...Не повод для знакомства - Туринская Татьяна. Страница 23

Но мысли о Владе не уходили. Они упорно роились в ее голове и днем, на работе, и в ресторане, и даже в постели с Санькой в перерывах между сексом. Они отступали только в минуты волнующей, восхитительной близости с несравненным Сашкой. Ему удавалось завести Тамару до такой степени, довести ее до такого безумства, что ни одной мысли в голове не оставалось кроме одной: "Господи, как хорошо! Еще! Еще!". Она стонала, она кричала так, как никогда не кричала от боли. И с каждым днем, вернее, с каждой ночью, ей все труднее было думать о том, что скоро предстоит расстаться с Санькой навсегда. Почему-то она не могла больше даже мысленно назвать его "чужим мужчиной". Какой же он чужой, если он один в целом свете знает ее тело настолько хорошо, что может заставить ее кричать и плакать от удовольствия одними только кончиками своих чудесных тонких пальцев! Одними только поцелуями он мог довести ее до точки высшего наслаждения, до праздничных фейерверков в глазах. Про себя она уже давно, еще в их первую ночь, окрестила Сашку "художником в постели". Его неутомимая энергия, буйная фантазия и изобретательность, гимнастическая гибкость могли, казалось, заставить рыдать от восторга мраморную статую. Что уж говорить о Тамаре, обделенной лаской, вынужденную два года терпеть чудовищные физические страдания вкупе с унижениями. Ей для восторга хватило бы одного сладчайшего Санькиного поцелуя, а он сумел превратить ее из зажатого серого комочка в белую лебедь, открытую для любви. Одно плохо — скоро им предстоит расстаться навсегда. Иного финала у этой истории быть не могло хотя бы потому, что только исходя из этого финала Тамара и пошла на близость с посторонним мужчиной.

Когда до отъезда оставалось всего два дня, Сашке неожиданно пришлось куда-то уехать. Он что-то объяснял Тамаре, говорил о своих родителях, каких-то семейных проблемах, да она не вникала — мешала мысль о том, что конец их сладкой близости пришел на два дня раньше срока. Целых два дня, две ночи сказочного наслаждения для нее потеряны навсегда. Ах, как жаль… Ах, как безумно жаль… Но, кто знает, может, это и к лучшему. Все равно это не могло продолжаться долго. Увы, все хорошее всегда заканчивается слишком быстро.

Санька клятвенно обещал успеть вернуться к последней ночи пребывания Тамары в Красноярске. Но… как водится, обещания не выполнил. Последнюю ночь в Красноярске, равно как и предыдущую, Тамара провела в гостинице "Турист". Наутро, подхватив объемную сумку, Тома одна, без провожатых, как приехала, так и уехала из Красноярска. В очередной раз мужчина обманул ее. Только, по ее мнению, Санька имел на это право, в отличии от Влада. Что ж, ей не привыкать. Да, может, оно действительно к лучшему. Случись Саньке провожать ее в аэропорт, еще не известно, как бы она смогла от него оторваться. Ведь они, непременно, хотели бы друг друга до последней минуты. И Тома совсем не уверена, что не позволила бы ему затащить себя в мужской туалет. А это было бы фу, как некрасиво!

Влад

Влад ушел от Тамары злой и в то же время вполне довольный собой. Ах, какой он молодец, даже в такой стопроцентно проигрышной ситуации смог поставить Тому на место. Молодец, хвалил он себя, весь в отца! Ведь папа поступил бы так же!

Правильно, тень должна знать свое место. Еще не хватало, чтобы она начала ставить ему, Владу, свои условия и требования. Ишь ты, чего удумала! Ребеночка, говорит, от тебя хочу! Я тебе устрою ребеночка! Я тебе каждый раз теперь "ребеночка вставлять" буду! Ишь, осмелела, рот открыла! С кольцом-то, он, конечно, здорово облажался. Да ладно, чего уж теперь. Рано или поздно правда вылезла бы наружу. А так — очень даже вовремя, не пришлось врать и изворачиваться с "ребеночком". Ишь, тихоня-тихоня, а туда же — намеки на женитьбу, туда-сюда… Женюсь я на тебе, щас, разбежался! Что я от твоего папани поимел бы? Гаечный ключ "на двенадцать"? Ищи дураков в другом месте, здесь не водятся!

