Наследник чародея. Школяр. Книга первая (СИ) - Рюмин Сергей. Страница 43

Его приятели подскочили следом, я едва успел вскочить. Чуть повернулся, подаваясь назад, пропуская удар кулаком мимо себя. Цыганенок «провалился», а я хлопнул его ладонью по заднице, добавляя импульс того же «Хлыста». Ну а что церемониться?

Этот второй тоже взвыл от боли. А как тут не взвыть, если импульс ударил в поясничный нерв и вызвал мгновенный паралич обеих ног?

Третий, видимо, сообразил, что всё идет не так, как они хотели, и отскочил.

— Ты что делаешь, урод? — истерично заверещал он, отступая назад приставными шагами.

Я демонстративно удивленно огляделся, пожал плечами, развел руками и ответил:

— Я чё, я ничего… Они, вон, сами упали! А вы чё? Чё хотели-то?

Я шагнул к нему. Он опять отскочил, сохраняя дистанцию, изобразил что-то вроде боксерской стойки. Я даже руки не стал поднимать, только опять ему улыбнулся:

— Ты что, дурачок, что ли?

Он попятился назад, не опуская рук. Его друзья-подельники, подвывая, потянулись за ним: один ползком, опираясь только на руки, другой — прыгая на одной ноге, волоча больную ногу.

Меня разбирал смех. Я еле-еле сдерживался, чтобы не заржать во весь голос.

— Ну, ни хрена себе, ты их… — добавляя ядрёное словцо, сказал кто-то сзади. Я обернулся. Сзади стояли два парня из параллельного класса здоровенный бугай Воронин Олег по прозвищу Ворона и Колокольников Кирилл по прозвищу Звонок. Оба ухмылялись, Воронин смолил папиросу, держа её, как ему казалось, по-блатному — зубами.

— А я думал, тебе помощь нужна, — продолжал Олег. — Мы вот тут к тебе рванули. А ты сам справился. Лихо ты их…

Я в очередной раз пожал плечами:

— Да они сами попадали! Я к ним даже пальцем не коснулся. Под ноги смотреть надо! Вон, сколько корней повылазило.

— Приборзела шпана, — меланхолично заключил Кирилл. — Давно пора их на место ставить.

— Пора, — согласился Олег и снова обратился ко мне. — Ну, ты, если что, зови!

Кирилл мне подмигнул. Они развернулись и зашагали прочь. Странно, в школе я с ними особо не дружил. Отношения ограничивались «здравствуй и прощай», а тут… Мне было приятно.

По дороге домой я опять ощутил непонятное беспокойство. Обернулся и увидел, как в окне на втором этаже цыганского дома дернулась занавеска.

Глава 23

«Менты замели. Дело шьют!» (почти по Булгакову)

Меня разбудил громкий стук в дверь. Видимо, долбились уже давно, раз перешли от рук к ногам. Кстати, звонок почему-то не сработал. А может, и сработал, только я не услышал. Перед сном еще раз сходил в Астрал, позанимался с Герисом больше обычного. Конечно, кроме учебного материала опять огрёб от него нравоучений и нотаций вместе со всякими болезненными аргументами, вроде воздействий указкой по спине, плечам и макушке за якобы неоправданный поиск приключений на «пятую точку». Больно, но действенно. Даже когда вышел из Астрала, всё еще было больно.

Включил свет, посмотрел на часы. Половина двенадцатого ночи. Встал, сунул ноги в шлепанцы, подошел к двери, поинтересовался:

— Кто там?

— Милиция! — я узнал голос нашего участкового майора милиции Дубовицкого. — Открывай!

Неужели выздоровел? Прошел понос?

— Дома никого нет, — сообщил я через дверь и добавил. — Взрослых нету.

— Открывай! — Дубовицкий взревел и матерно выругался. — Или дверь выломаю!

Он еще раз ударил в дверь, на этот раз посильнее. Видимо ногой. Замок чуть не вылетел из пазов. Стояк угрожающе затрещал.

— Прекратите шуметь! — раздался женский голос. Кто-то вышел на лестничную площадку из соседей. — Ночь на дворе. Вы спать мешаете! У нас тут ребенок маленький!

— Идите домой, гражданочка! — вызверился в ответ Дубовицкий на неё. — Не мешайте работать!

— Женщина, вызовите милицию! — крикнул я через дверь. — Пусть приедут, разберутся…

— Я тебе сейчас вызову!

