Господин следователь. Книга 3 (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич. Страница 44

— Вы верите, что Люба не воровала кольцо? — строго спросила Алексеева.

— Мне вообще не положено никому верить на слово, — ответил я. — Следователь обязан верить лишь фактам. Единственный установленный факт — это то, что господин Сомов убит, а обвиняемая — мадмуазель Зуева. Я, по большому-то счету, даже мотив убийства не должен устанавливать, потому что это задача суда. Моя задача провести допросы, вот и все.

— Да, Люба мне говорила, что вы абсолютно бесчувственный человек, — усмехнулась Надежда Викторовна. — Теперь я сама в этом убедилась. Правильно говорят — чтобы понять, что за человек перед вами, нужно дать ему власть!

Значит, Алексеева не только передачку принесла, но и поговорила с подругой?

Либеральные времена, блин. Если нет особого указания, то для свидания подружки или родственников с подследственным разрешение следователя не требуется. Сам виноват. Должен был оставить директору Окружной тюрьмы предписание о запрещении свиданий с Зуевой. Но смысла не видел.

— Спорить не стану, — кивнул я. Посмотрев на Алексееву, спросил: — Надежда Викторовна, вы понимаете, что я обязан открыть в отношении вас дело?

— Понимаю. Но я с самого детства ябедничать не приучена.

— Даже если это спасло бы жизнь человеку? — спросил я, и тут же себя выругал. Ведь не хотел же заниматься нравоучениями. И выводы делать нельзя. Гувернантки, блин. Педагоги хреновы.

Надежда Викторовна потупилась, потом сказала:

— Если бы я была твердо уверена, что Люба отправится стрелять, наверно, пошла бы в полицию. Но, если уж совсем откровенно — я в это не верила. Поддакивала, деньги предлагала для побега. Но думала, возьмет пистолет, поиграет, потом успокоится. В крайнем случае, мы бы с ней в рощу сходили, нашли пенек, назвали его господином Сомовым, да душу бы отвели.

— Да, это было бы гораздо разумнее, — согласился я.

Придвинув Алексеевой протокол допроса для подписи, все-таки не удержался:

— Не забудьте об этом сказать на суде.

— О чем, об этом? — спросила Надежда Викторовна, внимательно читая свои показания.

Она дура или прикидывается?

— О том, о чем вы мне только что сказали, — вздохнул я.

Подписав показания, Алексеева встала и сказала с презрением:

— Вы не бесчувственный человек. Вы и не человек вовсе, а машина. Таких как вы, нельзя допускать к работе с людьми.

Настроение мадмуазель Алексеева мне испортила. Впрочем, со стороны виднее. Как-нибудь да переживу.

До обеденного перерыва еще полтора часа. Решил, что пора на выход. Нужно к исправнику заскочить, посмотреть — что случилось за праздники, навести справки об убиенном Сомове. Вдруг у полиции имеется какой-нибудь компромат на бывшего Предводителя?

Или сначала забежать на минутку домой, проведать Наталью? Пожалуй, так и сделаю.

Глава двадцать первая

Чаепитие с исправником

— Чай будете пить? — задал исправник традиционный вопрос.

Разумеется, ответ тоже традиционный.

— Кто же откажется?

Почему не попить чайку с хорошим человеком, да еще с холода? И чай у исправника неплох. Крепкий, ароматный. Не то сорт какой-то особый, без добавлений сена, не то новый канцелярист заваривать умеет.

В ожидании занялись бумагами. Абрютин читал что-то свое — верно, донесения подчиненных, а я просматривал сводку о происшествиях и преступлениях. Сначала губернские новости. Что там в пределах Новгородчины? Ну вот, опять «клюквенники» засветились.

В городе Боровичи из храма Рождества Иоанна Предтечи неизвестные похитили священные сосуды — золотые на 10 фунтов, серебряные на 25; из храма Покрова на Мологе в деревне Русское Пестове Устюженского уезда[1] «улов» был скромнее — золото на 3 фунта, серебра на 6.

Оба раза злоумышленники подгадали, чтобы в храме никого не было. Примет нет, установлено только, что подъехали на санях. Ну, это и устанавливать не нужно.

Про город Боровичи только слышал (реклама мебели!), а в Пестове был недавно — там почтовая станция. Выходил, ноги размял. Достопримечательности особо не рассматривал. Кажется, была какая-то церковь. Кстати, если имеется храм, то почему Пестово деревня, а не село?

