Корсары Николая Первого - Михеев Михаил Александрович. Страница 53

К Верховцеву новый офицер относился вначале с определенной настороженностью, однако, убедившись, что тот не держит зла за проигранную дуэль, понемногу освоился. Тем более что Александр в той ситуации и впрямь был неправ и признавал это. Словом, постепенно общение вошло в спокойное русло, да и Верховцев понял, что с Куропаткиным ему повезло. Или, скорее уж, Бойль хорошо разбирался в людях и понимал, что нужно молодому офицеру в этом походе. Во-первых, штабс-капитан действительно оказался специалистом в своем деле. Отменно владея любым оружием, он умел, а главное, любил обучать военному делу других. А во-вторых, он был совершенно нечванлив. Как он потом, уже поняв, что на корабле никто не станет насмехаться или еще каким-то образом пытаться его унизить, рассказал, и на Алену-то он рыкнул не из-за ее происхождения. Не положено женщинам лезть в мужские дела – вот и осадил, а что громко получилось – так хмель гулял в голове. А так он даже на простых матросов лишний раз не рычал, и объяснение тому нашлось простое.

Как выяснилось достаточно быстро, род Куропаткиных был из молодых. Его основатель, дед нынешнего дуэлянта, был из суворовских солдат. Лучший полководец России был человеком странным, где-то хам, где-то самодур, но солдат своих ценил и за реальные заслуги продвигал. Так что офицеров, выходцев из солдатской среды, при нем хватало [81].

К слову, отсюда же шло и военное мастерство. Дед щедро поделился с внуком своим богатым опытом, не ограничивающимся офицерской шпагой. Все же ружье со штыком, которое, собственно, и вывело его в офицеры, было ему даже привычнее. И вот сейчас его непутевый внук уже сам передавал накопленный поколениями опыт другим. Одуревший в Архангельске от безделья и скуки офицер почувствовал себя востребованным и нужным, и с головой окунулся в родную стихию.

Увы, командирам «Эвридики» и «Архангельска» повезло в этом плане заметно меньше. Там командирами абордажных партий стали унтер-офицеры из гарнизона. Бойль подобрал лучших, но все равно и опыт, и мастерство у них оказались не столь богатые. Да и, чего уж там, служебного рвения тоже, по сравнению с Куропаткиным, не хватало. А потому и прогресс выглядел не столь заметно.

Хотя, как ни странно, и своя специфика появилась – на «Архангельске», где и командир, и часть матросов были испанцами, русские моряки на диво быстро обучились искусству ножевого боя. Уж в чем, в чем, а в этом испанцы всегда были мастерами. Те, кто служил под командованием Матвеева, по подготовке несколько отставали, но интенсивность занятий там тоже была серьезная, а потому можно было надеяться, что у противника, когда придет время боя, солдаты будут подготовлены хуже. Словом, эскадра готовилась к действиям в пиратском стиле со всей серьезностью.

Но, как ни странно, первым их действием оказалось не пиратство, а, скорее, борьба с ним. Хотя насколько это можно было назвать пиратством в полной мере, сказать было сложно. Александр не считал себя хоть сколько-то хорошим специалистом по международному праву и затруднялся квалифицировать происходящее. Да и, к слову, не собирался этим заниматься – когда говорят пушки, музы молчат, а адвокаты разбегаются.

Случилось это на одиннадцатый день их похода. Шторм, разразившийся накануне с утра, был коротким и не слишком сильным. Такая предтеча осенней непогоды. Но, пускай шторм и был небольшим, он порядком раскидал корабли эскадры. И если боевые корабли имели экипажи не только достаточно опытные, но и сплаванные в предыдущих, хотя бы даже и коротких походах, то «Санта-Изабель», укомплектованная наново, оказалась в неутешительной ситуации. К вечеру, когда шторм закончился, выяснилось, что ударная мощь эскадры сохранилась, все три корабля были на расстоянии прямой видимости, а вот грузовое судно исчезло.

