Замок - Гурвич Владимир Моисеевич. Страница 41

— Кстати, об астрологии я хотел о ней с тобой поговорить.

— Видно придется прервать написание картины, — вздохнула Эмма Витольдовна. — Ладно, пойдем в замок поговорим, а заодно выпьем кофе. Сейчас самое время для этого.

На террасе никого не было. Эмма Витольдовна села за столик.

— Ростик, обслужи свою маму, принеси мне кофе, а себе, что пожелаешь.

Ростислав вернулся через пять минут вместе с официанткой. Девушка поставила перед Эммой Витольдовной чашечку кофе, а рядом бутылку сухого вина.

Ростислав сел напротив матери, налил себе в бокал вина и сделал несколько больших глотков. Эмма Витольдовна внимательно наблюдала за ним.

— Ростик, чем ты обеспокоен? — спросила она.

Ростислав поставил стакан на стол.

— Скажи, твой астрологический прогноз по поводу меня — это правда?

— Я сообщила то, что увидела. А правда это или нет, покажет жизнь. Но у меня такое чувство, что тебя волнует не только это.

— Ты права. Но твой прогноз совпал с моим ощущением ситуации. Иногда мне кажется, что все летит куда-то в пропасть.

— Ты это серьезно. Я была уверенна, что у тебя все хорошо.

— Вот видишь, как плохо редко встречаться, — улыбнулся Ростислав. — Перестаешь знать, что происходит с другим.

— Ты прав, — вздохнула Эмма Витольдовна. — Иногда я думаю: у меня есть сын, а что это реально означает? Каждый из нас давно живет своей жизнью. Ты многое не знаешь обо мне, я многое — о тебе.

— Поразительно, но и меня посещали схожие мысли. Я тебя, наверное, сейчас удивлю, но иногда очень хочется с кем-то посоветоваться.

— А почему не с отцом?

— С отцом? — даже немного удивился Ростислав. — Как-то даже в голову не приходило. Мне кажется, что он с другой планеты.

— Напрасно так думаешь. На самом деле, он умеет быть очень земным и давать полезные советы. Ну, да ладно, скажи, что же все-таки тебя беспокоит?

— Все как-то разладилось. Ирина с детьми уже год со мной не живет.

Эмма Витольдовна удивленно посмотрела на сына.

— Я знала, что она сейчас где-то далеко, но чтобы уже целый год…

Почему ты ничего мне не сообщал?

— Не хотелось. Да и была надежда, что все утрясется, что это временно. И главное формально разлада особенного не было, никто никому не изменял.

— Что же случилось?

— Вот и я задаю себе тот же вопрос. Происходит какая-то утрата смыслов. Они вымываются, как с пляжа речной песок. И не только в супружеской жизни, а по всему периметру.

— Что ты имеешь в виду, Ростик?

— Я не понимаю, нужно ли продолжать свой бизнес. Приходу в офис, там бесконечная вереница дел, я их делаю с утра до вечера, но при этом у меня постоянно жужжит мысль: а зачем, нужно ли мне это? И так во всем. Я давно не смотрю телевизор, почти ничего не читаю в Интернете, что не связано с моей работой, не хожу ни в кино, ни в театр. Мне все противно. Я не могу смотреть на то, что происходит вокруг. Это триумф какой-то бессмыслицы, идиотизма, подлости. Меня безумно мучит мысль, что я во всем этом участвую, что являются частью этого безумства. И когда после долгой разлуки я встретился со своим братцем, то воочию убедился в царящем повсюду маразме. И главное, Антон вовсе не какой-то там идиот, но он служит идиотизму, он вцепился в него всеми своими зубами и страшно боится его выпустить. Я много думал, чтобы уехать из России, многие мои знакомые просто сбежали отсюда.

— Что же тебя держит? — спросила Эмма Витольдовна.

— Жаль бросать то, чему я посвятил столько времени и столько усилий. И я очень боюсь, что и там встречусь с тем же. Пусть в не такой острой форме, но по сути дела со схожими процессами.

— Ростик, но если весь мир таков, что же делать. Другого-то нет. Надо как-то приспосабливаться, искать свою нишу. Для меня живопись и астрология ими и являются. У тебя в руках целая компания, в ней работают сотни людей, неужели ты не найдешь, как всем этим разумно распорядиться?

