Жена на пробу, или Хозяйка проклятого замка (СИ) - Васина Илана. Страница 13

— Теряет, но не до конца. Как-то он ведь обернулся в итоге, и человеком, и драконом, так ведь?

— Обернулся, но…

Вздрагиваю всем телом, когда в кухонную дверь раздается неровный стук, и вслед за этим скрежет. Воображение сразу рисует когти, скребущие дерево.

Жуть.

Какая же я была счастливая всего час назад, когда думала, что моя самая большая проблема — это капризная белка с богатой фантазией!

Тогда я и знать ничего не знала про горгулий. Нащупываю ручку чугунной сковороды, и мне становится чуть спокойнее.

Если такой сковородкой треснуть по летающему камню, он стопудово расколется!

Сейчас, когда я понимаю, что монстры не выдуманные, начинаю сомневаться, смогу ли заснуть этой ночью. А вдруг они из колодца к нам полезут?

Для каменных горгулий вряд ли послужит серьезной преградой тонкая деревянная крышка.

С такими мыслями совсем не до сна!

Сворачиваюсь в тугой комочек под соломой и обхватываю себя руками. Мешок не накрывает меня полностью, но сухие стебли создает достаточную прослойку, чтобы защитить от быстро остывающего на кухне воздуха.

Снова рваный стук в дверь.

Сначала тихо. Потом громко, до оглушающей пульсации в висках.

— Тания, — шепчу. — Постарайся вспомнить, что нравится и не нравится горгульям! Вспоминай все, что угодно. Сплетни, слухи — все, что придет в голову.

— Ох, госпожа… — задумчиво тянет она. — Помню, матушка говорила, что горгульи по ночам сильны, а днем их можно разбить одним ударом молота. Да только кто же до них днем доберется? Ведь твари, хитрые, обитают в самых труднодоступных местах!

— Хорошо, что у них есть хоть одно слабое место, — задумчиво тяну. — На крайний случай, учтем.

— Да, леди Виола. А… вы про какой крайний случай говорите?

— Про самый крайний, — отмахиваюсь от нее.

Не объяснять же девочке, что, если нас этой ночью совсем допекут, придется мне днем искать способ залезть на стены замка, чтобы заниматься вандализмом, разрушая их каменные фигуры! Ох, видела бы меня сейчас Иришка, которой я на стенах мелочками запрещала рисовать!

— Интересно, — говорю задумчиво, — если я буду бережно относиться к замку, горгульи увидят во мне друга и союзника? Им ведь тоже хотелось бы замок видеть ухоженным.

— Ох, нет! Это же нечисть безмозглая! Они ни в ком друга не способны увидеть.

— А что они едят?

— Ничего они не едят, это же камни!

— Тогда что им приятно?

— Ох, госпожа, я от ваших вопросов уже вспотела, — белка замолкает — видимо, усиленно думает. — Говорят они таскают иногда украшения у людей. Драгоценные камни. Получается, камень испытывает симпатию к камням. Вы не находите это странным, госпожа?

— Ни капли. Подобное тянется к подобному.

— Это же нечисть. Как она может к чему-то тянутся?

Нечисть…

Кажется, в этом мире привыкли не заморачиваться по поводу нечисти. Изучать их повадки, пристрастия здесь почему-то считают ниже своего достоинства.

Взять, к примеру, ерпов.

Милейшие существа, если знать к ним подход.

— Даже в хозяине замка горгульи друга не видят?

— Ну… Наверно, в хозяине они видят часть замка.

— Вот бы они в нас увидели часть замка! — даю волю фантазии. — Тогда бы мы здесь развернулись. Сама посуди. Мы тут одни. Нам никто ничего не запрещает. Целое поле для деятельности. Завтра обойдем замок. Посмотрим, что можно выкинуть, а что оставить, чтобы соорудить себе уютное гнездышко. Уверена, мы наверняка найдем какую-нибудь комнату с нормальной кроватью!

Внезапно меня отпускает волнение.

Веки тяжелеют. Больше всего на свете охота их закрыть и забыться сном. В конце концов, почему бы и не вздремнуть? Хороший отдых — залог моей завтрашней адекватности.

Шепчу: «Доброй ночи, Тания!» — и переворачиваюсь на другой бок.

— Доброй? — возмущается она. — Вы лучше добавьте «Доброй последней ночи, Тания!» Так будет вернее…

Под ее уютный бубнеж мысли уплывают куда-то, будто влекомые плавным течением реки. Странно… Чувствую, как подо мной колышется пол.