Две недели он не звонил Томе, не заявлялся вечерком. Пусть прочувствует, как хозяин зол. А то попусти разок, потом вовсе от рук отобьется. Ишь, маленькая мерзавка, еще угрожает — "Я не буду больше твоей женщиной"! Куда ты на фиг денешься с подводной лодки?! Все, попалась мышка в мышеловку, пока сам не отпущу — хрен вылезешь!

Через две недели, решив, что рабыня уже вся трепещет в ожидании барского гнева, позвонил ей вечером. Вопреки обыкновению трубку взяла не Тома — девичий тоненький голосок ответил, что Томы дома нету. Влад аж опешил: как так — нету? Куда же это она у вас подевалася? Два года была дома, а теперь — здрасьте, нету ее?! "В командировку уехала", — пропищала трубка и отключилась. Вот те раз! Это что-то новенькое! Что это еще за командировка?!

Неделю терзался в сомнениях — то ли она его избегает, то ли действительно какая-то мифическая командировка подвернулась. Позвонил опять. И снова трубка тем же писклявым голосом вещает о командировке, на сей раз добавила: "Через неделю должна вернуться. А что ей передать?". А вот любопытной Варваре, помниться… и Влад невежливо бросил трубку.

Ну что ж, раз приедет через неделю, то мы ей перезвоним через две. А лучше бы через три, а то и через месяц — пусть помучается. Нет, месяц ему не выдержать, уже сейчас ломать начинает — так сладенького хочется! Хорошо бы хоть три недельки продержаться, или хоть две на худой конец.

Влад едва дождался приезда Тамары. Ровно через неделю после последнего звонка он подъехал к заводской проходной, оставил машину чуть в стороне от обычного места, а сам спрятался за массивной рекламной тумбой. Народ все выходил, уж толпа редеть стала, а Тома так и не появилась.

Влад приехал на следующий день — с тем же результатом. Только на третий день увидел Тамару. Сердце екнуло — так сильно изменилась его Малышка. Бедная девочка, что я наделал! Еще более худенькая, чем обычно, с глубоко залегшими темными кругами под глазами. Прости меня, Малыш, я не хотел причинять тебе боль…

Сердце обливалось кровью, брюки лопались от желания, но — нет, я не доставлю тебе такого удовольствия! — сдержался, не вышел из укрытия. Сел в машину и уехал, не оглядываясь. Еще слишком рано, он не должен звонить сразу после ее приезда, а то надумает себе черти чего, что якобы он, Влад Неугомонный, жить-существовать без своей рабыни не может. Нет, она должна помучиться, попереживать, чтобы потом, когда он все же позвонит, первой закричала в трубку: "Я твоя женщина, милый, приезжай скорей и прости меня, глупую!". Что бы не он просил о встрече, а она умоляла о прощении, чтобы снова и снова говорила такие сладкие слова: "Я твоя женщина, ты — мой господин, я — раба твоя и я выполню твою волю". Чтобы вновь услышать эти слова, он должен выдержать знатную паузу. И он ее непременно выдержит!

Не выдержал. Он подошел к ней на проходной на третий день после ее приезда. Он честно пытался, он так старался выдержать актерскую паузу, но уже не мог спать ночью — все мысли были о ней, о Малышке… Все тело ныло, кричало: "Хочу! Хочу! Дай мне ее! Дай!". Поразительное дело — Влад Неугомонный не мог обслужить свою законную жену. Не получалось! Он безумно хотел, ему необходима была сексуальная разрядка с кем угодно, пусть даже с "бездонной бочкой". Его Монстр буквально лопался от нестерпимого желания, но при виде драгоценной супруги желание исчезало напрочь — Монстр непостижимым образом сдувался, "ретировался" поглубже в штаны и упорно отказывался выполнять свой долг. Для начала ему нужна была Малышка. От нее он напитается энергией, и только потом будет выполнять супружеский долг.

(Любаша ехидно поинтересовалась: "Что, уже? В двадцать четыре с маленьким хвостиком у тебя самого уже хвостик маленький? И за это — указав толстым пальцем на его ранее неугомонного Монстра, скривилась, — я вышла замуж? Папа будет очень недоволен!")

— Ну и куда ты пропала? — побольше раздражения и грозных ноток в голосе, чтобы не выдать ненароком сжигающую страсть. Влад схватил проходящую мимо, нарочно незамечающую его Тамару.