Ростислав взял бутылку и снова налил вина.

— В этот-то тоже большая загвоздка, мама. Когда я увидел твой прогноз, меня аж холодом обдало. Мне сейчас нужно серьезно менять свой бизнес; то, на чем компания взошла, уже быстро уходит в прошлое. Мы уже несем убытки. Если промедлю, окажусь на обочине. Беда в том, что я ни на что не могу решиться, прокручиваю разные варианты. И вся эта бесплодная деятельность длится уже давно. А время уходит.

— Но что ты хочешь, чтобы я тебе сказала? Я в этом ничего не разбираюсь.

— Если бы я знал. Иногда слова достаточно, чтобы натолкнуть на нужную мысль.

— Если бы я знала это слова, произнесла бы немедленно. Но увы…

Ростислав залпом выпил бокал.

— Все равно хорошо, что поговорили. Мне этого не хватало.

— Мне — тоже. Поговори еще и с отцом, больше шансов, что он посоветует что-нибудь дельное. А я тоже со своей стороны попрошу, чтобы он подумал о твоих проблемах. Кажется, это называется мозговым штурмом.

Ростислав засмеялся.

— Только это нам и остается. Ладно, мама, спасибо, что уделила своему сыну небольшую толику своего драгоценного времени. Заказать тебе еще кофе? Это остыло.

Эмма Витольдовна скосила глаза на чашку. Кофе оказалось нетронутым, она и забыла про него.

— Нет, уж спасибо, что-то расхотелось, Ростик. Лучше пойду снова на пленер, продолжу свои упражнения. Я нашла очень красивое место, надо его достойно запечатлеть.

56

Анастасия Владимировна вышла из номера. Чувствовала она себя разбитой. Полночи она проплакала, остальные проспала, но сон совсем не освежил, скорей наоборот, она ощущала тяжесть в голове и в веках. Они сами собой закрывались, и пожилая женщина не без труда боролась с этим состоянием.

Конечно, самое разумное еще поспать в номере, но ей совсем не хотелось подобным образом проводить время. Она лелеяла такие большие надежды на свое приглашение на юбилей Каманина — и вот оказалось, что все нее чаяния не оправдались. А ведь она любит его практически всю свою взрослую жизнь, с того самого моменту на первом курсе университета, когда они случайно на лекции оказались за одной партой. Так они просидели вместе до окончания учебы.

Она очень быстро поняла всю необыкновенность своего сокурсника. На философском факультета МГУ она оказалась не по призванию, а скорей по случайности; после окончанию школы не знала, куда же пойти учиться, большой склонности она не испытывала ни к чему. Листая справочник о высших учебных заведениях, натолкнулась на это отделение и подумала, а почему бы не попробовать. Школу Анастасия закончила с золотой медалью, а потому легко сдала вступительные экзамены. Но большого интереса к избранной специальности у нее так и не возникло.

Зато она быстро поняла, что у соседа по парте — большой талант. Она всегда поражалась оригинальности, парадоксальности его суждений. И очень быстро страстно в него влюбилась. Она видела, что Каманину тоже нравится красивая, сексуальная девушка. И вскоре они познали друг друга. А через годок после того, как она сказала ему, что ждет ребенка, поженились. Почему-то тогда она была уверенна, что их брак — это навсегда, что общий сын связал их вместе как портландский цемент. И когда он ушел от нее — это стало огромным потрясением.

С того момента у нее не было ни одного мужчины. По сути дела, она прожила дальнейшую жизнь, как монашка, только монастырем стала ее квартира. И вот теперь на излете жизни, когда в ней снова затеплилась надежа, она снова оказалась, как та старуха, у разбитого корыта.

Анастасия Владимировна брела по замку, не представляя, куда же она направляется. Мысли в голове блуждали по каким-то закоулкам, она их почти не контролировала и даже не очень понимала, о чем же думает. То и дело возникали какие-то отрывки воспоминаний; объединяло их только одно — в них непременно присутствовал Каманин. И в них она снова возвращалась в ту далекую эпоху, когда была счастливой. А сейчас она глубоко несчастная. И она знает, кто в этом виноват? Эта женщина, которая похитила у нее любимого человека.