Начальник Америки (СИ) - Фомичев Сергей. Страница 19

Глава седьмая. Алоха Оэ

Глава седьмая. Алоха Оэ

Шхуны простояли на острове полтора дня и две ночи, пополняя запасы воды и продовольствия, давая короткий отдых морякам. Рано утром третьего дня мы распрощались.

Пока Яшка выводил корабли через канал в открытое море, я передал Тропинину возле шлюпки два плотных свёртка с золотыми гинеями и дублонами.

— Это неприкосновенный запас. Золото пока недооценивают. Так что постарайся не тратить зря.

— Постараюсь, — сказал он, перекладывая в сумку увесистые колбаски.

— Значит к осеннему потлачу вас не ждать? — спросил я.

— И к следующему скорее всего тоже, — сказал Тропинин.

— Твой «Арсенал» будет играть вторым составом. Ватагин раскатает его.

— Должна же и ему улыбнуться удача, — усмехнулся Лёшка. — Ты уже придумал, что подаришь вождям на этот раз?

— Заказал несколько шарманок в Европе. Думаю, им понравится.

Мы болтали просто так, чтобы убить время. Все деловые вопросы утрясли ещё в Виктории, а что забыли во время подготовки, сто раз обговорили в пути.

Наконец, Яшка дал сигнал подниматься на борт, мы пожали друг другу руки, и Тропинн забрался в лодку.

Шхуны ушли на запад. А я в сопровождении трёх матросов отправился на северный берег. Отплывая на Гавайские острова я не взял никого из охраны, потому что не собирался углубляться в страну. Я лишь хотел переговорить с приказчиком и присмотреть визуальные ориентиры для будущих посещений более удобным способом, нежели несколько недель плавания по океану. Но внезапный побег Беньовского заставил меня изменить планы. Мне следовало наладить связь с колонией, прояснить нынешнее положение дел. И к счастью камчатские матросы вызвались проводить до места.

Наш путь лежал через всю центральную долину, через наиболее населенные места острова, в том числе мимо резиденции местного короля. Хотя мы и вышли рано утром, но до темноты могли одолеть лишь половину пути. Извилистые тропы сильно увеличивали дистанцию, а лето в тропиках почти не прибавляло световой день. К тому же горы, нависающие с запада, бросали на долину тень и сокращали вечерние сумерки.

Иван утверждал, что опасности никакой нет, и можно спокойно заночевать в пути. Здесь нет ни змей, ни тигров, ни медведей, ни даже кусачих букашек. А местный князец Кахахана (русские называли его Каха хан или даже хан Каха) на редкость мирный и давно заключил с русскими договор.

С небольшим заплечным мешком я легко шагал по тропинке, разглядывая диковинные деревья с приплюснутыми кронами, пальмы, бамбуковые рощи, роскошные цветы и не менее роскошных птиц. Мы обходили болотца, топкие берега ручьев, спотыкались о корни, превращающие порой тропу в стиральную доску. Иногда нам попадались аборигены. Я неизменно приветствовал их словом «Алоха!» — единственным известным мне по прошлой жизни. Дождь кончился, погода напомнила мне Канарские острова, на которых я бывал, когда только-только открыл способ перемещения в пространстве. Кстати, не пора ли наведаться туда? Кое-какой береговой ландшафт я помнил, испанский за последние годы подучил. Там и виноград, и цитрусы, и ананасы. А всё, что растет на Канарах, должно успешно прижиться здесь. Отложив эту мысль на потом, я сосредоточился на местных делах.

Долгая дорога позволила прояснить политическую ситуацию и короткую историю русской колонии. Говорил в основном Иван, иногда вставлял пару фраз Григорий, а Василий отмалчивался.

Камчатские мятежники обосновались в местности под названием Ваймеа, которую раньше занимало местное племя и какие-то жрецы. С русскими теперь живут многие местные женщины, детишки, несколько дюжин мужчин. Все остальные или сбежали, или были убиты при первом коротком сопротивлении, которое возникло спонтанно по какому-то пустяку на вторую неделю после высадки. Кроме того, часть жителей Ваймеа позже погибла от оспы, которую привезли с Камчатки зверобои и ссыльные.

