Никому о нас не говори (СИ) - Черничная Алёна. Страница 4
Жуткий звук металлического удара пролетает по округе. До слёз в глазах я уже жалею, что когда-то сдуру что-то наобещала Соне. Нужно было не брать сегодня трубку или соврать, что меня мама не пустила.
А в итоге приходится морщиться от неприятной боли в коленке и неуклюже подниматься на ноги, проклиная всё на свете.
— Ну, Трофимова, — бурчу себе под нос. — Чтобы я ещё раз с тобой…
— Какого хрена ты здесь лазишь? — слышу резкий, незнакомый бас у себя за спиной.
Глава 4
Глава 4
Холодная волна мурашек пролетает вниз по спине, заставляя меня резко обернуться. И та же волна мурашек поднимается обратно по позвоночнику, когда вижу перед собой квадратного амбала, одетого во всё чёрное: футболка, джинсы. В его руках крохотный неяркий фонарик, а на лице красуется уродливый шрам, тянущийся от переносицы по щеке и до самого подбородка.
— Здравствуйте, — сдавленно говорю я, втягивая голову в плечи.
— Ты кто? — басит амбал, осматривая меня с головы до ног.
— Я на квест, — издаю писк, а заодно неосознанно пячусь обратно к воротам.
Мне вообще не нравится, где я нахожусь и с кем говорю. Всё это не похоже на то, что обещала Соня.
— Ты чёт попутала, малая. Никаких квестов нет. Вали давай отсюда, — гаркает мужик, а я вздрагиваю. — Здесь вообще охраняемая территория.
Я молча и испуганно киваю и всё быстрее отхожу спиной туда, откуда сюда ввалилась. Но амбал вдруг озабоченно хмурится. Уставившись на мои ноги, указывает на них подбородком.
— У тебя там это... кровь...
Я резко опускаю взгляд. Света от фонарика хватает, чтобы увидеть разодранные джинсы с расплывшимся кровавым пятном на правой коленке. Черт! Касаюсь раны, а ещё замечаю, что стою на осколках битого стекла. Вот куда я «удачно» приземлилась. И, как только ощущаю что-то тёплое и вязкое на пальцах, к горлу подступает тошнота.
О нет. Нет. Нет. Только не сейчас. Не могу же я отключиться именно здесь от вида крови. А в груди у меня уже покалывает знакомый холод. Обычно с этого начинаются мои приключения в стенах любой лаборатории, где нужно выкачивать эту красную жидкость из меня.
— Всё нормально? — вдруг спрашивает амбал.
— Ага, — отвечаю, но как-то вяло.
Хочу продышаться. Это всего лишь кровь. Моя кровь. Тёплая. Вязкая… Мерзкая… Вот чёрт. Это же всё равно кровь.
Моё сознание резко мутнеет и так же резко гаснет.
***
Все звуки в моей голове смешиваются: чьи-то голоса, крики…
Приоткрываю глаза, и в них попадает тусклый свет. На мгновения фокусируюсь на нём, а потом обвожу взглядом пространство. Я уже не на улице. Потому что вместо ночного неба вижу облупленный потолок, такие же стены, зачем-то обтянутые железной сеткой. Значит, в обморок я всё же грохнулась.
Осторожно пытаюсь приподняться. Упираюсь ладонями во что-то мягкое. Это старый облезлый диван. Окончательно прихожу в себя, приняв вертикальное положение. Я нахожусь в какой-то каморке, которую освещает всего одна лампочка.
Мои губы обсохли и слиплись, в горле застрял колючий ком, а чувство паники схватывает в тиски. Меня куда-то притащили, и, скорее всего, это сделал тот самый мужик со страшным шрамом. Ватными руками я хаотично лапаю свои плечи, тело, бёдра… Испуганно осматриваю саму себя: одежда на месте, ничего не болит. Только на коленке всё так же красуются порванные джинсы и уже слегка запёкшаяся кровавая корочка.
Нервно выдыхаю.
Так.
Меня притащили после обморока, но точно не трогали. Даже телефон и ключи от квартиры спокойно лежат в кармане толстовки.
В этой странной каморке, обтянутой сеткой, я одна и нахожусь здесь максимум пару минут. На более долгое время я никогда ещё не отключалась. И того амбала рядом нет. Радоваться мне этому или бояться — даже не знаю. Вытаскиваю телефон из кармана. Мобильный сигнал отсутствует, а вот желание бежать как можно скорее лишь нарастает с каждой секундой.
