Мое непреклонное сердце - Гудмэн Джо. Страница 79

Великолепный свадебный завтрак был накрыт для всей семьи в столовой. Для прислуги в кухне тоже была приго-товлена праздничная еда и шампанское лично от Колина.

Мерседес передалось веселое возбуждение, царившее за праздничным столом. Она не жалела, что церемония бракосочетания проходила не в саду, а в часовне, что невеста была не в белом, а в черном, — она почти и забыла об этой условности. Все это было совершенно не важно в сравнении с тем, как Колин смотрел на нее. И как ей могло показаться, что его глаза непроницаемы! Сейчас они были чисты и прозрачны. И если бы она была склонна краснеть, ее лицо расцвело бы как алая роза.

Этот день во многих отношениях был похож на другие. Мерседес была полна решимости забыть как можно скорее про свой арест — она набросилась на счета и ведомости так яростно, будто не занималась ими по крайней мере несколько месяцев, а не несколько дней. Колин в компании с Хлоей и Сильвией уехал провожать мистера Фредрика в Глен-Иден и возвратился уже в сумерках. Потом его внимания потребовали близнецы, и он уступил им, сыграв с ними в вист и разбив их в пух и прах, хотя и позволил им вволю мошенничать. И только когда миссис Хеннпин решительно взяла их под свою опеку, Колин наконец оказался наедине с Мерседес.

Он внимательно оглядел библиотеку, чтобы убедиться, что ни Хлоя, ни Сильвия не притаились где-нибудь в уголке. Удовлетворенный, он встал из-за стола, где играл в карты с близнецами, и приблизился к Мерседес, сидящей в кресле у окна. На коленях у нее лежала раскрытая книга, но она и не пыталась сделать вид, что читает. Она слишком часто смотрела в его сторону, чтобы можно было кого-нибудь обмануть.

Утренний ливень сменился долгим обложным дождем. Во всех жилых комнатах дома растопили камины, чтобы не разводить сырость. Колин взял из рук Мерседес книгу и отложил в сторону. Она нисколько не возражала. Он протянул ей руку, и она молча встала, опираясь на нее.

Перед поездкой в Глен-Иден он сменил парадную одежду на обыденную. Сегодня утром, одетый во фрак, он Показался ей каким-то незнакомым. Сейчас же, в своих штанах из буйволовой кожи и сапогах для верховой езды, он выглядел совсем по-домашнему. Он снял пиджак, когда играл с мальчишками, и остался в жилете цвета чуть темнее брюк. Его рубаха, несмотря на все его сегодняшние разъезды, почти не смялась. Он никогда не обращал внимания на моду, однако небрежная простота, с которой он носил одежду, всегда производила впечатление спокойствия и уверенности в себе.

Колин увлек Мерседес к огню. Он бросил в камин полено, поправил дрова кочергой и пригласил ее сесть на ковер перед камином. Она посмотрела на него вопросительно, но согласилась. Колин налил вина в два бокала и только тогда сел с ней рядом. Мерседес взяла свой бокал и теснее прижалась спиной к груди Колина. Пляска огней в камине завораживала. Оранжевые и желтые, они суетливо облизывали поленья, пожирая их. Свет из камина окрасил волосы Мерседес невероятным богатством оттенков. Темно-шоколадные пряди вспыхивали то золотистым каштаном, то медью, и эта игра света вокруг ее лица казалась Колину интересней огненного танца в камине.

Он дотронулся бокалом до стенок ее бокала, отвлекая ее внимание от огня.

— Миссис Торн!

Его хрипловатый тенор сразу заставил забиться сердце Мерседес.

— Да?

Он улыбнулся одними глазами.

— Нет, это я так. Просто захотелось послушать, как это звучит. Мерседес Лейден Торн. Мне нравится.

Ей тоже нравилось. Согласно улыбаясь, она потягивала вино.

Глядя на нее, Колин вдруг испытал желание попробовать вкус вина на ее губах. Он взял у нее из рук бокал и поставил его на мраморную доску камина. Там же он оставил и свой бокал.

Колин не вынашивал никаких особых планов обольщения. Огонь, вино, ковер у самого камина, где они сидели, — все это было скорее случайностью, чем замыслом. Он поднял ее подбородок. Кожа под его пальцами была такая нежная. Он чувствовал ее тепло и знал, что это не от огня камина. Он нашел губами ее влажный рот и почувствовал, как она на мгновение затаила дыхание.

