Наследник чародея. Школяр. Книга первая (СИ) - Рюмин Сергей. Страница 13

Maman взяла в руки лист, прочла его, передала мне и, подняв брови, удивленно спросила:

— Это что получается? Мой сын спровоцировал ДТП? Я вас правильно поняла?

— Ваш сын ехал на велосипеде, нарушая правила дорожного движения, — лениво, с чувством превосходства, объяснил участковый. — Выехал на середину проезжей части, угодил под колеса грузовика. Самый лучший выход для вас — это согласиться на примирение, чтобы прекратить уголовное дело. Ваш сын спровоцировал ДТП, в результате которого водитель, чтобы минимизировать ущерб вашему сыну, был вынужден выехать на тротуар, попал в бетонный столб и разбил казенный автотранспорт. Если дальше пойдет разбирательство, то вам придется возмещать ущерб в виде ремонта автомашины. А он стоит очень дорого.

Он криво усмехнулся, протянул ручку.

— Подписывайте! Сначала вы, потом он.

Maman спокойно передала ему лист бумаги обратно:

— А мне в отделе расследования ДТП в областном ГАИ рассказали совсем другую историю. Водитель находился в нетрезвом состоянии. После наезда на моего сына пытался скрыться. При задержании оказал сопротивление сотрудникам милиции, даже кого-то из них ножом ткнул. Даже дали ознакомиться с показаниями свидетелей. Показали результаты экспертизы. Сейчас же вы мне излагаете совершенно противоположную точку зрения, обвиняя в случившемся моего сына. Кстати, разве преступника выпустили из КПЗ?

Она сделала акцент на слове «преступника». В результате багровая одутловатая физиономия майора потемнела еще больше и приобрела фиолетовый оттенок.

— Гражданочка…

— Я вам не гражданочка! — перебила его maman. — У меня есть фамилия, имя, отчество! Извольте обращаться ко мне по имени-отчеству или по фамилии! И мне непонятно, почему вы вмешиваетесь в процесс расследования уголовного дела, находящегося вне вашей компетенции?

Участковый нахмурился, пожал плечами:

— А что вам не нравится, Нина Павловна? Я вас что, оскорбил? Может, обидел чем-нибудь? Я понимаю, что все родители за своих детей заступаются.

Майор говорил с эдаким показным участием, но в его голосе прямо сквозило ехидство. Дескать, как скажу, так и будет.

— Понимаете, мне здесь в поселке ЧП совсем не нужны, — продолжал он. — Поймите, если дело миром не закончить, то развитие ситуации пойдет по другому пути. Оно вам надо?

— Ну-да, ну-да, — встрял в разговор я. — Вон год назад Ирку Еремину изнасиловали и убили. Весь поселок знает, кто это сделал, а преступников так и не нашли.

Участковый развернулся ко мне и сердито ответил:

— Слышь, мало́й, ты в разговоры взрослых не встревай! Понял?

— А чем он вам помешал? — поддержала меня maman. — В этом деле он самая что ни на есть заинтересованная сторона. Он пострадавший. При этом чуть не погиб.

— Нина Павловна! — проникновенно сказал участковый. — Ну, ведь он не погиб, так ведь? Если мы с вами сейчас этот вопрос не решим, то решать его будут другие люди. И кто знает, как оно обернется.

— Сын у вас — подросток развитый, хулиганистый, — продолжил он. — На дискотеки ходит, покуривает втихаря. Да и винцо потягивает. Что, разве не так?

Я почувствовал, что краснею. Я был просто ошеломлен от такого наглого и, главное, совсем безосновательного вранья. Я никогда в жизни не курил! Насчет спиртного… Ну, выпили мы на мой день рождения шампанского, на Новый год. Ну и всё! А чтобы курить? Да если б мой тренер узнал, мне б в жизни секции не видать!

А участковый продолжал:

— И в школе его соответственно охарактеризовали. Так что, вы, мамаша, повнимательнее за сыночком там приглядывали. Хотя я понимаю, безотцовщина и всё такое…

Я практически потерял дар речи. И maman словно почувствовала моё состояние, обрезала словоизлияния милиционера:

— Мой сын не курит, не пьет, занимается спортом — борьбой самбо. Кстати, занимается у вас, в обществе «Динамо». Знаете, кто у него тренер? Полковник милиции Смирнов Геннадий Николаевич. Странно, что вы этого не знаете.

— И еще, хотелось бы взглянуть на эту характеристику из школы, — продолжила она. — Кто ее вам выдал? Покажите, пожалуйста.

