Схватка - Калинин Даниил Сергеевич. Страница 45

Тем не менее преследователей, как кажется, благословил Сам Господь – несмотря уже на глубокую осень, погода стоит еще довольно мягкая, без сильных холодов и затяжных дождей. А ведь последние бы запросто обрекли крестоносцев! Да, к слову говоря, архиепископ Угрин уже вознамерился придать их походу статус «степного»-крестового… Что сам мастер венгерских и словенских тамплиеров лишь горячо поддержал.

…Чтобы скорее догнать язычников, куманы двинулись в путь без обоза, переложив поклажу с запасом круп, вяленого мяса и копченых колбас на множество заводных коней. Заводными степняцкими кобылами, выносливыми и неприхотливыми, хан Котян снабдил и всех своих венгерских союзников – а кроме того, отправившись в поход, он сумел также заключить и некие договоренности с русами. Благодаря чему его орда дважды получала помощь от схизматиков – последние сплавляли вниз по степным рекам, берущим начало в их землях, множество небольших судов с запасами еды, откликнувшись на предложение кипчаков добить монголов! А когда ханское войско проходило рядом с землями одного из южных княжеств Ругии – Переяславльского – к нему также присоединился и тысячный отряд местных ратников, хорошо знающих степь и искусных в бою.

Таким образом, как позже выяснилось, Котяну удалось добиться двукратного численного перевеса над уцелевшими агарянами…

Но вот, наконец, изнуряющая гонка завершена. Куманы, лучше пришлых кочевников знающие свою степь, и в отличие от последних ринувшиеся в погоню без обоза с награбленным, сумели не только догнать смертельного врага – но и обойти их. Таким образом, разделившись на несколько отрядов, кипчаки и их союзники приготовились атаковать колонну татар сразу с нескольких сторон, стремясь рассечь ее на части, окружить язычников – и уничтожить… И если сами куманы держатся на почтительном расстоянии от татар, вне пределов видимости последних, рыцари Храма Соломона выжидают в засаде, готовясь первыми начать битву. Впрочем, в бой вступят не они одни – так, в протянувшейся слева степной балке с пологими склонами укрылось и невеликое воинство архиепископа Калочи, а также рыцари королевского знамени со слугами и оруженосцами. С началом же венгерской атаки устремятся в бой и куманы, и русы – последние, в свою очередь, атакуют хвост колонны язычников… Боевое охранение татар Котян приказал перехватить и уничтожить – что и было исполнено куманами, укрывшимися от разъезда монголов в высоких ковылях. В прикрытие тамплиерам хан выделил лучших своих лучников! Впрочем, орденские сержанты-арбалетчики ничем не уступают степнякам в точности боя, пусть и несколько проигрывая им в скорострельности…

Как бы то ни было, чьи бы стрелы или болты ни сразили вражеских дозорных, сейчас агаряне неспешно следуют в заранее подготовленную засаду – беззаботно покачиваясь в седлах, убаюканные монотонной, продолжительной ездой…

Когда до колонны татар осталось не более полутораста шагов, притаившиеся на вершине кургана куманы подали знак – и венгерский тамплиер с немецкими корнями опустил топфхелм на голову, после чего коротко приказал:

– Пора.

Мастер первым повел своего жеребца вверх, по давно оплывшему, пологому склону кургана – и прочие рыцари и сержанты спешно последовали вслед за своим предводителем… Когда же Иоганнес замер на вершине холма, он подождал всего несколько мгновений – до того, как степняки заметили вдруг появившихся на их пути всадников. В голове колонны противника, до которой остались вожделенные сто шагов, послышались громкие, встревоженные крики, кто-то протрубил в рог. В ответ ему забили барабаны, язычники схватились за оружие, а несколько всадников спешно поскакали назад – как видно, предупредить хана… Между тем фон Шлюк неторопливо, картинным жестом оголил меч, воздев его острием к небу – после чего уже в голос воскликнул:

– Beauseant!

В ответ мастеру прогремело многоголосое, яростное, неудержимое:

– Beauseant alla riscossa!!!

