Хозяйка дома у озера (СИ) - Лаврентьева Оксана. Страница 33

— Но когда-то ты заявила Гарольду, что живая роза — это дешевый подарок… И что ты предпочитаешь цветы в виде брошей из бриллиантов. — Палач зачем-то берет меня за руку. А у меня от этого, казалось бы, невинного жеста останавливается сердце… — Я рад, Даниэла, что ты так изменилась. Но я всегда верил в то, что на самом деле ты вовсе не бесчувственная гордячка.

— Таддеус, что происходит?

Серые глаза в прорезях маски заметно добреют. Мне даже кажется, что мое Чудовище сейчас улыбается.

— А то, Даниэла, что ты уже готова узнать всю правду обо мне… Посмотри внимательно на подпись под разрешительным документом, который у тебя в руках.

Словно зачарованная я послушно выполняю его просьбу.

— И? Что я должна понять, увидев здесь твою подпись и королевскую печать?!

— Тебя ведь смущала заглавная буква Т?

— Конечно! Потому что тебя зовут Таддеус, в то время как имя короля начинается на Г!

— Даниэла, но у короля Итеи есть еще одно имя. Его ему дали при рождении в честь предка, одного очень благородного рыцаря. А Гарольд — это тронное имя, которое король взял при вступлении на престол.

— И как же звали того благородного рыцаря? — едва слышно произношу я.

— Таддеус…

Странно, но я даже не удивилась. Я ждала услышать именно это имя. Но в то же время в моей бедной голове все перемешалось, и я окончательно запуталась. Ведь я своими глазами видела изуродованное лицо своего мужа!!

— Хочешь сказать, что ты — это он?! Тогда сними свой проклятый мешок палача!

— Я не хочу, чтобы ты видела меня таким, Даниэла. — Голос палача глухой и какой-то безжизненный. Но я чувствую боль, которая звучит в каждом его слове.

— Но разве может лицо одного и того же человека быть одновременно красивым и обе… обожженным?!

— Ты хотела сказать обезображенным? — горько усмехается он. — Да, Даниэла, может, когда дело касается запрещенной магии…

Я слушала Таддеуса затаив дыхание. Нас окружала райская красота зимнего сада, но я её не замечала. Я смотрела в прорези глаз его маски, и мое сердце разрывалось от боли. За что ему столько мучений? Неужели отверженная женщина способна сотворить такое с тем, кого она так горячо любила?!

Да, обычная женщина неспособна, а вот обиженная и обозленная отказом потомственная ведьма может сделать все, что угодно… Так произошло и с Гарольдом. Сначала Аделина Белларди решила отнять у своего возлюбленного красоту, для чего она наслала на него огонь из преисподней. Но этого ей показалось мало. Ведь Аделина прекрасно знала, что колдовские ожоги можно-таки исцелить, поэтому она пошла еще дальше и наложила на Гарольда страшное проклятие. И чтобы снять его, королю нужно было сделать так, чтобы его возненавидела девушка, которую он любил всем сердцем…

А меня, как назло, угораздило попасть в её тело!

— Но неужели весь Орден Вечной Ночи не сумел тебе помочь?! Ведь их много, а она одна! Правда, есть еще её братец Фрейг, но тот ей явно не помощник.

— Даниэла, невозможно нейтрализовать заклинание, которое делалось не по заказу, а от чистого сердца… А Аделина словно бы потеряла рассудок от любви ко мне. И это притом, что я не давал ей никакого повода! Если бы я только знал, что эта ненормальная возомнит себе бог знает что только от одного танца со мной! — Мой палач в сердцах отворачивается. Наверное, не хочет, чтобы я видела его слезы… — Даниэла, ты хоть и стала ведьмой, но в магии ты как слепой котенок. Иначе бы ты не задавала мне таких вопросов.

— Но речь сейчас не обо мне! Я все равно не понимаю, почему этот хваленный Орден ничем не смог помочь своему королю?!

— Ну почему же, они мне помогли. И я им благодарен хотя бы за то, что их усилиями один раз в месяц я становлюсь самим собой.

— Как это?

— Когда на небе круглая луна, я перестаю быть монстром и вновь становлюсь прежним. Но это только на эту ночь… Поэтому в полнолуние я стараюсь устраивать во дворце балы, чтобы мои поданные видели настоящего Гарольда I.

