до тонких ключиц. Да всё тут понятно. Проснулось то, что мирно спало под действием противосудорожных. Шутка ли, шесть лет на депакине просидеть, на который ещё мама ругалась, что гадость несусветная, но оказавшаяся весьма эффективной до поры. И это ещё мама сама покупала таблетки, чуть ли не послав, в своё время, начмеда в поликлинике на предложение попринимать вальпроевую кислоту до первых серьёзных побочек. И так обстояли дела со всеми лекарствами — по действующему веществу закупали и выдавали самое дешёвое — российского производства, которое не все больные переносили нормально, и только тогда уже врачебная комиссия могла выписать нужное.

Саша вздохнул, упираясь лбом в твёрдую зеркальную гладь, — вся жизнь на таблетках, словно он порченый. А ведь так и есть. Наверное, на него только со стороны смотреть интересно. А уж когда он в юбках и помадах, то тем более. Саша сморгнул непрошеную слезу. Одну, вторую. Осел на пол и, закрыв лицо руками, заплакал. Вся жизнь — это дом, школа, больница. Иногда поездка в соседний город, к морю, когда у мамы было время. Одного его никуда не отпускали. Саша ревел, глотая слёзы… горькие, как и всё его лекарство. До жути противное, но нужное лекарство. И для чего нужное? Чтобы продлить жалкую жизнь, изредка разбавляемую разноцветными образами? Вцепившись в волосы со всей силы, он дёрнул тонкие пряди и, теперь уже завывая, захлёбываясь слезами, пытался рвать, драть кожу на щеках, на лбу, на черепе, всё равно, лишь бы заглушить пожирающую изнутри боль. Словила его Маша. Обмотав пледом, прижала к полу, пока он, устав голосить до хрипоты, не успокоился.

Поутру вставать было тяжело — болела голова, и к тому же саднила кожа на лице. Хорошо, что каникулы и не надо никуда идти… Идти… Саша остановился перед зеркалом, машинально трогая разодранную кожу на правой щеке. Идти вечером — не вариант. Зато через неделю у Маши защита диплома. Значит, и у заочников где-то рядом.