Второй сын. Том 3 (СИ) - Пивко Александр. Страница 22

— Пей, идиот! Это эликсир мужской силы, и алкоголь. Дальше знаешь, что будет?

Глаза слуги просияли, и он больше не раздумывал. Одним глотком осушив фиал, он присосался к бутылке с вином. И едва успел осушить ее, как рухнул на землю. Вскоре послышался его храп. Этот эликсир имел общеизвестное побочное действие — стоило его смешать с алкоголем, как человека буквально отрубало на сутки. И когда он проснется, то не сможет вспомнить последние несколько часов. То есть Генрих не вспомнит даже как он вышел с поместья. А уж короткий допрос после этого — тем более! Немало широко известных забавных историй было основано на этом эффекте, так что про него хоть раз в жизни слышали почти все взрослые люди в королевстве.

Разобравшись со слугой, Эрвин повернулся в сторону поместья.

— Ну и когда мне идти «в гости»? Ночью, бродя в темноте… или днем, рискуя привлечь «нежелательное» внимание? Ладно, начнем с того… что я хочу?

Юноша задумался. Если раньше он рассчитывал повидаться с матерью, и уже потом решать, что делать с Отто… то теперь стало предельно ясно — он хочет убить их! Убить вероломного отца, пославшего его на верную смерть, Алмерика, убившего его старшего брата. И, конечно, не забыть о Вилде, второй жене Отто. Ненависть и ревность от нее можно было чуть ли не физически ощутить, поэтому в детстве Эрвин всегда сторонился ее. Хотя эта женщина пыталась изображать из себя милую и добрую личность.

— Днем идти не слишком хорошо — очень уж заметно, и в случае неприятностей сложнее скрыться. К тому же, мне придется попутно перебить половину слуг, если не больше. Ночью — вроде тоже не очень удобно. Хотя…

Солнце медленно клонилось на закат, пока не зашло за горизонт. Сумерки начали окутывать землю. Из небольшой сторожки вышел охранник, с уже светящимся фонарем в руке. Это была сложная конструкция из металла и слюды, содержавшая в себе двухлитровый запас горючего масла и фитиль. Мужчина подхватил специальным крюком фонарь, и, подняв его вверх, повесил на особый штырь над сторожкой. Теперь стало светло перед домиком для охранников и главными воротами.

Эрвин невесомой тенью перемахнул через забор, и устремился к особняку. К этому времени некоторые части светились, показывая, что там находились люди. Но большая часть здания, разумеется, погрузилась во тьму.

Днем охранники патрулировали весь периметр особняка, а ночью присматривали только за главными воротами, и двумя входами в главное здание. Это позволило Эрвину беспрепятственно приблизиться к особняку. Два входа располагались с торцов здания, и внутри обязательно находились охранники… но они не интересовали юношу. Эрвин обошел угол особняка, и передвинулся еще на несколько десятков метров в сторону центра здания. Найдя подходящее окно, юноша отошел назад, и, быстро разогнавшись, взбежал по стене на несколько метров вверх, добираясь до второго этажа. В самой верхней точке он ухватился одной рукой за ставни окна. Дальше Эрвин сформировал на кончике пальца струйку энергии из стихии тьмы, и медленно провел в стыке между створками, эффективно уничтожая тонкую железку, которая скрепляла створки в закрытом состоянии.

— Чем больше я пользуюсь, тем больше мне нравится стихия тьмы, — тихо пробормотал Эрвин, забравшись внутрь здания. Юноша огляделся. Как и ожидалось, назначение этой комнаты не изменилось — как и раньше, это был склад хозяйственных вещей. Тряпки, ведра, шкребки… и еще куча разнообразных вещей, ценных с точки зрения поддержания порядка и чистоты в особняке.

Тихо подойдя к двери, Эрвин прислушался к своему дару. Благо, весь особняк попадал в его «рабочий» радиус. Видеть сквозь препятствия он, конечно, не мог. Но примерно представить расстояние и место расположения каждого источника эмоций, а значит, человека, юноша мог. Как и немного поскрипев мозгами, совместить с планом здания по памяти. А еще… Эрвин не мог назвать себя человеком с шикарной памятью. Но за много лет общения с ближайшими родственниками, он запомнил их эмоции, так что мог узнать по «эмоциональному облаку». Действительно, и Отто, и Вилда были в особняке. Отец ощущался где-то в районе собственного рабочего кабинета. А Вилда — в северном крыле, где сейчас и находился сам Эрвина. Только немного выше. Судя по воспоминаниям, это должна была быть ее комната для отдыха, на третьем этаже.