Он опять ударил по двери со всей дури. Замок жалобно хрустнул, силуминовый язычок треснул и сломался. Дверь распахнулась. Следом за ней в квартиру влетел участковый. Я успел отшагнуть в сторону, только совершенно случайно вытянул ногу, об которую он и споткнулся. Дубовицкий растянулся в коридорчике, едва не ударившись головой об стену. Следом за ним в квартиру ворвался еще один милиционер с погонами сержанта, попытался ухватить меня за шею. В дверном проёме показались еще две фигуры: какой-то незнакомый мне невысокий чернявый мужик в кепке, надвинутый чуть ли не на глаза, и старая цыганка, которую все звали «бабка Зара». Я увернулся от руки сержанта и заорал:

— Пожар! Горим!

От неожиданности и Дубовицкий, и тот, другой милиционер замерли. В коридоре защелкали замками двери. Чернявый с бабкой Зарой направились вниз по лестнице на выход, не желая участвовать в перепалке с моими соседями.

— Какой пожар? — не понял сержант. — Где?

— Пожар! — продолжал орать я. — Караул! Горим!

На лестничной площадке хлопнула одна дверь, затем другая, третья…

— Где пожар?

На лестничной площадке перед нашей распахнутой дверью показались соседи — тётя Маша, дядя Володя из «двушки» слева, дядя Ваня из квартиры сверху. Тётя Маша заглянула в дверь и зычно поинтересовалась:

— Что это за безобразие?

Дубовицкий подошел к двери, злобно сказал:

— Не мешайте работать органам!

И попытался закрыть дверь. Не тут-то было! Тётя Маша подставила ногу, толкнула майора в грудь, вошла в прихожую:

— Ты что это, майор, за бардак вытворяешь? Двери по ночам советским гражданам ломаешь? Детей пугаешь? Совсем берега попутал?

— Не мешайте работать, гражданка Киселева! — Дубовицкий опять попытался вытолкнуть тётю Машу за дверь, упираясь своими руками ей в плечи. Тронуть необъятную грудь боевую бабушку он не рискнул. А вот тётя Маша в ответ легко отбила его руки да ещё и заорала:

— Ты куда ручонки свои тянешь?

Она развернулась и гаркнула:

— Вовка! Дуй к автомату, звони 7−00–12, вызывай опергруппу на мой адрес. Дежурному скажешь, что я просила.

Сосед дядя Володя, мужик лет 50-и с хвостиком подорвался вниз по лестнице. Дубовицкий с тоской посмотрел ему вслед и вздохнул:

— Ну, вот тётя Маша, что ты вечно лезешь, куда тебя не просят, а?

Телефон 7−00–12, номер которого назвала тётя Маша, принадлежал дежурному областного УВД. Кем же тогда была наша соседка, если дежурный УВД должен был её знать, причем по имени?

Да и Дубовицкий вдруг реально напугался. Выглядел он, конечно, уже совсем не так, как месяц назад. Некогда пухлые щеки обвисли брылями, лицо из багрового стало каким-то серым. Мундир болтался, как на вешалке. А ведь раньше, буквально с месяц назад участковый мог застегнуть пуговицы на кителе только при глубоком выдохе!

Он обернулся, посмотрел на меня, потом на соседку. Сержант, который ворвался в квартиру вслед за ним, бочком-бочком выскочил и побежал вниз по лестнице.

— Ты чего к ребенку пристал? — продолжала негодовать тётя Маша. — Он после операции, а ты на него с кулаками⁈ Совсем совесть потерял со своими цыганами! Давно в инспекцию по кадрам не вызывали? Так я тебе устрою!

Она замолчала, переводя дух, перешагнула порог квартиры, глянула на дверной замок, хмыкнула:

— Ну, всё, Игорёк, считай, допрыгался!

Дубовицкий сплюнул на пол прямо у меня под ноги в прихожей:

— Ладно, увидимся ещё!

Он вышел. Хлопнуть дверью не получилось. Сломана она была. Тётя Маша прошла на кухню, уселась за стол, скомандовала:

— Антон! Поставь чайник. Будем наряд ждать. А вы, — она обратилась к соседям, мявшимся на лестничной площадке, — тоже ждите! Милиция приедет, объяснения отбирать будет! Ждите, чтоб заново вас не будить.

Время было уже заполночь.

На удивление наряд — капитан и два сержанта — приехали достаточно быстро, не прошло и получаса. Первым в квартиру и, сразу на кухню, прошел, конечно, капитан. Сержанты остались стоять в прихожей. Я вынес им табуреты:

— Садитесь, пожалуйста!