Обычная жизнь обычного японца (СИ) - Баковец Михаил. Страница 15

— Давай я тебе сыграю на флейте, — мило улыбаясь, спросила она и опустилась на низкий пуфик рядом со шкафом.

— Давай! — обрадовался я и шагнул к ней.

Облом.

Котоон достала из своей сумочки обычную флейту.

«Нет, пусть мне кто угодно хоть что-то говорит в защиту японков, но они все поголовно извращенцы. Один трусы у начальницы высматривает под одеждой и обсуждает это с коллегой. Другая в полураздетом виде в квартире возбуждённого мужчины садится перед ним чуть ли не на пол и начинает дудеть на дудке, причём не кожаной, а деревянной», — пронеслось у меня в голове. Ситуация настолько была нестандартной, даже можно сказать, что гротескной и абсурдной, что я в считанные секунды успокоился. Теперь, главное, чтобы от подобных обломов импотенцию не заработать.

В этот момент раздался стук в дверь.

— Да кто там ещё? — в сердцах высказался я. — Котоон, я сейчас, быстро. Пошлю куда подальше соседа или кто там припёрся, и вернусь к тебе, — сказал я девушке.

В дверном «глазке» увидел немолодую низкорослую женщину в светлом традиционном кимоно. Опасений она не вызывала, поэтому я смело открыл дверь.

— Уважаемая, вы что-то от меня хотели? — поинтересовался я и слегка поклонился, как того потребовали рефлексы тела.

И сразу после этого потерял сознание.

Старушка подхватила парня, бережно опустила его на пол в коридоре подъезда, посадив спиной у стены рядом с дверью в квартиру, после чего вошла в комнату и закрыла за собой дверь.

Котоон уже стояла перед ней, убрав флейту обратно в сумку, а ту закинув на подоконник.

— Дзасики-вараси, чего тебе тут нужно? Зачем забрала мою добычу? — неприятным и скрипучим голосом произнесла она.

— Этот человек — мой, — заявила женщина на глазах превращаясь в Кей. — Проваливай, паучиха, пока я тебе не повырывала все лапы и не засунула их туда, куда тебе Кудо хотел сунуть кое-что другое.

— Кудо, значит, — прошипела Котоон, одновременно трансформируясь в полуженщину-полупаука. Одежда с неё исчезла. Нижняя часть тела превратилась в паучье брюшко с четырьмя парами ног. Сохранился женский торс, очень красивый, сокровищем которого любой мужчина-японец назвал бы пару небольших белых грудей с маленькими алыми сосками. Волосы также постигли изменения. Пряди слиплись в хитиновые гибкие отростки, издающие сухой тихий треск при любом движении головы. При этом её рост не сильно изменился. Паучиха или дзёрогумо почти касалась нижней частью брюшка пола.

— Пошла прочь, пока я тебя отпускаю, — холодно заявила ей Кей.

— Слишком ты уверена в себе, дзасики-вараси, — сделала маленький шажок вперёд паучиха. — А ведь ты слаба. Я не чувствую, чтобы твой дух пропитал это жилище. Значит, ты здесь недавно.

В следующий миг она бросилась на девушку в красном кимоно. Но та была готова к чужой атаке и нанесла молниеносный прямой удар ногой в то место, где у дзёрогумо человеческая плоть сходилась с хитином.

— А-а-а! — взвизгнула мутантка. Удар с виду маленькой женской босой ножки оставил на её теле огромный алый кровоподтёк и крупную трещину на брюшке, из которой стала сочится сукровица вперемешку с густыми зелёными каплями выделений.

Отпрыгнув назад, она подхватила с пола пуфик и метнула его в Кей, и следом вновь попыталась на неё наброситься.

Дзасики ловко перехватила пуф в воздухе и поставила его на пол позади себя, развернувшись и нагнувшись так, что оказалась стоять на одной выпрямленной ноге, а второй с разворота врезала пяткой промеж грудей злого ёкая. Похожее движение иногда можно увидеть у балерин, когда они руками тянуться к полу, а пяткой одной ноги желают попасть в небо.

Этот удар вышел ещё болезненнее и тяжелее для незваной гостьи-людоедки. Под хруст треснувших рёбер или грудины дзёрогумо отлетела назад на добрый метр, проехав по полу на брюхе.

— Я последний раз тебя предупреждаю — проваливай, тварь, — чётко произнесла дзасики.

— Ш-ш-шс-ссс-сст! — зашипела-застрекотала Котоон и вдруг стремительно прыгнула вперёд. Кей не успела увернуться и попала в её объятия.

