Песня Печали (ЛП) - Солсбери Мелинда. Страница 29

Иррис нахмурилась.

— Что за тайна от меня?

— Завтра ночью я должна сделать кое-что в Истеваре.

— Нет.

— Я должна. Но я обещаю, что, когда вернусь, все тебе расскажу, Ирри. Я должна это сделать. Ты поймешь потом, почему. Я надеюсь, что ты захочешь и дальше быть мне подругой, когда все узнаешь.

Иррис вздохнула, тряхнув головой.

— Ты меня пугаешь, — сказала она.

Печаль тихо фыркнула.

— Представляю.

— Ладно, — сказала Иррис. — До послезавтра, — она встала, робко посмотрела на Печаль и раскрыла объятия.

Печаль вскочила на ноги и за миг обняла Иррис. И груз пропал с ее груди. Недели жизни без лучшей подруги, понимания, что она ранила ее, были грузом, и Печаль не подозревала, что носила это с собой.

Они отпустили друг друга, Иррис улыбнулась, поразив сходством с Шароном. Печаль ощутила укол вины.

Ей нужно было поговорить с Шароном, когда она вернется. По душам. Рассказать правду и ему. Иррис была права, они были сильнее вместе. Ей нужно было извиниться, хотя бы за похищение.

— И где ты находишься, по мнению твоего отца? — спросила у нее Печаль.

— Все еще в Восточных болотах, медленно собираюсь для пути на север.

— А если он проверит?

— Арран за всем следит, не покидает его, так что, если отец сделает что-то неожиданное, Арран или отговорит его, или хотя бы предупредит нас. Я подозреваю, что его внимание будет на твоем возвращении от Сыновьей Раннона, целой и невредимой.

— Нужно сказать ему, что это не настоящее, — сказала Печаль. — Чтобы он хоть не переживал.

— А если Веспус перехватит послание?

— Нет, я о том, когда вернусь. Нужно сказать ему, что я не была в опасности.

Иррис скривилась.

— Ему это не понравится.

— Если быть честной, то со всеми, — сказал Печаль.

— Ладно. Просто сделай это до того, как я вернусь, чтобы он успел успокоиться. Идем. Найдем остальных. Когда я уходила, Аркадий разбивал Мэла в картах, и я хочу увидеть, смог ли тот отомстить.

Лувиан был в комнате досуга со всеми, хоть он сидел один с книгой, поглощенный ею, и не поднял голову, когда Печаль подошла. Расмус. Мэл, Аркадий и Лоутон играли в сложную карточную игру. Судя по количеству деревянных фишек перед Аркадием, он побеждал.

Четыре человека посмотрели на Печаль и Иррис, но быстро повернулись к картам. Печаль их не винила. Мэл и Расмус зря играли с Рэтбонами.

Она отпустила Иррис и подошла к Лувиану, села на подлокотник его кресла, удивив его.

— Эй, — сказал он, просияв, когда понял, кто ему помешал. Он загнул уголок страницы и опустил книгу. — Как все прошло?

— Хорошо. Мы помирились.

— Я рад.

— Она знает, что я отправлюсь в Истевар завтра. Она не рада этому, но я рассказала ей то же, что и тебе. Я должна была. И, — Печаль глубоко вдохнула, — пообещала потом объяснить остальное. Вам обоим.

Лувиан приподнял брови.

— Но сейчас я устала и хочу спать. Куда мне пойти?

— Другие спят в крыле камер, по просьбе мамы, — сказал Лувиан.

— Я не против, — сказала Печаль.

Он встал.

— Я тебя провожу.

— Тут есть ванная? Я бы хотела умыться и почистить зубы.

— Не в крыле камер. Мы не любим устраивать удобства врагам. Придется вернуться в крыло семьи. Или домики…

— Что ближе?

— Крыло семьи.

Она повернулась пожелать всем спокойной ночи и обнаружила, что Расмус смотрит на нее. Он улыбнулся, поймав ее взгляд, и она ответила.

— Спокойной ночи, — сказала она.

— Спокойной ночи, Печаль.

Мэл и Аркадий взглянули на нее, Иррис, занявшая место Лоутона, помахала, и все трое вернулись к игре.

Он провел ее в ванную, где Печаль почистила зубы пальцем и быстро ополоснула тело. Вода была хотя бы теплой, и в шкафу были чистые полотенца.

Они добрались до двери ее камеры, и Печаль занервничала.

— Что ж, спокойной ночи, — сказала она.

