Наследник чародея. Школяр. Книга первая (СИ) - Рюмин Сергей. Страница 10

Но это следовало еще и еще раз тщательно обдумать, проверить, посоветоваться… Он набрал по внутреннему телефону номер начальника ведомственной медсанчасти — кто, как ни начмед может дать грамотную консультацию по видам болезней и при этом сохранить разговор в тайне.

— Это Бурков, — сказал он в трубку, как только услышал ответ. — Добрый день, Петр Юрьевич! Консультация нужна по одному казённому вопросу. Ты на доклад к начальнику Управления когда идти собираешься? Завтра с утра? Зайдешь потом ко мне, ладно?

Глава 4

Снова очевидное невероятное и опять непонятное

Утром меня разбудила maman. Спал я так же как и в больнице — совершенно безо всяких снов, провалился в темноту, как в бездонную пропасть, и вдруг — бац! Утро… Но выспался хорошо. Прямо-таки замечательно.

— Вставай, соня! — растормошила она меня. — Завтрак уже на столе!

Я встал, потянулся и ощутил знакомое чувство голода. Правда, не такого, чтоб живот выворачивало наизнанку, как в больнице, а так, типа, перекусить бы не мешало… желательно побыстрей, конечно…

Не спеша, напялил трико, футболку и прошел на кухню. Плюхнулся на табуретку возле окна. На столе на тарелке меня уже ожидали сосиски с гречневой кашей. Ухватил кусок хлеба, куснул и скривился от внезапной боли в деснах. Вскочил, подбежал к раковине на кухне, выплюнул в ладонь откушенный окровавленный кусок хлеба. Посмотрел… На ладони лежали два выпавших зуба. Два здоровых зуба, которые я вылечил совсем недавно, буквально в конце зимы, выпали вместе с корнями. Черными заплатками выделялись пломбы. Я повернулся к матери, протянул руку, показывая ей лежавший на ладони кусок хлеба вместе с зубами:

— Мам, у меня зубы выпали! Выскочили!

Она осторожно взяла из мешанины с моей ладони один зуб, затем второй, осмотрела:

— Странно, вместе с корнями выпали. Как молочные. А до этого не болели?

Я отрицательно мотнул головой. Нагнулся над мойкой, открыл кран, пуская воду, прополоскал рот. Крови уже почти не было. Я еще набрал воды в рот пару раз, сплюнул. Вроде всё, больше не кровоточило. Но дёсны продолжали ныть.

Я кое-как позавтракал — осторожно, чтобы пища не попала на ранки. Выпил полкружки «советского кофе» — ячменного напитка «Колос», заваренного покруче. Опять прополоскал рот, на этот раз добавив на полстакана воды чайную ложку соды.

«Зубная тема» в нашей семье была наследственной. Maman к 40 годам умудрилась уже заменить аж 6 «родных» зубов на вставные. Отец, насколько я помнил, тоже ходил к протезисту. Чтобы минимизировать мои «зубные потери», родители каждое утро гоняли меня чистить зубы, пока я сам не привык к этой процедуре.

И вот теперь опять нарисовалась эта проблема. Со мной в классе учился Олег Тараскин, у которого два передних зуба были вставными, да к тому же металлическими, железными, блестящими. С младших классов его дразнили то «Зубаном», то «Зубоскалом», то «Грызуном», откровенно издеваясь над ним. Общаться, а тем более дружить с ним, мало, кто изъявлял желание. Девчонки тоже над ним посмеивались. Я мысленно выругался, представляя себя на его месте.

Чуть позже в дверь позвонили. Я сидел у себя в закутке, листая учебник биологии.

— Тоша! — позвала меня maman. — К тебе гости!

В прихожей стояли мои друзья-одноклассники Мишка Савин и Андрюха Комаров. Оба в белых футболках и, что один, что другой, в новеньких не тертых не стиранных еще ни разу джинсах. У Мишки — «Левайс», у Андрюхи — «Вранглеры». Если не знать, ни за что не угадаешь, что штанишки производства фирмы «SamposhiF».

Уже не помню, чья это была идея: моя, Мишкина или Андрюхи?

В городском Доме быта, не свободно, конечно, но часто продавалась джинсовая ткань — настоящий «деним» — и всего по 22 рубля за погонный метр. Мишка был обладателем подольской лицензионной «зингеровской» швейной машинки, на которой его тётка шила раньше себе всякие наряды. Собственно, это она и помогла нам с выкройками фирменных штанов. И наши первые джинсы мы сшили с её помощью.