Юноша тихо подошел к двери. Но в этот момент он ощутил, как какой-то человек быстро приближался. Послышался звук шагов. Эрвин остановился.

— Да как там вообще можно было разлить масло? Безрукая овца! — послышался недовольный женский голос, когда одна из служанок решительно зашла в эту комнату с небольшой лампой в руке. И оторопела — прямо перед ней, в темноте стоял высокий неизвестный, с закутанным тканью лицом. Девушка открыла рот, собираясь инстинктивно закричать… Однако в этот момент большая, крепкая рука с тряпкой, в чем-то намоченной, закрыла ее рот. Судорожно дернувшись и вдохнув, служанка быстро обмякла. Эрвин аккуратно опустил ее на землю. Юноша не собирался убивать всех встречных в особняке, так что сонный эликсир, который использовали некоторые, чтобы хорошо выспаться, был очень кстати. Правда, действовал он только на простых людей — культиваторы уже были неподвластны эффекту усыпления.

Еще раз прислушавшись к окружению, юноша выглянул во все еще открытую дверь. Никого! Только пара толстых свечей в начале и конце коридора освещала путь. Тихо выскользнув из комнаты, Эрвин аккуратно прикрыл за собой дверь, и отправился налево, в сторону ближайшей лестницы. Пока он крался по особняку, странные чувства одолевали юношу. Это было место, где он вырос. Каждый поворот, каждая ступенька или стена — их уже когда-то касались его руки и ноги. Бесчисленные воспоминания детства связанны были с этими местами. И теперь он вернулся… вернулся на короткое время, как враг хозяев этого особняка!

Поднявшись по лестнице на следующий этаж, Эрвин не спешил выходить в коридор — сначала он прислушался. И лишь потом тихо проскользнул дальше.

Дверь в спальню открылась с легким скрипом. Петли дверей самых важных помещений, таких как спальни, кабинет главы семейства, и кое-какие другие специально обрабатывали. Таким образом, в них нельзя было войти беззвучно — первый человек, уже находившийся в помещении обязательно услышит открытие двери.

— Отто, милый, это ты? — послышался жеманный голос Вилды. Сама женщина сидела перед позолоченным туалетным столиком, и что-то намазывала на лицо с помощью тонкой кисти.

— Не совсем, — ехидно отозвался Эрвин.

Женщина испуганно обернулась. Увидев темную фигуру с закутанным лицом и мечом на поясе, она замерла. Но тут же упрямо вскинула голову:

— Я не знаю, кто ты, но стоит мне крикнуть…

В этот момент юноша приспустил ткань на лице так, что стало видно злую ухмылку:

— Действительно не знаешь? Короткая же у тебя память, тетушка…

— Это ты… — изумление на лице Вилды смешалось с ужасом. Однако она быстро взяла себя в руки.

— Хм… ты посмел сбежать с крепости? Да это же измена! Думаешь, сумеешь сбежать от гвардейцев короля?

Но Эрвин покачал головой:

— Уже сумел. Но тебе не нужно волноваться о моих проблемах. Сейчас моя очередь задавать вопросы, тетушка. Скажи, это ты причастна к смерти моей матери⁈

Взгляд женщины вильнул, а в эмоциях поднялась настоящая паника, граничащая с парализующим ужасом. Конечно, она понимала, что такое остаться наедине с культиватором-беглецом, возможно пришедшим ради мести.

— Вздор! — вытолкнула из себя Вилда побелевшими губами. — Зачем мне вредить моей хорошей сестре?

Эрвин покачал головой:

— Я чую твою ложь. Так почему ты это сделала?

Одновременно с этим юноша воздействовал на нее своим даром, побуждая ее выговорится, и глуша здравый смысл.

— Да! Это была я! Доволен⁈ И что? Она родила двоих выблядков! Старшенького — ни на что не способного мота и кутилу, прожигающего деньги семьи, плюющего на завтрашний день! И младшего, тебя — вшивого книжного червя! А мой хороший сын должен из-за этого отправляться в крепость, на гибель⁈ Еще чего! Я несу побочную родословную великих герцогов Хорн! Благодаря мне состояние Златобородых увеличилось в несколько раз! И если ты хоть пальцем посмеешь меня тронуть, то семья герцога…