Дочь итальянца - Тоуни Амелия. Страница 20

Дорога словно сама привела его туда, где он не был уже полгода. Длинная, проселочная, она петляла среди холмов. Вот и деревья, за которыми он когда-то услышал сердитые голоса и увидел молоденькую девушку, противостоящую двум рассерженным мужчинам. Дорога была ухабистая, его дорогая машина так и норовила застрять, но Маурицио не замечал этого. В голове мелькали воспоминания, обостренные реалиями места, и он уже жестоко ругал себя за внезапное желание приехать сюда…

Но так было, пока он не увидел дом. Маурицио вышел из машины и в который раз с болью в сердце посмотрел на то, что осталось от его жилища. Закопченные стены, частично обрушившаяся черепица. Сквозь окно с уцелевшим стеклом видна комната, которая служила ему спальней. И высокие сорняка, заполонившие все вокруг.

Вдруг Маурицио увидел, что возле двери сорняки выдернуты, а на каменных ступенях лежит пестрый половичок, и чуть не задохнулся от гнева. Даже в таком виде этот дом принадлежал ему и только ему! И никто не имел права вторгаться в его владения!

Маурицио решительно обошел вокруг дома, и на заднем дворе увидел видавший виды мотороллер с корзиной, прикрепленной сзади.

Вернувшись, Маурицио крикнул:

— Эй, кто здесь есть! Выходи! Иначе тебе не поздоровится, слышишь?

Вначале ничего не произошло. Затем он услышал легкие шаги, тень упала поперек ступеней, и в открывшемся дверном проеме появилась женская фигура.

— Ты? — выдохнул Маурицио, не веря своим глазам.

Он мечтал увидеть ее снова, но не надеялся, что это произойдет, и сейчас испугался, что у него начались галлюцинации.

Но это была Арабелла — побледневшая, похудевшая, с тенями под глазами, но из плоти и крови. На ней были брюки и свитер с высоким воротником, защищающим от осеннего ветра. Ее очаровательные длинные волосы были коротко, по-мальчишески подстрижены.

Она стояла на пороге, словно не решаясь выйти в мир, которому не доверяла. Маурицио приблизился к ней медленно, неуверенно.

— Ты в порядке? — спросил он.

Арабелла кивнула.

— Что ты делаешь здесь, в этом диком месте?

— Оно вполне безопасное, — ответила молодая женщина. — Никто меня не беспокоит, не звонит…

— Давно ты тут?

— Гм… даже не знаю. Неделю или две, кажется.

— Но почему?

— А почему ты здесь? — вопросом на вопрос ответила Арабелла.

— Сам не знаю, — честно сказал Маурицио. — Такое ощущение, что что-то помимо моей воли привело меня сюда.

Арабелла снова кивнула.

— Да, — сказала она со слабой улыбкой. — Да, именно так.

— Но как ты живешь здесь? — спросил Маурицио. — Ведь дом не пригоден для жилья.

— Я постаралась привести его в порядок. А плитой все еще можно пользоваться.

Маурицио вошел вслед за ней в дом и увидел, во что Арабелла превратила кухню.

Все было отчищено от копоти и выглядело уютным. Он представил, сколько сил потребовалось этой, по сути, не знающей тяжелого труда женщине, чтобы придать комнате жилой вид, и поразился этому. На плите закипал чайник. Арабелла предложила Маурицио выпить чаю.

— Я знаю, ты предпочитаешь кофе и с сахаром, — сказала она. — Но я не ждала гостей, и у меня ни того ни другого.

— Ты ни с кем не общаешься?

— Мало кто знает, что я здесь поселилась. Мне пришло в голову ездить в деревню на мотороллере. Там я покупаю продукты, кладу в корзину и возвращаюсь так можно быстрее, — объяснила Арабелла.

— Ты решила скрыться, но почему? — спросил Маурицио. — Чего ты боишься?

Она казалась удивленной вопросом.

— Ничего. Просто не желаю, чтобы что-то волновало меня. Мне нужно побыть одной.

— Здесь?

Слабая улыбка снова тронула ее губы.

— Ты знаешь место лучше, чтобы побыть одному?

Задумавшись на секунду, Маурицио покачал головой.

Чай пили в молчании. Маурицио хотел что-то сказать, но был слишком взволнован неожиданной встречей и сомневался, что подберет нужные слова. Эта преуспевающая женщина, поселившая в полуразрушенной лачуге, так или иначе, вызывала уважение. Он не знал, что вынудило ее к этому, но причина явно была серьезная.