Вместе с Валдаем уже третий случай. Боюсь, «клюквенники» на этом не успокоятся. Так дело пойдет, то и до нас доберутся.

У нас из происшествий только смерть господина Сомова, но она, по сути, раскрыта. Еще пожар — в деревне сгорел дом какой-то вдовы, но все живы. Краж, грабежей и изнасилований нет, так и слава богу.

Наконец-то принесли чай. Можно оторваться от бумаг и просто поговорить.

— Слышал, ваша хозяйка насовсем съезжает? — спросил Абрютин.

— Ага, — кивнул я. — До весны остаюсь в ее доме, потом стану новую квартиру искать, побольше. Кстати, у вас нет на примете кухарки? Она бы мне и сейчас нужна, да и потом пригодится.

Абрютин только руками развел. Знаю, что у него супруга сама готовит и убирает, а на тяжелые работы, вроде колки дров, нанимают кого-нибудь из мещан. И стирает не сама, а прачке отдают.

— Надо молоденькую брать, — посоветовал исправник, потом хмыкнул. — Но коли совсем молоденькую — так не умеет ничего, а в возраст войдет, стряпать научится — так через год-два замуж выскочит, детей примется рожать.

Наталья Никифоровна в письме тоже советовала брать молоденькую. Ну да, щи да кашу сварит, а что еще? Еще бы и пироги неплохо, да я бы и от блинов не отказался. Но где взять-то?

Спрашивается, откуда брались кухарки в художественных произведениях? Но там действие происходило в крупных городах. Все-таки, в Москве или Санкт-Петербурге предложений рабочей силы больше, чем у нас. И наши девки и бабы едут за лучшей долей, и чухонок хватает.

А у нас? Крестьянскую девчонку, лет десяти-двенадцати, в няньки нанять — без проблем, но мне кухарка нужна.

— Забыл вас поздравить, — усмехнулся Василий Яковлевич. — От всей, так сказать души, и от всего сердца. Жених!

— Заранее приглашаю вас с супругой на свадьбу. Официальное извещение будет позже, когда с датой и местом определимся.

— И я, и жена сочтем за честь, — слегка поклонился Абрютин. — Если в Череповце — всенепременно будем, но если в Новгороде…

Василий Яковлевич не договорил, но и так понятно. Новгород у всех под большим вопросом, а Петербург — тем более. Хотя, мое дело пригласить, а уж как там отреагируют друзья и родственники — их дело. Как говорил мой друг-грузин, приглашая на свадьбу в Грузию — дескать, я приглашаю, а уж как ты приедешь — твои проблемы. Впрочем, Абрютин как раз в Санкт-Петербург может поехать. Будет повод побывать в столице, наверняка каких-нибудь однополчан встретит. Он, кажется, в Гатчине служил?

— Про помолвку вам Виктория Львовна сообщила?

— Эх, кто об этом только не сообщал⁈ — махнул рукой исправник. — Такое событие! О нем в городе еще лет десять помнить будут, а то и дольше. Если бы не смерть предводителя дворянства, о вашей помолвке судачили бы на каждом углу. А так, из-за гибели Николая Сергеевича, ваше… скажем так, не совсем обычное предложение руки и сердца любимой, перестали быть самой важной новостью. Но, уверен, про смерть господина Сомова забудут, а вот ваше необычное предложение помнить станут еще лет десять.

Что ж, город я в очередной раз повеселил. Но самое забавное, что никто не зудел о погубленной репутации Леночки. Какая, к лешему, погубленная репутация, если барышня поцеловалась со своим женихом, да еще и колечко обручальное получила? Вот, если помолвка расстроится, тогда да. Но все бывает. Бывало, что из-под венца невеста к другому сбегала.

— Надеюсь, вы не сердитесь на мою свояченицу? — озабоченно поинтересовался Абрютин. — Виктория рассказала, что ей пришлось вас выгонять.

— Ерунда, — отмахнулся я. — Напротив, огромное ей спасибо, что заступилась за Леночку. Если бы не сестра вашей супруги, мою невесту отстранили бы от занятий на три недели, а потом пришлось бы нагонять. Кстати, Виктория Львовна никакого наказания не понесет?