Синяя борода и солнечный зайчик - 2: До самой луны и обратно (СИ) - "DinaSaifi". Страница 89
И вот теперь этот красивый юноша, который со временем явно превратится в восхитительной красоты омегу, сидел перед ним и с дрожью в голосе рассказывал, как он волнуется от того, что они сейчас пойдут в Ла Скала. Он говорил об этом со священным трепетом в глазах и дрожью в голосе, как говорили рыцари-крестоносцы о Святом Граале! Чезаре никогда не понимал, что люди могут находить в театре, как таковом. По его мнению, это было пустое времяпрепровождение для тех, кому нечем заняться!
- Теодор, объясни мне только одно, - Чезаре улыбнулся тому, с какой серьезностью на него посмотрел омега, – тогда, во время помолвки ты так сосредоточенно говорил НЕТ своему папе, будто прилюдно совершал АПОСТАСИЮ*.
- Ну, - Тео смущенно посмотрел на свои руки, Доминик, почувствовав замешательство своей пары, положил свою руку поверх его и ободряюще пожал, - на самом деле все именно так и было, – Тео с болью в глазах посмотрел на Доминика, а потом на Чезаре. – Я тогда действительно отказался от своей веры. Папочка приучил нас к тому, что он всегда прав, а на все его пожелания и просьбы мы должны отвечать только одно: «Да, папочка!». Я тогда впервые говорил папе «НЕТ». Нас учили быть покорными воле родителей и не думать о своих желаниях. Папочка приучил нас к мысли, что его приказы не обсуждаются, а принимаются на веру, – Тео посмотрел на Чезаре и искренне улыбнулся, - нет, порой бывало, что я его не слушался и втихаря переодевался из вечного розового в одежду другого цвета, или сбегал ночью на репетицию к мальчишкам в гараж. Но вот так, глядя в глаза при всех возразить – никогда! У меня до сих пор мурашки по всему телу от подобной дерзости!
- И как же ты решился на такое? - Чезаре поглядывал на омегу поверх бокала.
- Это все Доминик! – Теодор с любовью посмотрел на альфу. – Он пообещал, что всегда будет на моей стороне и поддержит меня во всех моих начинаниях, - Тео накрыл руку Доминика своей, на пальце блеснуло кольцо, – легко быть храбрым под такой защитой. Но я очень рад, что решился! И, вообще, я стараюсь каждый день делать что-нибудь новое!
- Ты прав, – Чезаре улыбнулся, – я, пожалуй, тоже сегодня сделаю то, что не делал очень давно. Я пойду вместе с вами в театр!
***
Теодор был очарован театром. И, хотя он мало чем отличался от столичного Академического театра, здесь, казалось, даже воздух был наполнен историей и волшебством. Тео подойдя к первому ряду сидений, осматривал зал с высоты «императорской ложи». Театр постепенно заполнялся зрителями. Сегодня исполняли оперу «Лакме» Лео Делиба. Чезаре передал Теодору афишку, омега с удивлением увидел, что сегодня главную партию, Лакме, будет петь Коломбина. Он порадовался, что сможет опять услышать этот великолепный голос.
Опера исполнялась на французском, на языке оригинала, но Тео на уроках в музыкальной школе уже разбирал эту оперу с учителями - либретто и некоторые арии. А дуэт Малики и Лакме они даже разучивали в прошлом году для конкурса, но приятель накануне простыл, и Тео пришлось в срочном порядке разучивать балладу. С ней он и выиграл конкурс, а потом, испугавшись, побежал за помощью к брату, где и повстречал Доминика. Тео только вздохнул, как порой бывает причудлива жизнь! Если бы он пел на конкурсе вдвоем с другом, то он, пожалуй, и не побежал бы за помощью к брату. Но тогда бы они не встретились!
Тео почувствовал, что ему просто необходимо срочно поцеловать Доминика и сказать ему, как он его любит! Тео подошел к альфе и коротко поцеловал его в щеку. Доминик, разговаривая с кем-то, поймал Тео за руку и прижал к себе.
- Прости, - Тео выглядел виноватым, - не хотел тебя отвлекать, просто надо было очень срочно поцеловать тебя.
- Хорошо, – Доминик довольно улыбнулся и представил собеседника. – Эмир Баракат, я уже знакомил вас раньше, это мой жених Теодор МакГрегор.
На лице собеседника явно читалось удивление, эмир его явно не узнал! Ну, ведь в прошлый раз он на него едва глянул!** Тео рассмеялся и протянул руку для приветствия.
