Казус Варды - Мельников Сергей. Страница 3
Новый начальник принял его в кабинете на сорок шестом этаже. Он сказал звать его просто по имени, без родовых имён и регалий и усадил в кресло у окна. Под левым локтём Мауриция, на умопомрачительной глубине двух стадий 11 мчался поток машин, мимо окна сновали дроны. От непривычной высоты кружилась голова. Вошла секретарша, улыбнулась Маурицию, будто он был консулом, а не бедным кодером-перегрином, поставила на столик чашку с крепким абиссинским кофе.
Патрон был первым романом, кто не избегал смотреть на Мауриция. Он ходил по кабинету, суетливо потирая руки, появлялся то за левым плечом, то за правым, заглядывал в глаза, и левое веко его нервно подёргивалось. Он говорил, говорил: как высоко он оценил тестовую работу Мауриция, каким блестящим он видит будущее Мауриция в его компании, как прекрасна Аугуста, в которой Маурицию предстоит жить.
Мауриций… Мауриций… Мауриций… Романский язык, красивый и мелодичный, лился песней, голос то взлетал, то падал, и в нижней точке всё время звучало "Мауриций".
– Вы недолго будете перегрином, Мауриций, попомните моё слово…
Патрон ходил вокруг, Мауриций мешал ложечкой кофе, чёрная жидкость закручивалась в водоворот, клубился ароматным смерчем пар над чашкой, кружилась голова от романской речи, кружила голову нежная улыбка секретарши, автомобили на закольцевавшейся виа Юстиниана кружили внизу вокруг стеклянной башни.
– Вам надо сменить гардероб, Мауриций…
Пиликнул тревожный сигнал. На телефоне, слишком старом для новой жизни, высветилось сообщение о переводе.
– Это подъёмные, Мауриций, небольшая сумма, чтобы вы смогли дотянуть до первой зарплаты, возвращать их не надо, – пояснил откуда-то из-за левого плеча патрон.
"Небольшая сумма" в пересчёте на драхмы превышала его жалование в Афинах в десяток раз.
– Жить будете в инсуле нашей компании, Мауриций. Жильё в столице дорогое, а за эту студию вам платить не придётся. Останутся только расходы на доступ к сети, электричество и воду, но это сущие ассы, Мауриций, вы их даже не заметите.
Мауриций… Он – Мауриций, его так зовёт настоящий роман.
Патрон вызвал водителя. На мягкой коже, в салоне, пахнущем незнакомо, но очень приятно, Мауриций уехал к своему новому дому. Его нетронутый кофе остался на столике.
Удивительно, но молчаливый водитель повёз его не в Германику. С Виа Юстиниана он свернул на юг, через полчаса затормозил перед симпатичной инсулой. За тенистым бульваром в паре стадий блестел широкий Ринус 12. За рекой лежал старый город, там был Форум, где заседал сенат и жил консул. Перегринов, тем более беженцев, здесь почти не было. Водитель достал из багажника сумку Мауриция и молча протянул ему электронный ключ с номером.
Студия оказалась маленькой, но всё же это была не капсула в Германике – здесь хватило места для широкой кровати, рабочего места с современным терминалом и кухоньки с барной стойкой. За сдвижной стенкой Мауриций нашёл уборную с душевой кабинкой. Всё было чисто, красиво, функционально, но главным было не это. Дальняя стена студии была полностью застеклена. За ней, далеко на юге, белели вершины Гельветских альп 13.
"Тихея 14 любит меня," – восхищённо прошептал Мауриций в окно и до того, как очистилось запотевшее стекло, поправился: "Фортуна 15".
Первое, что он сделал – нашёл магазин готовой одежды. Мауриций вышел из него в светлой льняной рубахе и лёгких полотняных брюках. Старую одежду он сложил в пакет. У мусорных контейнеров он заколебался – когда вся жизнь проходит в крайней нужде трудно просто взять и выкинуть добротную ещё одежду, но Мауриций упрямо мотнул головой, и пакет с кожаной курткой, османскими туфлями и прочим эллинским тряпьём полетел в мусор. В новой жизни старью места не было.
