Озарение - Гурвич Владимир Моисеевич. Страница 24

Ее внимание от картины отвлек телефонный звонок. Звонила Аничкова. Общаться с ней у Даны желания не было, но и не общаться с Мариной она не могла. С некоторых пор все самое главное в ее жизнь завязано на нее.

— Чем занимаешься, подруга? — первым делом поинтересовалась Аничкова.

— Отдыхаю, — ответила Дана.

— Надеюсь, после напряженной работы.

— Типа того.

— Что-то не нравятся твои ответы, Дана, — заявила Марина.

— А как я должна отвечать? — спросила Дана.

— Утром Гершович интересовался, когда ты покажешь свою новую работу? Что ему ответить?

Дана почувствовала растерянность, это был именно тот самый вопрос, на который она сама безуспешно пыталась найти ответ.

— Я работаю, — неопределенно ответила Дана.

— А где результат?

— Все не так просто, Марина.

— Не понимаю, те две работы великолепны. Что мешает сделать такие же новые?

— Это новый для меня жанр. Мне надо научиться в нем работать.

— А как же предыдущие картины? Ты же как-то их написала.

Как она их написала, Дана по-прежнему рассказывать Марине не собиралась. Вместо этого сказала:

— Сама не пойму, как это случилось? Вдруг что-то нахлынуло.

— Так пусть нахлынет еще. Что мешает?

Дана могла рассказать, что мешает, но она сознавала, что этим только навредит себе.

— Я стараюсь вызвать эти эмоции, — ответила она.

— Последний раз предупреждаю, папашка такое не любит. Если он взялся патронировать художника, то требует он него полной самоотдачи.

— Я понимаю, — пробормотала Дана.

— Тогда давай, наверстывай. Время — деньги. Причем, в самом прямом смысле.

Дана бросила на стол телефон и глубоко задумалась над тем, как же использовать время, чтобы оно приносило ей деньги.

36

Дана пригласила Болтнева в кафе и сейчас ждала его. Но прошло довольно много времени, как он должен был появиться, а он его все не было. Это удивляло и раздражало ее. А что если он не придет, даже несмотря на то, что обещал это сделать, настойчиво лезла в голову неприятная мысль. Она уже ничему бы не удивилась, в последнее время ее преследуют одни неприятности. И если Болтнев не явится к ней на встречу, то это будет по-своему закономерно.

Дана услышала, как кто-то подошел к ее столику. Подняла голову и увидела Болтнева. И сразу же стало легче. Значит, не все у нее так уж и плохо.

— Здравствуй, Дана. Очень извиняюсь за опоздание. Но в самый последний миг позвонили по срочному делу. Пришлось заняться им. Вот в знак извинения. — Он протянул ей букет цветов.

— Спасибо! Очень приятно, Евгений Дмитриевич. Я даже не ожидала.

— Ты и не то заслужила, Дана.

— Что же я такого сделала?

Болтнев сел за стол.

— Я видел твои работы в галерее Гершовича. Ничего подобного от тебя не ожидал. Это великолепно! Поздравляю.

— Вы, правда, так думаете?

Болтнев удивленно взглянул на нее.

— Полагаете, я стал бы тебя нахваливать, чтобы… — Он вдруг замолчал, и Дане показалось, что даже смутился.

— Чтобы что?

— Не важно, Дана. Случайно вырвалось.

— Случайно ничего не вырывается, Евгений Дмитриевич, — не согласилась Дана.

— Пожалуй, тут я с тобой соглашусь. Но не будем продолжать эту тему. Дана, могу я задать тебе вопрос?

— Сколько угодно, Евгений Дмитриевич.

— Меня удивил твой звонок, Дана.

— Чем же?

Болтнев ненадолго задумался.

— Теперь после того, как твои работы выставляются в столь престижной галерее, у тебя не должны возникать финансовые проблемы. Значит, я тебе больше не нужен.

Если бы он только знал, как обстоят дела на самом деле, тоскливо подумала Дана.

— Наоборот, нужны еще больше! — горячо воскликнула она.

— Для чего?

— Мне ценно ваше мнение. Я по-настоящему доверяю только ему.

— Это не серьезно, Дана, на свете много сведущих критиков. Доверяться только одному мнению, как минимум, не осторожно.

— Возможно, вы правы, но я верю только вам, — упрямо повторила свой тезис Дана.