У Андрея кто-то из родственников работал на складе местной базы вторсырья, куда свозили металлолом, макулатуру и тряпье для последующей отправки на заводы и предприятия по переработке. Периодически мы ходили туда, искали среди тряпья старую джинсу, аккуратно срезали фурнитуру — этикетки, лейблы, пуговицы, заклепки, выпарывали замки-молнии. Потом все эти пуговицы-заклепки осторожно расклепывались, чтобы обрести «вторую жизнь» на новых штанах.

Причем, когда мы разоряли старые джинсы, тщательно фиксировали особенности каждой их модели, начиная от вида швов (тройной у «Монтаны», двойной внутренний у «Ли», внутренний сине-оранжевый у «Левайсов» и т.д.) до рисунка на карманах, количества заклепок и петлей для ремня.

И, надо сказать, что уже третьи самостоятельно сшитые джинсы мало отличались от оригинала. Пробовали шить и юбки. Но уже на продажу. Оказалось, что юбку сшить намного проще, чем джинсы. Правда «навар» оказался не очень большим: 80 рублей на троих минус затраты на ткань. Итого получалось рублей по 8 на брата. Бросили. Впрочем, штаны-«фирму́» для себя шить продолжали.

Вот и сейчас Мишка с Андреем красовались в своих «фирменных» штанах.

— Привет! — я, улыбаясь, подошел к ним, пожал руку сначала одному, потом другому. — Проходите, пацаны! Молодцы, что зашли!

Однако проходить ребята не спешили. Стояли в прихожей, не разуваясь, настороженно смотрели на меня и словно чего-то ждали.

— Тоха! Ты что, перекрасился? — наконец выдавил из себя Андрюха.

Я в ответ сморщил нос, отмахнулся рукой и предложил:

— Пошли на кухню! Там поговорим.

Сначала Мишка, потом и Андрюха сняли кроссовки и босиком направились за мной.

— Чай, кофе? — предложил я.

— У тебя и кофе есть? — скептически отозвался Мишаня, усаживаясь на моё — самое удобное — место возле окна.

— «Колос» покруче заварю, ништяк будет!

— Не, давай чаю, — вздохнул Андрюха. — «Колос» не хочу. Есть печеньки какие-нибудь? Пряники?

Андрей с детства болел сахарным диабетом, поэтому во всяких вкусностях и полезностях, типа, конфет и печенья его дома ограничивали. Вот он и отрывался в гостях. А год назад оторвался так, что потом оказался в больнице. Отмечали моё 14-летие. Две бутылки шампанского, купленного тайком от maman, и распитого на троих в березнячке близ поселка, сделали своё дело. У меня и Мишки всё это ограничилось незначительной утренней головной болью. А Андрюха ночью уехал на «скорой» в детскую эндокринологию. Ох, и влетело мне потом!

Некоторое время после этого Андрюха воздерживался от поедания сладкого. Но потом всё равно постепенно «вошел в раж».

— Фигня! Инсулинчику лишнюю дозу вколю и всё будет «хоккей»! — отвечал он на всякого рода замечания.

Maman тактично помахала ручкой из прихожей:

— Я по магазинам, буду через пару часов!

Хлопнула дверь. Мишаня потянулся ко мне, осторожно провёл рукой по моему «ёжику» на голове:

— Пипец, Антоха, ты изменился! Что с тобой?

— Под грузовик попал… Машина в хлам, водила зону топчет, у меня вот шишка на лбу, — пошутил я.

— Да это мы знаем. Говорили, что вообще ты загнулся там, типа, в коме. А если очнешься, то всю жизнь на коляске будешь рассекать.

— Да я и был в коме, — пожал я плечами. — После операции неделю бревном лежал. А потом отходить начал.

— Смотрю, подрос на постельном режиме, — хохотнул Андрей. — Поправился. В смысле, потолстел. Кормили от пуза?

— Врач сказал, что гипофиз повредили во время аварии, — соврал я. — Из-за этого и все изменения…

— Только, пацаны, — попросил я. — Об этом никому, ладно? А то потом пойдут всякие базары гнилые-нехорошие, типа, мозги повредил, туда-сюда…

Мишка пожал плечами, мол, он и не собирался никому говорить. Андрей выжидающе молчал.

— Ладно, — я разлил чай по бокалам, поставил на стол пакет с пряниками, угадав его желание. — Есть сгущенка. Достать?