И с этим кличем рыцари Храма неудержимо сорвались вниз, набирая дополнительный разгон по склону холма – и уже на скаку формируя ударный клин. На острие же клина встали лучшие венгерские рыцари – на белых плащах которых вышит красный восьмиконечный крест, так хорошо знакомый сарацинам…

Глава 22

Мои тюремщики крепко встревожились – и «ключник» что-то резко приказал. После чего один из поганых, кто только что тыкал в меня древком копья, потянулся к выходу из кибитки, а второй словно в растерянности отступил от моей клетки. Буквально пару секунд спустя посланный на разведку монгол ответил старшему; содержание ответа для меня осталось, понятное дело, загадкой – но по тону его стало понятно, что татарин явно возбужден! И, как кажется, даже немного испуган…

«Ключник» вновь посмотрел на меня – с явным раздражением и неприкрытой злобой – после чего жестом приказал мне выходить, злобно, угрожающе при этом прошипев что-то явно нелицеприятное на мой счет.

– Да конечно, только вот тапочки обую! Нужен – заходи сам!!!

Я сделал ответный, приглашающий жест рукой, нагло усмехнувшись в лицо татарину – и тот, наконец, поддался эмоциям: достав изогнутый, не очень длинный кинжал из-за пояса, ворог решительно подался вперед, выставив вооруженную руку перед собой…

Попался, голубчик!

Узилище мое совершенно невелико – так что отпрянув к дальней от входа стенке, я дал возможность монголу лишь наполовину протиснуться в нее, сделав единственный шаг внутрь… Нет, конечно, если бы он имел цель убить меня, то я бы действовал иначе – хотя в этом случае меня просто нанизали бы копьем сквозь прутья клетки! А так ворог лишь потянул изогнутое лезвие к моей груди, вновь приказав вылезать – и постаравшись принять испуганный вид, я согласно кивнул: мол, поиграли, и хватит дядя, я все понял, ножик у тебя, твоя взяла…

Я даже потянулся было вперед – но тут же сделал короткий подшаг влево, одновременно с тем смещаясь с линии возможной атаки-укола поворотом корпуса! Левая ладонь моя легла на сжимающий кинжал кулак поганого, прихватив его у большого пальца – а вот правой я буквально ударил по тыльной его стороне, направляя кисть в сторону монгола… И тут же скрутил ее влево, на слом сустава!

Залом удался на славу – татарин пронзительно вскрикнул от боли, выронив кинжал! Он даже не попытался высвободиться (еще бы!), зато крикнул что-то своим… Наотмашь, со всей возможной силой я врезал ребром ладони татарину под ухо, оглушив противника – и заставив его голову аж дернуться вправо! Нырок вниз – и мои пальцы крепко сжали рукоять трофейного кинжала. Рывок вверх – и я без всяких сожалений вогнал клинок в открытое горло тюремщика!

Минус один!

Толкнув хрипящего монгола в проем клетки, теперь-то я постарался как можно быстрее вынырнуть из нее – навстречу оставшимся врагам. Шутки в сторону – церемониться со мной теперь точно никто не станет…

Меня спасает то, что монголы до последнего держали копья тупием древок ко мне – а чтобы перехватить такое оружие в узком пространстве кибитки, требуется время. Немного времени, всего несколько секунд, если не суетиться и не мешать друг другу – но этого времени я поганым не дал!

Один из монголов сам шагнул ко мне навстречу, по-прежнему сжимая в руках копье. Он не успел направить его острием ко мне, а потому просто ударил, – скорее даже толкнул древком… Толчок, к слову, вышел неплохим, я едва не потерял равновесие! Но понимая, что если упаду, если снова окажусь в клетке, тут-то мне и придет конец, я надавил навстречу, буквально лег на древко… И одновременно с тем со всего маху, этаким футбольным ударом пробил голенью правой в пах охнувшего от резкой боли врага! Татарин стал ожидаемо оседать на колени – и именно в этот миг я ударил кинжалом по восходящей, перехватив его обратным хватом. Лезвие полоснуло по шее противника, по бестолковости своей облегчившего мне задачу – и давшего расправиться с врагами поочередно…

Третий тюремщик выпустил бесполезное накоротке копье из рук и рванул саблю из ножен. Неплохо! Но я толкнул раненого татарина ему навстречу, блокируя клинок – и рванулся к поганому сам, выбросив правую руку в длинном выпаде… Кинжал по рукоять ушел в правый глаз страшно, пронзительно закричавшего монгола – чей крик, однако, угас спустя мгновение…