Меня обдает морозом, от которого стынет кровь.

Растерянная, открываю глаза. Надо мной нависло лицо девушки, красивой, с черными, как смоль, волосами и пронзительными синими глазами. На бледном лице застыла тревога. От ее фигуры веет могильным холодом.

Удивляюсь. Такая красивая и такая холодная.

Может, ей погреться у очага?

Девушка склоняется надо мной и шепчет:

— Спаси его! Помоги! Заклинаю! Ты сможешь. Я знаю, я это чувствую.

— Вы вообще кто будете, уважаемая?— бормочу растерянно. — И за кого просите, я что-то не поняла.

— За Алана. А звать меня Нерия.

Она тяжело дышит — видно, что волнуется. Тянет ко мне руки в умоляющем жесте. В глазах стоит такая мольба, что мне становится ее жаль.

— Вы просите за моего мужа?

Красавица коротко кивает.

— Почему?

— Потому что я виновата в его судьбе.

— Это хорошо, — сонно бормочу, — что вы признаете свою вину. Но будет еще лучше, если вы сами поможете Алану. Без моего участия.

— Не могу, смертная! Если бы могла все сделать сама, то не стала бы с тобой даже разговаривать. Только ты можешь его спасти!

— Ладно, ладно. От чего спасать-то? Он вроде бы совсем не выглядел умирающим, когда мы виделись в последний раз.

— От проклятия.

— Что за проклятие? — рассудительно интересуюсь. — И кто его наложил?

— Я наложила, — девушка хмурится и скороговоркой тараторит: — О том, как избавиться от проклятья, ты прочтешь в пятой книге на третьей полке правого стеллажа. Повтори!

— Пятая книга на правой полке третьего стеллажа.

— Не так! — рычит она, сверля меня взглядом. — Пятая книга на третьей полке правого стеллажа. Повтори!

— Пятая книга на третьей полке правого стеллажа.

— Там ты найдешь ответы. Обещай, что поможешь!

— Вообще-то, — рассудительно отвечаю, — так переговоры не ведутся. Мне нужно больше информации. Я не могу вам обещать незнамо что. Кто вы, Нерия? И почему вы сначала накладываете на людей заклятия, а потом требуете, чтобы другие их снимали? И потом, если я соглашусь вам помочь, то в ответ вам тоже придется мне помочь.

— Что тебе нужно? — щурится недоверчиво, будто сам факт, что я о чем-то прошу в ответ, выглядит в ее глазах небывалой дерзостью.

Наверно, девушка понятия не имеет, что о ее манерах я думаю примерно так же.

Наглости фонтан.

— Научите, как поладить с местными горгульями. Вы, я смотрю, здесь выжили, значит, знаете, как их умаслить.

Девушка молчит, кусает пухлые губы.

Синие глаза нервно бегают по сторонам.

Она снова оглядывается.

Я лично никого не вижу за ее спиной, но она напрягается всем телом, как пружина, и кидает:

— Ты неправильно все поняла. Но я согласна. Я помогу с горгульями и расскажу тебе свой секрет.

— Вот это совсем другой разговор, — довольно улыбаюсь. — Я вас внимательно слушаю.

Глава 17

— Много лет назад я была самой молодой, подающей надежды ведьмой. Мне порочили роль верховной ведьмы ковена. Я жила в скромной хижине на опушке болотного леса. Изучала древние книги, варила зелья, постигала вековую мудрость колдовского искусства и не мечтала о другой жизни, пока ко мне в хижину не заявился незнакомец. Он оказался слугой хозяина Белого Замка. В тот вечер он попросил меня сделать отвар забытья. Тогда я не знала, для чего понадобился тот отвар. Но все равно выполнила его просьбу. Потому что лорд Элиас был хозяином земель, на которых стояла моя хижина…

— Погодите-ка! — перебиваю девушку. — Вы о каком лорде Элиасе говорите? Об Алане? Или Гехарте?

— О Гехарте, конечно, ведь Алана тогда… — она нервно сжимает подол черного платья и смотрит на меня с укором. — Опять перебила! Ты хочешь услышать мой секрет или нет?

— Хочу, кто же откажется от секрета? — я киваю с готовностью, и тогда она продолжает.

— Через несколько недель ко мне пришел сам лорд Элиас за новой порцией зелья забытья. Пока я его готовила, мы разговорились. Я поразилась, насколько он пригожий и умный. Слово за словом — и я решила, что такой мужчина просто обязан стать моим. Той ночью он остался в моей хижине…