— Я не захватил с собой! — с явной издёвкой улыбнулся участковый.

— Я, пожалуй, завтра в школу схожу, — задумчиво сказала maman.

— Сходите, сходите! — кивнул майор. Он встал.

— Я, пожалуй, тоже пойду, — заявил он. — Очень жаль, что вы не захотели меня понять. Вы понимаете, что в следующий раз к вам не я приду? Не я, а совсем другие люди…

Мы вышли в прихожую вслед за ним. Он снял с крючка фуражку, повернулся ко мне, осклабился:

— Ты это, когда будешь по улице гулять, почаще оглядывайся, самбист недоделанный!

— Засранец! — в бешенстве выдохнул ему в спину я. Интересно, но я вдруг почувствовал, что вместе с выдохом в спину милиционера из меня словно вылетела какая-то незримая субстанция. Как будто я ему в спину плюнул. И вместе с тем мне вдруг сразу стало легче, словно меня покинуло что-то нехорошее.

— Засранец, — повторил я опять едва слышно, практически одними губами. Но maman меня услышала.

— Ага, еще тот засранец! — согласилась она, выглядывая в окно кухни.

— Ушел! — сказала она. — Только как-то странно. Посмотри!

Я присоединился к ней. Майор быстрыми шагами удалялся от подъезда, держа спину неестественно прямо, словно проглотил лом.

Maman скомандовала:

— Собирайся! Мы немедленно едем в Москву!

Глава 7

Москва. В гостях у дяди Славы

Сборы заняли меньше получаса. Я переоделся в новые джинсы, схватил ветровку. Огляделся. В принципе, всё, больше мне ничего не нужно. Немного подумав, я достал фотоаппарат — старенький «ФЭД-2», подаренный мне maman на 14-летие, повесил на плечо. Вытащил из ящика комода и сунул в карман комсомольский билет.

— Бери сумку, пошли! — сказала maman. Она тщательно завесила окна плотными шторами, перекрыла газ, выключила рубильник на электросчетчике.

— Посмотри на площадку! Есть кто-нибудь?

Maman вела себя, как в каком-нибудь детективе. Я поддался её настроению, осторожно выглянул за дверь, готовый немедленно податься назад. Лестничная площадка была пустой.

Мы вышли из подъезда, дошли до остановки. Maman крутила головой, словно высматривая слежку. Я подавленно молчал.

Автобус подошел практически тут же. С учетом вечернего времени пассажиров на остановке было немного.

Только в салоне, когда автобус тронулся, предварительно оглядевшись и не увидев никого из знакомых, maman облегченно вздохнула.

— Что случилось, ма? — спросил я. — Объясни, в конце концов, в чём дело? Куда мы едем? Зачем?

— Я не хочу, чтобы тебя какая-нибудь шпана пырнула ножом в подворотне! — ответила она. — А всё идет к этому. Весь Химик прекрасно знает, кто убил твою одноклассницу…

— Не одноклассницу, — поправил я. — Мы в параллельных классах учились.

— Не важно! — рыкнула maman. — Я вместе с Ольгой Ивановной, — она пояснила, — её мамой, ходила в прокуратуру заявление писать. И в обком партии тоже ходили.

Ого! А я про это и не знал.

— Дело закончилось тем, что все её заявления «спустили» на проверку к нашему участковому. Причем весь поселок прекрасно знает, что эта мразь поборами с цыган занимается и покрывает их! Конечно, в результате никого не нашли. А Алексея, отца Ирины, вечером так избили, что он месяц в больнице лежал. И опять никого не посадили. Хотя все прекрасно знали, кто его так отделал! Поэтому Алексей и Ольга сразу же, как он вышел из больницы, уехали отсюда. Своё здоровье, говорят дороже, а Ирину уже не вернешь!

Maman замолчала, вытирая выступившие слезы. Я смущенно отвернулся.

— Они ко мне приходили, — продолжила она. — Когда ты в больнице лежал. Два мужика и баба. Пришли вроде прощенья просить, мириться, а сами глазами зыркают, высматривают, где что лежит. Баба 200 рублей вытащила, попыталась мне в карман сунуть, а сама расписку подсовывает. А когда я отказалась, верещать начала. Цыган, что постарше, меня за горло ухватил, зашипел, мол, сама в ногах валяться будешь, сама всё отдашь. Второй в комнату прошмыгнул. Хорошо, соседка тётя Маша увидела открытую дверь, зашла.