Несмотря на всё ещё витающий туман в голове, я поднимаюсь на ноги, и напряжение появляется уже во всём теле. Видимо, приземление во время обморока было не самым удобным.
Но всё, чего хочу, — это убраться отсюда. Я плохо понимаю, где я и что за человек со шрамом здесь обитает. Почему всё обтянуто сеткой и откуда идёт этот странный гул… Не то музыка… Не то вой…
Окинув комнатушку ещё раз взглядом, я нахожу дверь. Прихрамывая, быстро добираюсь до неё. Трясущимися руками хватаюсь за ручку и толкаю её от себя. В голове проносится жуткая мысль. А если меня заперли?
Но дверь легко поддаётся. Она открыта, и я делаю осторожный шаг вперёд, оказываясь в узком, плохо освещенном коридорчике с чёрными стенами. И этот глухой гул перестаёт быть таковым. Хватает секунды, и он уже режет мне слух.
Я теперь не слышу собственного дыхания и сердцебиения. Вокруг дикий ор голосов. Невыносимо жуткий и громкий. А ещё здесь мучительно воняет табаком. Этот запах настолько едкий и плотный, что сразу же щиплет глаза.
Я ни жива ни мертва. Стою между этим коридором и каморкой. Хочется бежать, но я не двигаюсь. Мой взгляд упирается в яркую, вертикальную полоску света прямо в стене. Оттуда и идут все крики. Делаю шаг и осторожно заглядываю в эту щель в стене.
Как только мои глаза привыкают к свету, сразу становится понятно, почему от этих криков готова взорваться голова. За стеной толпа. И, по-моему, там одни мужчины. Их неимоверно много. Орут, размахивая руками. И все, находящиеся по ту сторону, сосредоточены только на одном. Именно к этому обращены их хаотичные выкрики.
Это небольшая круглая площадка, слегка возвышающаяся над толпой. Со всех сторон она огорожена такой же железной сеткой, как и стены той каморки. А происходящее на площадке заставляет меня сглотнуть сухой ком.
На ринге парень. Я вижу его со спины. Он коротко стрижен, крепкого телосложения, обнажён по пояс, босой и в перчатках, защищающих только кисти рук. Его предплечья закрашены непонятными узорами татуировок, а на спине изображён всего лишь один рисунок: тонкая стрела остриём вверх вдоль позвоночника.
Он похож на боксера, а происходящее — на боксёрский поединок. Именно татуированный, стоя на коленях, наносит зверские удары своему сопернику, который безвольно лежит под ним, раскинув руки в разные стороны. Заметно лишь, как мотается его голова от ударов.
От каждого взмаха кулака толпа, собравшаяся у ринга, просто ревёт, излучая одобрение.
Тошнота медленно ползёт к горлу. Лицо парня, что лежит под ногами у татуированного, как кровавое месиво.
А тот, кто бьёт, похож на коршуна. Только заклёвывает свою жертву резкими ударами кулаков.
Это мерзко. Жутко. От этого скручивает желудок. Но мой взгляд прилип к этому парню в татуировках. К его напряжённым мышцам на спине с чётким рисунком стрелы. Я словно в слоу мо, и его движения тоже.
И только резкий свист, накрывший орущую толпу и ринг, заставляет парня замереть. Он ставит ладони по обе стороны от обездвиженного соперника. Опирается руками о пол. Я вижу, как хаотично вздымается его спина, а через секунду татуированный встает на ноги. Парень вскидывает свои руки — это жест победителя. И всю безумную толпу просто разрывает волной одобрительного воя.
А под его ногами лежит другой… весь в крови и без движения.
Я снова чувствую, как меня засасывает в неприятный омут… Но резкий захват моего плеча и разворот на сто восемьдесят спасают от очередного приближающегося обморока.
— Очнулась, девочка. — Моё плечо сдавливает пальцами тот самый амбал со шрамом на лице.
Мне бы заорать. Вырваться и дать дёру, но я лишь лепечу и сама не знаю, почему вообще об этом спрашиваю:
— Он его убил?
На губах мужика появляется ухмылка:
— Как знать… — неоднозначно пожимает плечами, а выражение его изуродованного лица меняется. Теперь амбал хмуро смотрит на меня из-под бровей. — Не хрен тебе здесь бродить. Катись-ка ты отсюда, пока я добрый.
— Где выход? — шепчу, почти не дыша.
— Прямо. Налево. И по лестнице вверх. Дальше всё время прямо, до ворот. И не суйся сюда больше. Не знаю, кто ты и что тебе здесь надо было, но вали на хрен. Девочкам тут не место, — грубо цедит амбал.