На этот случай предусмотрена была точка рандеву [82]. Предусматривать ситуацию, когда корабли разошлись, в шторм ли, в туман или просто ночью – азбука, никто особо не волновался. Однако уже на следующее утро началось веселье, поскольку гром орудий, донесшийся из-за горизонта, сам по себе не располагал к спокойствию. А то, что источник его подозрительно совпадал с курсом, которым должна была следовать «Санта-Изабель», наводил на неприятные размышления. Один за другим одевшись парусами, русские корабли рванулись вперед. И легкий, но постепенно густеющий дым поднялся над трубой «Миранды». На шлюпе начинали разводить пары.

Александр, стоя на мостике, пытался на звук определить, что происходит. Гребешков, поднявшийся к нему от своих орудий, делал примерно то же самое, и выводы у него родились чуть раньше. Тем не менее у обоих офицеров они совпадали – морским сражением тут не пахнет.

Не было практически сливающегося рокота бортовых залпов. Выстрелы звучали одиночные, да и не слишком частые. Весьма похоже, кто-то вел огонь больше для острастки, чем желая потопить своего противника. А спустя час их выкладки получили подтверждение. Не очень, стоит признать, радостное.

На фоне успевшего очиститься от туч неба четко вырисовывались два больших корабля, идущие навстречу русским. Головной Александр распознал почти сразу. Довольно сложно с чем-то перепутать корабль, еще недавно бывший твоим собственным флагманом. «Санта-Изабель», подняв все паруса, шла круто к ветру, немного теряя в скорости, зато удерживая курс, по наикратчайшей приводящий его к русской эскадре. Капитану хватило и ума, и опыта, чтобы угадать, откуда появится помощь.

Следом, очень медленно настигая «купца» и время от времени бухая из носовых орудий ему вслед, шел второй корабль, заметно больший, чем «Санта-Изабель». Распознать его пока не получалось, но видно было – корабль военный и классом не ниже фрегата. Похоже, очень скоро им предстояла хорошая драка, причем против индивидуально серьезно превосходящего любой русский корабль, а главное, уже готового к бою противника. Что же, не в первый раз.

Александр не чувствовал страха, лишь азарт предстоящей схватки. Матросы с громким топотом разбегались по местам, дым валил из трубы густыми клубами, и механики уже сообщили о готовности дать полный ход. Что же, им предстояло опробовать мощь эскадры на новом оселке, непонятно только, чьем. Но это лишь пока – скоро они узнают, кто сегодня заработает свою порцию чугунных плюх.

Более всего Александр надеялся, что не зря они с Бойлем столько времени потратили, рисуя тактические схемы. И, к слову, обсуждая их все вместе – адмирал считал, что капитаны должны понимать, что делать. Ибо каждый солдат должен знать свой манёвр. И сейчас над мачтой флагмана поднялся сигнал. Один-единственный, но понятный и не терпящий двойного толкования.

«Эвридика» и следующий за ней в кильватер «Архангельск» взяли чуть правее, чтобы дым из трубы парохода не валил на них, мешая обзору. На «Миранде» спешно убирали паруса – в бой удобнее идти под парами, это русские уяснили четко. Эскадра уверенно держала шесть узлов, быстро сближаясь с противником.

Полчаса спустя Александр наконец смог опознать корабль, столь нагло гоняющийся за транспортом под русским флагом. Надо сказать, увиденное его совершенно не обрадовало. Вначале он рассмотрел флаг. Шведский. А эта страна, будучи нейтральной, активно гадила России где только можно. Как рассказывал отец, в свое время русские политики изрядно профукали момент, когда можно было решить вопрос раз и навсегда [83]. И теперь под боком у великой державы сидел потерявший все, кроме обид и непомерных амбиций сосед, боящийся драться в открытую, но гадящий исподтишка.

Бой со шведским кораблем… Если бы Александр был политиком, он тридцать раз задумался бы, стоит ли лезть в эту авантюру. Но молодой офицер не дорос еще до уровня прожженного интригана, просчитывающего последствия на сто ходов вперед. Вопрос драться или нет, перед ним не стоял. Куда больше его занимало, как именно это делать – противник выглядел более чем серьезно, и даже в одиночку по огневой мощи заметно превосходил все три русских корабля вместе взятые.