- Не переживайте, что вы меня не узнаете, просто я подрос и избавился от рыжих дредов!
- Ваши глаза непросто забыть, Подарок Богов, - альфа склонился и поцеловал руку Тео, - наши имена похожи, ведь меня зовут Баракат – благословлённый дар! Какое у вас необычное кольцо, оно похоже на цветок вереска.
- Да, - Тео выдернул руку из чужих ладоней, - это обручальное кольцо, если вы не поняли.
- Теодор, как я рад тебя видеть! – Луиджи, улыбаясь, перехватил руку Тео и тоже поцеловал ее.
- Я не священник, не надо целовать мне руки! - рассмеялся Тео, - Луиджи, какими судьбами? Как Дидье, как дети?
- Все прекрасно, спасибо, что спросил! Мы сегодня пришли с эмиром в театр, в прошлый раз, когда мы были в театре, произошел несчастный случай. Надеемся, что в этот раз все будет хорошо.
- Да, мы тоже тогда были на премьере, - Тео встал подальше от эмира поближе к Доминику, и взял того за руку, - тогда пострадал Адамо Коломбо, знаменитый тенор Коломбина, который сегодня поет главную партию.
Раздался звонок. Тео поспешил занять свое место. Он сел с самого края ложи, высокие альфы в вечерних костюмах ходили друг за другом, что-то обсуждая. Ложа была громадной и была похожа скорее на комнату переговоров. В глубине стояли диваны и кресла, сновали официанты с подносами, разнося напитки и закуски. Раздавались гортанные звуки чужой речи. Теодора рассматривали люди, сидящие в соседних ложах, Тео рассматривал их в ответ. Несколько человек, увидев на себе его взгляд, приветливо кивали головой, как знакомому. Тео пытался сильно не удивляться и улыбался всем в ответ, судорожно пытаясь вспомнить, кто это, и когда он мог успеть перезнакомится с такой кучей народа.
Раздался еще один звонок. Рядом с Тео уселся Чезаре, недовольно бурча, что с этими делами он опять спектакля не увидит. Спустя какое-то время к ним присоединился Доминик. Он сел сразу за Теодором и спросил, знает ли он французский? Узнав, что нет, сказал, что будет переводить, чтобы Тео понял, о чем речь. Тео вначале хотел объяснить, что сам может рассказать об опере и об ее истории создания. А потом подумал, ну зачем лишать себя и альфу удовольствия шептаться все время.
Раздался третий звонок. Свет стал гаснуть. Зрители в партере угомонились и расселись по местам. Альфы в ложе расселись на диванчиках внутри ложи и продолжили тихо бубнить, полностью игнорируя звуки увертюры. Тео, обернувшись, удивленно посмотрел на них, но Доминик объяснил, что они никак не могут сойтись на каком-нибудь общем знаменателе и сдвинуться с мертвой точки. Но тут поднялся занавес, и показались очень красивые декорации. Тео начал восхищенно слушать первые звуки хора:
Лишь заря молодая, свет и блеск разливая,
всё от сна пробуждая, день спешит возродить,
- Они радуются восходу солнца, как и ты, любовь моя, – теплые губы альфы щекотали ухо омеги, заставляя жмуриться от удовольствия, - юная жрица Лакме своим волшебным пением задабривает злых богов. Совсем как ты, все кто слышит, как ты поешь, становятся добрее. Вот взять хотя бы моего отца, стоило ему только услышать, как ты поешь, так он из жестокого старца превратился в любящего деда!
- Не наговаривай на отца! – Тео зашептал в ухо Доминика, - надо было раньше показать ему замечательных внуков, и он бы давно уже был бы счастливым человеком. Он ведь считал, что у него единственный внук и совсем не такой, какого бы ему хотелось, вот он и сердился! А мое пение тут совсем ни при чём!
- Ну, мне кажется, если бы Лакме кто-нибудь спросил, то она бы тоже сказала, что помогает отцу в службе в храме.
Опера шла своим чередом. Все с удовольствием прослушали знаменитый дуэт Лакме и Малики. Тео, не скрывая удовольствия, чувствовал руку Доминика на спинке своего кресла и горячее дыхание возле уха. Прямо все удовольствия мира в одном флаконе - хорошая музыка и любимый человек! Жаль, что первое действие так быстро закончилось! В антракте Луиджи позвал Доминика, а Тео начал развлекать Чезаре рассказами о своей музыкальной школе, о том, что его учитель по вокалу настаивал, что опера должна исполняться только на итальянском, а вот, например, опера «Лакме» на французском тоже очень приятно звучит.