Мою душу сейчас разрывает от самых противоречивых чувств, и все же я нахожу в себе силы задать Таддеусу тот самый неудобный для меня вопрос:

— Но я не понимаю одного, почему это проклятие до сих пор действует? Ведь главное условие для его снятия уже выполнено! — Я отвожу глаза в сторону. — Таддеус, но после свадьбы ты так надо мной измывался, что я возненавидела тебя всем сердцем!

— Извини, дорогая… ты даже не представляешь, чего мне это стоило! — Палач настолько искренен, что я готова придушить эту Аделину. — Но, Даниэла, я тебе еще не все рассказал. Выполнено лишь одно из условий, а есть еще и другое…

Глава 33

— Бог мой! Неужели ей мало того, что она сделала с твоим лицом?! И что это за условие? Слетать на луну и вернуться обратно?!

Я настолько возмущена, что меня переполняют эмоции. Но гнев оказывается всех сильнее… по-видимому, это один из минусов ведьмовства, потому что раньше за мной такого не наблюдалось.

— Нет, Даниэла, но это тоже неосуществимо. Примерно также, как и полет на луну, — горько усмехается Таддеус. — Поэтому я от тебя ничего не жду. Разве можно полюбить такого как я?!

— Что?! Хочешь сказать, эта ненормальная сделала так, что твое проклятие исчезнет только после того, как тебя кто-нибудь полюбит?!

— Не кто-нибудь, а ты.

Я не верю своим ушам. Во мне даже нет злости, настолько я потрясена услышанным.

— Да, именно так. Сначала ты должна меня возненавидеть, а потом полюбить. — Чудовище отворачивается, и мне кажется, что ему сейчас мучительно стыдно. — Знаю, Даниэла, я болван, что поверил в это. О чем я только думал?! Но когда я узнал о том, что задумал твой отец, то сразу же предложил ему себя. Я не мог допустить, чтобы ты оказалась замужем за каким-нибудь богатым стариком! Но без приданного ты могла рассчитывать только на такого мужа.

Из-за волнения я не сразу понимаю всю дикость сложившейся ситуации.

Надо же, у Аделины какое-то извращенное чувство юмора! Ненормальная, ох ненормальная… Наверняка она считает это идеальной местью. И я бы с ней согласилась, если бы от её колдовства не пострадал самый благородный из королей!

Мое сердце буквально разрывается от жалости. Но мне сейчас обидно не только за Гарольда, но и за себя тоже…

— Представляю, как она радовалась, когда ты послушно делал то, чего она так хотела! Но тебе не кажется, что в желании снять с себя проклятие, ты зашел слишком далеко?

— Но, Даниэла, ты словно магнит для несчастий! Я и подумать не мог, что безобидная помощь на кухне может обернуться такой трагедией! Кто просил тебя подходить к той камере с бандитами?! А откуда я мог знать, что ты ведьма? Ведь я ставил магическую защиту на наш дом только ради твоей безопасности! А оно вон как вышло…

— А мне почему-то кажется, что тебе нравилось меня унижать…

— Ты действительно так думаешь?

— Да. Ведь ты мстил мне за ту боль, которую тебе причинила Мерзкая Даниэла. Но она и на самом деле была такой…

Я тут же прикусила язык.

Не хватало еще, чтобы он догадался о том, что я — не она! Но чутье мне подсказывает, что это проклятие на Гарольде до конца его жизни. И дело даже не в том, полюблю я его или не полюблю. Просто-напросто проклятие было наложено на короля Гарольда I и его возлюбленную, принцессу Даниэлу. В то время как я — ненастоящая Даниэла, я лишь ношу её тело, словно это какое-то платье!

— Именно поэтому в последнее время у меня появилась надежда. Ведь ты уже не такая как раньше…

Для меня эта тема не только опасна, но и очень неприятна, так как я не хочу давать ему ложные надежды. Поэтому я задаю Таддеусу вопрос, который мучает меня с того самого момента, как мой палач мне открылся.

— Но почему твои шрамы никак не заживают? Это потому что они от колдовского огня?

— Нет, от того, что раз в месяц я превращаюсь в прежнего себя…

Как выяснилось, за возможность становиться один раз в месяц самим собой, Гарольд платил страшную цену: после полнолуния у него вновь появлялись ожоги как в первый день после случившегося. И он был вынужден проходить через это снова и снова… через нескончаемые мучения, кровоточащие раны и лечение колдовской мазью, которую для него приготовляли в больших количествах… Как ни странно, но палач даже не роптал насчет этого. Наоборот, он был очень благодарен колдунам из Ордена Вечной Ночи за то, что они обманули то проклятие и сумели-таки отвоевать для него этот день.