Хозяин дома - Каллахэн (Каллагэн) Маргарет. Страница 5

— Да.

Ее голова дернулась, глаза расширились от изумления.

— Мы же решили говорить правду, Элла, — тихо напомнил Джек. Его пальцы по-прежнему лежали на ее плече, но он ослабил хватку, прикосновение стало почти нежным.

— Ты же сказал, что любишь меня.

— Да, я тебя люблю.

— Но я же развалина.

— Да.

— И слишком много пью.

— Согласен.

— И ты все равно меня любишь?

— Люблю.

— Почему?

— Почему? — переспросил он. — Потому что девушка, на которой я женился, по-прежнему существует. — Джек ясно отдавал себе отчет, что не льстит Элле, а говорит правду. Он чувствовал, что где-то внутри нее по-прежнему живет та Элла Эндрюс, которую он знал и любил, и не просто живет, а пытается вырваться на свободу. — Но тебе нужна профессиональная помощь. Ты прошла через ад и вернулась обратно, и теперь тебе нужна помощь. Я сам пытался помочь, но не сумел. Я тебя люблю, но у меня нет опыта. Я хочу, чтобы мы предприняли еще одну попытку, но ты должна быть готова принять помощь.

— Мне ничего не нужно, я хочу только моего малыша.

— Понятно.

Джек постарался не показать, что ему больно. Ей нужен самец-производитель, отец для ее ребенка. Как Элла сама же сказала, для этой цели сгодится любой мужчина. Но она все-таки его любит, твердил себе Джек, он должен в это верить.

— Радость моя, будет тебе малыш, я обещаю, но сначала давай покажемся врачу, хорошо?

— Мне не нужен врач, мне нужен только ребенок.

Джек заставил себя оставаться бесчувственным к выражению боли в ее глазах.

— Не будет врача, не будет и ребенка, — неумолимо заключил он.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты слишком много пьешь, Элла. Пора остановиться. Если ты будешь продолжать так и дальше, то повредишь ребенку.

— Но никакого ребенка еще нет.

— Пока нет.

— О чем тогда речь? Нет ребенка — нет проблемы, — заявила Элла с наигранной бодростью. — Обещаю, что как только узнаю, что беременна, сразу брошу пить.

— Нет.

Она нахмурилась.

— Нет?

— Поверь мне, Элла, так будет лучше. Кроме того, мы не знаем, может, ребенок уже в пути. — Руки Джека скользнули вниз и легли на живот Эллы. — Вот здесь, прямо сейчас. — Джек сам понимал, что аргумент слабоват, но если он поможет убедить Эллу, поможет ему выиграть время, хотя бы две или три драгоценные недели, то цель оправдывает средства. — Ты же не хочешь причинить вред ребенку, правда, любимая?

На ее лице отразилась сложная гамма переживаний: изумление, надежда, любовь — любовь к ребенку, вероятно не существующему. Джеку показалось, что в него вонзили нож и повернули лезвие в ране. Но у него есть шанс выиграть, и он должен сражаться за свою любовь. Джек надеялся и верил, что ответное чувство существует, просто оно запрятано где-то в глубине ее души и ждет, когда его выпустят на волю. Что ж, не все сразу. Джек взял Эллу за руку, переплел ее пальцы со своими и повлек по коридору в полумрак спальни.

В дверях он помедлил, и их взгляды встретились. Вся любовь, которую он когда-либо испытывал к этой женщине, светилась во взгляде Джека, любовью дышала каждая клеточка его тела. Он улыбнулся и нежно коснулся пальцами ее щеки, и Элла улыбнулась в ответ, словно долгожданное солнце выглянуло из-за серых туч, повернула голову и прижалась губами к его ладони. В этот миг Джек понял, что она перешла рубеж, и теперь, сколько бы времени им ни потребовалось, все кончится хорошо.

Глава 2

Это был всего лишь кошмарный сон, поняла Элла, когда глаза ее привыкли к темноте и она смогла различить знакомые контуры предметов — плетеное бамбуковое кресло-качалку в дальнем углу, такие же плетеные стул и туалетный столик, огромный платяной шкаф, который стоял неустойчиво и всякий раз, когда Элла открывала дверцу, угрожал опрокинуться и придавить ее к полу. Ах, да, вон и деревянная лошадка — экстравагантный подарок, который сделал ей Джек, как только узнал, что она беременна.