— Раздавлю! — радостно заскрипела дзёрогумо.

Зря она это сделала. Дзасики успела продемонстрировать недюжинную силу. Воспользовавшись моментом, она со всей силы ударила лбом в лицо противнице. Мощь удара была такова, что на месте красивого личика образовалось месиво с торчащими хрящами и зубами, лопнувшей кожей и вывернутой плотью, сочащейся кровью и сукровицей.

Оглушённая ёкай выпустила Кей. И та в который раз за вечер вновь ударила ногой свою противницу. В этот раз Котоон отбросило к самому окну. Ударившись о подоконник, она громко вскрикнула от боли.

— Ш-ш-шсс-с! — прошипела она, стеганула злым взглядом дзасики, а затем распахнула окно и выпрыгнула наружу. Кей осталась стоять на месте, хоть могла и помешать ей с окном и наградить прощальным пинком. Стоило противнице пропасть с глаз, как дзасики быстро подошла к окну и выглянула наружу.

Ёкай-людоед нашлась ниже на два этажа. Паучиха ловко цеплялась за неровности на стене и за оконные отливы и быстро спускалась вниз.

— Это твоё! — крикнула ей Кей и швырнула сумочку, забытую гостьей. Предмет не больно, но обидно ударил по голове, едва не угодив в изуродованное лицо.

— Я ещё вернусь, шшшс! — пообещала та.

— Не советую. Увижу — прикончу на месте, — предупредила её дзасики и закрыла окно.

Потом она открыла дверки шкафа, разложила кровать, застелила её свежим бельём, а затем сходила в коридор за хозяином квартиры. Аккуратно раздела его, уложила в кровать и накрыла тонким одеялом.

— Доброй ночи, Кудо, — прошептала она и пропала.

Проснулся я прекраснейшем состоянии. Тело было полностью отдохнувшим, в голове каждая мысль находилась на своём месте. Хотелось найти точку опоры и перевернуть Землю! Это было так необычно, что я стал вспоминать, что же вчера было, отчего мне так хорошо сейчас.

— Точно, Котоон! — пронзила меня мысль. — М-м… э-э… чёрт.

Как я не силился, но не мог вспомнить ничего, что было после того, как ввёл девушку в комнату. Вот она садится на пуфик, что-то достаёт и… А дальше пустота. Сразу начинается новый день. Нет, кажется, кто-то ещё был. Кто-то в дверь…

— Приятного утра, Кудо, — рядом соткалась из воздуха дзасики.

— Доброе утро, Кей. Слушай, я тут вчера, э-эм…

— Ты привёл девушку, но она оказалась нехорошей. Когда ты отвлекся, она насыпала тебе какой-то порошок в кружку с чаем, — произнесла она, правильно поняв мою заминку.

— Мы ещё и чай пили? — захлопал я глазами, силясь вспомнить вчерашние события. — Блин, не помню. Помню, как пришли, она села и… дудка! Она достала из сумки дудку и сказала, что хочет сыграть. Потом кто-то постучал в дверь, я пошёл открывать, там увидел какую-то мелкую старушку и всё, больше не помню.

— Старушкой прикинулась я, когда увидела, что она сделала. К этому моменту ты уже успел сделать несколько глотков и стал одурманенным, — пояснила она мне. — Наверное, какая-то часть воспоминаний в этот момент уже стала пропадать. Когда ты открыл дверь, я представилась твоей тётушкой, которая живет рядом и пришла за специями. Изобразила беспокойство твоим состоянием, приняв его за опьянение, схитрила и сказал той мерзавке, что тебе алкоголь пить нельзя, будет тяжелая аллергия и вообще можешь умереть. Сказала ей звонить медикам. А она, когда это услышала, быстро собралась и почти бегом умчалась из квартиры. Когда она ушла, я тебя уложила спать.

— Вот же клофелинщица сраная, — вырвалось у меня. — Извини, Кей, само как-то получилось.

— Я ещё и не такое слышала, — улыбнулась она мне. — Раньше люди не стеснялись ругаться даже при детях. А уж женщин мужчины считали чуть важнее домашних животных. Соответственно и общались.

— Хотя я бы с ней ещё раз встретился, — добавил я.

— Зачем⁈ — округлила глаза моя собеседница. — Зачем ты опять хочешь встретиться с этой мерзостью, Кудо?

— Клофелин у неё классный. Я себя сейчас чувствую, как заново рождённым. Давно себя так хорошо не ощущал, — ответил ей.