— Даже не знаю, что на это ответить, — немного смущенно проговорил Болтнев.

— Примите это как данность, — посоветовала Дана.

— Хорошо, — согласился он. — Я хочу тебя спросить.

— Спрашивайте, Евгений Дмитриевич.

— Скажи, как возникли эти картины?

Интересно, как он отреагирует, если она скажет правду, подумала Дана. Даже жаль, что она не может так поступить.

— Я не знаю, это было какое-то озарение. Вдруг что-то вспыхнуло из темноты. Вроде яркого свечения. И я увидела эти образы и цвета. Полагаете, так не бывает?

— Наверное, бывает, — с сомнением покачал он головой. — Вот со мной точно ничего подобного не случалось.

«Еще бы, ты же не трахался с Юлием» — мысленно произнесла Дана.

— Со мной — тоже. И вдруг случилось.

— Что-то этому предшествовало?

— Да вроде бы ничего, — нарочито равнодушно пожала плечами Дана. — Думала над новым сюжетом. Мне захотелось написать что-то необычное, что я никогда не делала. И неожиданно возникла эта картина. Словно бы ниоткуда.

— Любопытно.

— Да, любопытно. — Дана вдруг огляделась вокруг. — А почему мы ничего не заказываем?

— Действительно. Надо заказать, раз мы в кафе.

— А давайте выпьем вина, — предложила Дана.

— Давай, тем более повод есть.

— Какой?

— Твои успехи. За них надо обязательно выпить.

Официант принес вина и фруктов. Болтнев разлил вино по бокалам.

— Пьем за твой талант! — провозгласил он тост. — Особенно замечательно, что он открылся неожиданно. Такое случается не часто.

— Вы не верили в него?

— Как тебе сказать, — замялся Болтнев.

— Только честно.

— У тебя прекрасно поставлена рука, отличная техника. Но мен казалось, что тебе не хватало воображения, чего-то такого, чего нет у других. А теперь это у тебя есть. И я тебя с этим поздравляю.

— Спасибо, я очень тронута. А теперь давайте выпьем за вас.

— Я-то тут причем.

— Если бы не вы, у меня ничего бы не вышло.

— Не понимаю связи, Дана. Ничему такому я тебя не учил.

— Учили, просто не знали об этом. И я не знала. Но без ваших уроков у меня ничего бы не получилось. Это трудно выразить словами, но это так. Вы же всегда призывали подходить ко всему творчески, искать новые формы выражения, какими бы странными поначалу они не казались. Вот я и подошла. Так что пьем за вас.

Они быстро уговорили бутылку и заказали другую. Дана внимательно наблюдала за тем, как хмелеет Болтнев. С одной стороны это было то, что она хотела, но с другой — если он опьянеет, то будет ни на что не годен. А ее это никак не устраивает.

После второй бутылки Дана решила, что пора выбираться на воздух. Больше в кафе сидеть не было ни малейшего смысла. Она предложило Болтневу покинуть его, тот не возражал.

— Что будем делать? Куда пойдем? — спросил он на улице.

У Даны внезапно возникла одна мысль.

— Евгений Дмитриевич, хочу вам показать одну картину. Только что написала.

Это был с ее стороны рискованный ход, Болтнев мог испытать сильное разочарование. А Дане очень этого не хотелось. Но она подумала: а вдруг ему понравится ее работа. Какой-то шанс на это есть. К тому же надо же как-то заманить его к себе домой.

— С удовольствием посмотрю. Где она?

— У меня дома.

Это известие на секунду смутило Болтнева. Но ненадолго.

— Если ты не против, можем проехать к тебе домой, — предложил он.

— Я только — за. Предлагаю взять такси.

Жилище Даны удивило Болтнева.

— Ты тут живешь?

— Вам не нравится?

— Да, как-то неуютно. Почему-то я думал, что у тебя немножко другая обстановка. Ты не намерена переезжать отсюда?

— Намерена. — На самом деле это было не совсем так, пока в серьез Дана об этом не помышляла. — Вот заработаю денег — тогда можно и переехать.

Болтнев, соглашаясь, кивнул головой.

— Показывай картину, — попросил он.

Дана вдруг ощутила сильное волнение. Она уже пожалела, что решилась на этот поступок. С ее стороны это было чересчур опрометчиво. Но теперь уже поздно идти на попятную.