— Для нашего малыша, — объяснил он извиняющимся тоном в ответ на ее возражения. Элла говорила, что подобная роскошь им не по средствам, к тому же ребенок существует пока лишь в виде крошечной точки в ее организме и деревянная лошадка не понадобится по меньшей мере года два. Но Джек в ответ только смеялся, стискивал ее в объятиях и заглушал все возражения поцелуями. Элла смеялась вместе с ним, стараясь не обращать внимания на тревожное предчувствие, от которого по спине пробегал холодок.

Они мечтали завести ребенка, потом еще одного и еще… Крохотные человеческие существа, которым так и не суждено было появиться на свет. По щекам Эллы хлынули слезы, но она не обратила на них внимания. Судьба оказалась слишком жестокой. О детях не может быть и речи. Никогда. Во всяком случае, для нее.

Элла мысленно вернулась в прошлое, и ее губы искривила горечь. Прошлое. Было и быльем поросло. Похоронено, но не забыто. Лежа на промокшей от слез подушке, она приказала себе успокоиться и уснуть, но ее память не подчинялась приказам, она упорно возвращала ее к прошлому, к замужеству, к любимому Джеку. Только Джек больше не принадлежал Элле, она сама оттолкнула его от себя.

Вспомнилась фраза, брошенная ею в один из самых горьких моментов: «Один мужчина, два, десяток… для этой цели сгодится любой мужчина». Но, конечно же, она тогда блефовала, ей хотелось ранить Джека побольнее, отомстить мужу за то, что ему хватило сил уйти.

В тот раз Джек не осуществил свою угрозу, хотя одному Богу известно, почему он этого не сделал. Вспоминая безобразную сцену, Элла внутренне содрогнулась. Она представила, какой видел ее Джек, посмотрела на себя его глазами, и ей стало стыдно. Толстая и неопрятная, не говоря уже о том, что пьяная. И Джек, ее удивительный, необыкновенный Джек, еще попытался спасти их брак. Как же сильно он, должно быть, ее любил… тогда любил.

«Один мужчина, два, десяток…» В то время это было чистой бравадой, но собственные глупые, отвратительные слова всплывали в памяти бессонными ночами и мучили Эллу вот уже несколько лет. В кошмарных снах она видела одну и ту же сцену, все повторялось снова и снова — те же больно ранящие слова, тот же взгляд, те же прикосновения. Со временем боль начала постепенно притупляться, а сама Элла дошла до самого дна, откуда падать дальше было уже некуда, но и спрятаться было негде.

Со дна возможен только один путь — наверх, только их брак было уже не спасти. Однако для нее самой было еще не все потеряно. Элла не могла вернуть Джека, но она могла бы вернуть хотя бы самоуважение. Так почему же именно сегодня, после нескольких месяцев передышки, ей снова привиделся старый кошмар?

Элла вздохнула и провела пальцами по спутанным волосам. Все дело в Стивене. Хотя его слова не явились для нее полной неожиданностью, они невольно спровоцировали возвращение старого кошмара. Стивен — очень заботливый работодатель и очень хороший друг, даже слишком хороший, подумала она. Вечером ей предстояло дать ему ответ.

Элла взглянула на стрелки часов, едва различимые в полумраке, отбросила пуховое одеяло, села и спустила ноги с кровати, нащупывая босыми ступнями стоящие наготове шлепанцы.

— Ох, Элла, — устало прошептала она, обращаясь к самой себе, — что же ты собираешься ответить Стивену?

— Но почему, Элла, ради Бога, почему? — Стивен отказывался верить тому, что услышал. — Мы с тобой образуем отличную команду, нам хорошо вместе… черт побери, женщина, ты должна была чувствовать, к чему дело идет! Я не понимаю, почему ты не можешь выйти за меня замуж?

Элла невольно поморщилась. В словах Стивена слышалась боль, боль сквозила и в его голубых глазах, и все же Элла знала, что, согласившись выйти за него замуж, в конце концов причинит ему еще большую боль. Беда в том, что она его не любила и не любит. В каком-то смысле Стивен прав, им действительно хорошо вместе, но она лишь сейчас осознала, что всегда воспринимала его только как друга.

Да, Элла видела, к чему идет дело. Стивен не делал секрета из своих намерений. Так, хотя главной причиной ее решения переехать и найти работу поближе к дому — к дому, которого у нее никогда не было в детстве, был Грэмпс, Элла с болезненной остротой осознала, что в конечном счете ее действия диктовались растущей привязанностью Стивена.