Лувиан кивнул.

— Да.

Они стояли, глядели друг на друга, бабочки заставляли Печаль тревожиться и ерзать, в ней смешались желание и страх. Она была уверена, что он хотел сказать что-то важное, и она хотела и боялась этого.

Лувиан склонился ближе. И остановился.

— Спокойной ночи, — вдруг сказал Лувиан, повернулся и оставил печаль в смятении и раздражении. Он не оглянулся, пропал за углом, и Печаль прошла в комнату, хоть не сразу смогла уснуть.

Утром пришло письмо от Аррана. В его записке говорилось, что все шло по плану — кроме Аррана и Дугрея, свидетеля произошедшего, Шарон никому не сказал, что печаль похитили. Он сделал, как просили, и сочинил историю, что Печаль отправилась на карантин в Летний замок. Чтобы поддержать уловку, Летний замок очистили от слуг, пока она была там, чтобы никто не опроверг его слова. Арран убедил Шарона, что им нужно продолжать вести дела, чтобы не тревожить Сыновей Раннона и не рисковать Печалью.

Печаль прочла записку, ей стало плохо. Страх Шарона за нее был в каждом слове, хоть писал Арран. Она не могла забыть его лицо, когда он просил ее бежать, его тревогу за нее. Они зря вовлекли его в это — Шарон не обрадуется, узнав все. Но Печали было невыносимо знать, как он боялся за нее.

И Веспус. Печаль знала, что он с подозрением отнесется к похищению. Ей нужно было постараться убедить его, когда она вернется.

— Что такое? — спросила Иррис.

Печаль на волне честности ответила:

— Я переживаю за Шарона. И из-за Веспуса. О том, что они сейчас думают.

Иррис окинула ее взглядом.

— Тебе нужно отвлечься. Идем.

Они взяли Расмуса и Мэла, остаток дня учили Мэла играм, которым играли в детстве в Зимнем замке. Они часто прерывались на истории о своих передрягах и приключениях, и они легко сменяли друг друга в рассказе, как умели давние друзья, зная свои роли.

Мэл был рад, спрашивал детали, и Печали было больно от того, как он все это впитывал, его голод к воспоминаниям был очевидным. Она подозревала, что он приберегал их истории на потом, чтобы представить себя в них, и она была щедрой, шутила с ним, вовлекала его в их круг.

Она могла измениться. Она изменится. Она не будет как Харун, не оттолкнет людей, застряв в своем разуме. Проклинала себя только она сама. И ей нужно было прекратить. День стал вечером, и Печаль не была готова. Вдруг наступило время ужина, они собрались за столом, словно делали так годами. Они вели себя неформально, грязно, тянулись через друг друга за солью, хлебом и водой. Печали это нравилось.

Мэл напротив нее рассказывал анекдоты Печали, Иррис и Расмуса для Аркадия, который слушал, едва вспоминая о еде. Справа от него Беата говорила с внучками, спрашивала их о дне, об их делах, и девочки бодро говорили, набивая рты едой. Лоутон и Лувиан говорили о книге, явно спорили, и Иррис рядом с Печалью спрашивала Расмуса о библиотеках Риллы.

Печаль ела вкусный рисовый пудинг с тыквой и грибами, желтый от шафрана, напитываясь всем этим. Она пыталась запечатать все это в своей голове, как Мэл до этого. Если ночью все пройдет хорошо, завтра в это время Иррис и Лувиан будут знать правду о ней. Ее сердце грохотало, пока она смотрела на них, задаваясь вопросом, был ли это последний ее вечер с людьми, которых она любила.

«Нет, — сказала она себе. — Верь. Доверяй им. И, ради Граций, перестань проклинать себя».

Ужин был окончен, и Лувиан смотрел на нее, намекая, что пора идти.

— Ты была тихой, — сказала Иррис, чуть повысив голос, ее глаза многозначительно расширились. — Голова болит?

— Нет, — сказала Печаль и поняла, что делала Иррис. — То есть, да. Болит, — она потерла лоб.

— Давай… — начал Расмус и замолк, глаза расширились. — Не важно.

Печаль печально улыбнулась ему.

— В домике есть таблетки от боли, — сказал Лувиан. — Ты можешь отдохнуть там, если хочешь. Там тише.

— Отличная идея, — сказала Иррис.

Они с Лувианом вывели Печаль из комнаты.

— Удачи, — сказала Иррис, когда они оказались втроем в коридоре. — Береги себя.