Утром его разбудил солнечный свет. Вчера он пребывал в радостном возбуждении и не заметил, что на окне нет штор. Было ещё очень рано, но это было пробуждение ото сна в таком радостном сне, что страшнее всего было бы проснуться снова и оказаться в своей узкой кровати в афинской комнатушке с парализованным братом. Мауриций умылся и отправился на пробежку.
Он весело здоровался с такими же ранними бегунами, и они приветливо махали ему в ответ. Мостовая мягко светилась розовым, прозрачный воздух пах речной свежестью. Радость переполняла его, свободная романская туника хлопала за спиной, как отрастающие крылья, ноги в лёгких сандалиях едва касались ровной дороги без единой трещины или рытвины. Ещё чуть-чуть, и Мауриций взлетит. Он никогда не чувствовал себя таким счастливым и свободным.
Рабочий день прошёл прекрасно. Он сделал всё и заслужил похвалу патрона. Коллеги по работе не сторонились, приняли почти на равных, только когда вечером собирались в термополию 16 опрокинуть по кружке богемского пива, его не позвали, но Мауриций не унывал – всё впереди. Он добьётся и уважения, и дружбы.
Вечером, укладываясь спать, он вспомнил, что его разбудило утром. Идти в магазин было поздно, и тогда он просто прилепил к окну клейкой лентой покрывало. Вечером следующего дня в его дверь постучали.
В коридоре стоял вигил, за его спиной маячило незнакомое лицо. Вигил посмотрел через плечо Мауриция и сдвинул брови:
– Гражданин Игнаций, вижу, что вы были правы. Благодарю за бдительность. Мауриций Варда? – спросил он, сверяясь с экраном планшета.
– Да, – нерешительно ответил Мауриций. Роман в коридоре весело ему подмигнул.
– Эдикт 17 консула Теренция Интеллектора запрещает занавешивать окна в домах.
– П-почему?
– А вы не знали? Недавно приехали? Если собираетесь задержаться в Эквиции, вам следует соблюдать наши законы и традиции. Гражданам и гостям Эквиция, если у них нет преступных замыслов, нечего скрывать. Немедленно снимите это с окна и постарайтесь больше не нарушать. В первый раз я выпишу вам минимальный штраф в семьдесят денариев. При повторном нарушении будет тюремный срок с последующим выдворением из страны. Вам понятно?
Мауриций кивнул, и роман, которого вигил назвал Игнацием, показал ему большой палец. Под холодным взглядом вигила Мауриций отлепил покрывало и аккуратно его сложил. Вигил кивнул и удалился, а Игнаций вбежал в комнату и сжал руку Мауриция.
– Я ваш сосед, Левий Игнаций.
Мауриций в полном недоумении уставился на него.
– Это вы вызвали вигила?
– Да! – радостно кивнул тот.
– Вы что, позвонили и сказали, что я занавесил окна?
– Представляете? Еду домой, вижу: что-то с нашим фасадом не так. Присматриваюсь, а это новый сосед чудит! Вы приезжий, да? У нас уже больше сотни лет не вешают шторы.
– Но солнце же светит…
– Есть повязки для сна, зачем эти тряпки? Ну зачем прятать от глаз такие великолепные пейзажи? Вы ведь знаете, что у нас самый низкий уровень преступности в мире? Это в том числе потому, что мы ничего друг от друга не скрываем. Ради безопасности можно потерпеть некоторые неудобства, правда? Скоро и вы привыкнете.
– Постойте, я не пойму, а чему вы так радуетесь? Вы же донесли на меня вигилам!
– Сообщил, – поправил Игнаций.
– Вы что, гордитесь этим?
– Конечно. Каждый житель Эквиция, гражданин он, или перегрин, обязан не только соблюдать закон, но и следить за его соблюдением другими.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.