Узнав о стычке, князец, что управлял всем северным берегом, выступил против пришельцев с довольно большим воинством («сотни три», — уточнил Григорий), но камчатские мятежники встретили его залпом из ружей и фальконетов, снятых с корабля. Бой был выигран, но большая война отняла бы слишком много сил, поэтому пока впечатления от смертоносной силы пришельцев не утратили свежесть, Беньовский предложил верховному правителю острова переговоры. Через голову местного князца. Они со старым правителем встретились на берегу бухты и быстро (насколько позволяло знание языка) сторговались. В результате за правителем оставалась верховная власть на острове, а Беньовский получал независимый надел, где мог жить со своими людьми и теми местными, кто остался. А на следующий год старый правитель помер. Ему наследовал нынешний Каха хан. Дабы укрепить авторитет наследника перед простым народом и малыми вождями, русские поднесли Каха хану великие дары (медные детали корабельной оснастки, как пояснил Григорий), также были совершены подношения местным богам. Беньовский обязался всякий раз выступать на стороне Кахаханы против его врагов, но оговорил, что будет делать это только на Оаху. Оставлять пустой крепость он не желал.

Авантюрист успешно вписался в местную иерархию на правах «али». Поскольку он не был кровным родственником никого из местных княжеских семей, ему пришлось взять в жёны сестру Кахаханы. Кроме того он получил местное прозвище Лео Нуи, которое с удовольствием принял. Таким образом мир был восстановлен.

Подобно морякам с «Баунти» камчатские мятежники расслабились, попав в своеобразный рай. Они не желали больше заниматься ни промыслами, ни торговлей с дикарями. Почти всё в долине Ваймеа росло само по себе, требуя минимального участия человека. Но и этот минимум русские успешно свалили на гавайцев, чьи селения захватили.

Правда Беньовский требовал от всех соратников воинских упражнений. Во-первых, потому что не доверял ни Каха хану, ни местному вождю ни на грош, а во-вторых, он действительно ждал нападения с других островов.

— Но видно наскучило им здесь, — повторил Иван прежнюю мысль. — Ушли.

Хуже всего, что вместе с Беньовским ушло и большинство знающих людей — штурманов, бывших военных, чиновников.

— И кто же у вас за главного теперь?

— Ипполит Семёнович Степанов, — ответил Иван. — Наш корабельный комиссар.

Имя звучало не как рабоче-крестьянское.

— Купец? — с надеждой спросил я. — Ну, хоть что-то.

— Ссыльный из дворян, — Иван махнул рукой. — Но токмо он князцу крест целовать не захочет и богам местным никаких подношений не подаст.

— Что так?

— Гордый уж больно. Но правильный. На нашем-то ручье, выше в горах самое почитаемое капище дикарей расположено. Говорят, человеческие требы они там приносили. Пленников резали почем зря. И предводитель наш на это глаз закрывал. А Ипполит Семенович не таков.

— То есть Каха хан может напасть вновь?

— Побоится. Ипполит Семёнович не хуже предводителя дело знает. И ружья ведал, и пушки. В драгунах служил. И по хозяйству умён. Три деревеньки имел в России-то. Небось, справится.

Я не был столь оптимистичным. Во всяком случае до разговора с новым лидером колонии. Допустим местный король в драку не полезет, хотя кто его знает? А если начнётся вторжение?

Всё что я помнил из истории архипелага это, что первым гавайским королем станет Камеамеа. Он завоюет все островные королевства и станет единственным верховным вождём. И он точно был не с Оаху. Потому что встречался с Куком и получил при разделе его волосы. Как проходила война, в какие точно годы, я не то, что не мог вспомнить, но никогда этого не знал. Но даже из известных мне фактов можно было сделать два важных вывода. Первый — война начнётся в ближайшее время, а второй — нашему островку историей отведена роль жертвы.

Гавайцы в плане хозяйствования были более продвинуты чем индейцы, эскимосы или алеуты. Они занимались земледелием. А значит могли прокормить гораздо больше людей на одной и той же территории. Тем более, что климат островов позволял производить продукты круглый год.