— Не возражаешь, если я похожу тут? — спросил Маурицио.

— Конечно. Это же твой дом. И… и ты даже можешь выгнать меня отсюда, — дрогнувшим голосом сказала Арабелла.

— У меня и в мыслях этого нет, — ответил он. — Мне просто интересно, что ты сделала.

Немного. Кроме кухни лишь спальня была пригодна для жилья, и то только потому, что погода стояла сухая и теплая. Арабелла отодвинула кровать от дыры в крыше и на протянутую поперек комнаты веревку на манер ширмы повесила кусок пестрой ткани.

Одна ножка кровати, видимо, сильно пострадала при пожаре, и теперь вместо нее стоял деревянный чурбачок. Саму кровать покрывало стеганое лоскутное одеяло, которое Маурицио помнил с детства, правда оно стало не таким ярким.

— Надеюсь, ты не возражаешь, — сказала Арабелла. — Я нашла его здесь, отстирала и увидела, что оно вполне хорошее.

— Нет, не возражаю. Моя мать сделала его. По-моему, это единственная вещь, которая осталась от нее.

Маурицио еще раз оглянулся вокруг и понял, что в этой комнате ему хорошо. Он ощутил то душевное тепло, о котором и мечтать не мог в «Куин Элизабет» с ее совершенным температурным режимом.

— У меня есть еще подушки и много всякой посуды, — не без гордости заявила Арабелла. — И вообще мне здесь удобно и хорошо.

— Сейчас, возможно, да, но вскоре похолодает, — заметил Маурицио.

— Вот тогда я и буду думать о том, что делать, — сказала она с вызовом. — А пока не желаю.

— Ладно, если тебе здесь нравится, — сказал Маурицио и вернулся в кухню. — Тут все твои продукты? — спросил он, открывая буфет. — Растворимый кофе?!

Его потрясенный тон заставил ее улыбнуться.

— Да, именно так. Я понимаю, что для итальянца это своего рода кощунство. Поэтому и не предложила тебе его.

— Ты наполовину итальянка, — с шутливой строгостью напомнил он. — Дух твоей бабушки может восстать и упрекнуть тебя.

— Он так и делает, но я стараюсь его не слушать.

— А мясо? — спросил Маурицио. — Где ты хранишь мясо?

— Ну, когда я его покупаю, то тут же и готовлю…

— Все ясно, — недовольно пробормотал Маурицио, и, чтобы сгладить неловкий момент, Арабелла снова налила ему чаю.

— Вкусно, и совсем нет привкуса сажи. Всякий раз, когда я варил кофе, то всегда ощущал его, — заметил Маурицио.

— Ты часто здесь бываешь? — спросила она.

— Время от времени. Я приезжаю, вырываю сорняки, но они всегда вырастают снова.

— Скажи, почему ты не отремонтировал дом?

Маурицио сделал неопределенный жест рукой.

— Я подумывал об этом.

— А почему приехал сюда именно сегодня?

— Я не знал, что ты здесь, если тебя это интересует, — ответил Маурицио.

Проще всего было спросить Арабеллу сейчас, почему она нашла убежище здесь, когда существовало много более комфортных мест. Но что-то мешало Маурицио так поступить, и он сделал вид, что наслаждается чаем.

— Ты совершила маленькое чудо, — наконец сказал он. — Но здесь нельзя жить. Если что-нибудь случится, кто поможет тебе?

Она пожала плечами.

— Я довольна.

— Все равно мне не нравится, что ты здесь одна. Будет лучше, если ты… — Он осекся, увидев ее предостерегающий взгляд, и раздраженно бросил: — Я только беспокоюсь за тебя!

— Спасибо, но в этом нет необходимости, — вежливо ответила Арабелла. — Однако если ты хочешь, чтобы я уехала…

Он посмотрел на нее с упреком.

— Повторяю: можешь жить здесь, сколько захочешь.

— Спасибо.

Маурицио вышел из дома и еще раз обошел его кругом. Повнимательнее присмотрелся к мотороллеру с корзинкой.

— Ты утверждаешь, что этим изобретением можно пользоваться? — спросил он у сопровождающей его молодой женщины.

Арабелла неожиданно улыбнулась.

— О, конечно!

Маурицио разглядывал ее какое-то мгновение, потом торопливо бросил:

— Ну, мне, пожалуй, пора. До свидания.

Он сел в машину и, не сказав больше ни слова, уехал. А Арабелла стояла и смотрела ему вслед, пока машина не исчезла из виду.