Он целовал ее долго и глубоко, восполняя тот целомудренный, скромный поцелуй, которым они скрепили свои клятвы. Она приникла к нему, а его руки бережно обхватили ее лицо и держали крепко, пока он нежно терзал ее губы. Мерседес чувствовала, как от этого поцелуя набухает ее грудь, твердеют соски, прижатые к шелку ее лифа. Она чувствовала этот поцелуй всем позвоночником и выгнулась дугой, чтобы плотнее прижаться к его телу. Между бедер она ощутила знакомое влажное тепло.

Ей захотелось прижаться к нему еще крепче. Руками она обхватила его за плечи. Она поднялась на колени и в следующее мгновение уже сидела на нем, широко расставив ноги, сама не понимая, как это случилось. Ее платье и нижние юбки скромно легли вокруг нее, но она, раскачиваясь, страстно прижималась к бедрам Колина. Мерседес вся отдалась во власть своих рук и губ. Она откинула голову, обнажая шею, и губы Колина проложили дорожку от ее подбородка до ямочки между ключицами. Он расстегнул пуговицы сзади на ее платье и спустил его с плеч. На фоне темной ткани ее кожа мерцала перламутром.

Корсет, лиф и рубашка полетели в сторону, и она предстала перед ним, обнаженная до пояса. Теперь она вся была перед его темными, почти черными глазами. С бьющимся сердцем она сама подняла его руки и положила себе на грудь. Она подвинулась так, чтобы ее соски пришлись прямо в середину его ладоней, а потом поднялась еще выше, предлагая ему ласкать ее грудь ртом.

Мерседес застонала, когда его губы поймали ее сосок. Язык Колина нежно лизал его и втягивал. Он просунул руки под платье, поймал ее бедра и прижал ее прямо к паху. Ее тело забилось в ритмичных движениях. Она лихорадочно расстегнула ему жилет и рубашку и покрыла поцелуями его шею и плечи. Руки ее скользнули ему под рубашку, и он почти задохнулся от судорог, которые волной пробежали по его груди и животу. Ожидание ее прикосновения доставляло не меньше удовольствия, чем само прикосновение.

Колин сдернул с нее панталоны и расстегнул свои брюки. Потом снова поднял ее и опустил прямо на свой восставший ствол. На секунду у нее потемнело в глазах, когда она почувствовала, что наполнена им. Нежными тонкими пальцами она крепко вцепилась ему в рубашку, чтобы иметь точку опоры. Наклонив голову, она прижалась к нему и прильнула к его губам поцелуем, который парализовал и его дыхание, и мысли. Все, кроме ощущений.

Она медленно поднялась, мышцы ее сократились вокруг него, доставив невыразимое удовольствие. Она снова опустилась. На этот раз она задавала ритм, и это было мучительно сладко.

Мерседес закрыла глаза, но он не мог заставить себя не смотреть на нее. Ничто в его жизни не предвещало этого дара, ниспосланного ему небесами. Нежные пальцы Мерседес в его волосах, ее губы на его коже, соитие их тел — все это не было для него главным. Она подарила ему чистоту и искренность чувств и до сих пор не растраченную, неистовую страсть своей души.

Исцеляя его, она исцелилась сама. Мерседес была захвачена, затоплена наслаждением;

Спину ей пригревал огонь камина. А Колин влажным кончиком языка ласкал ее грудь, теребил соски, вызывая не меньший жар. Его пальцы вынули шпильки из ее волос, и они водопадом обрушились на ее обнаженные плечи, а их запах напомнил ему о тех цветах, что были у нее в руках сегодня утром. Когда она наклонялась к нему, он глубоко вдыхал их аромат.

Колин рукой скользнул по ее ноге и стал поглаживать внутреннюю часть бедра. Все тело Мерседес напряглось в ответ на это прикосновение. Он стал дразнить ее, всё больше приближаясь к месту их соития, пока она не прижала его руку ногой. Его пальцы коснулись ее самого сокровенного места, и в ответ она выгнулась дугой и непроизвольно вскрикнула. Он нашел губами ее рот, чтобы насладиться ее удовольствием.

Грудь Колина напряглась. На спине и плечах поигрывали мускулы. Почувствовав это, Мерседес ускорила ритм. Он изогнулся под ней, сделав толчок, и перевернулся так, что она оказалась под ним. Он с силой вонзился в нее, исторгнув из нее глубинный, страстный стон.