Ключ к вечности. На солнце! (СИ) - Бодров Максим. Страница 29

– Почему на нас так все … с жалостью что-ли... смотрят.

– Обычай такой. Те, кто последними прибыл, те первыми в очереди на мост,– также тихо, только для моих ушей, ответил Федор.

«Вот это мы попали!»

– А еще кто в первых рядах?

– Те, кто старше сорока восьми. Им однозначно надо уходить.

Я невольно скосил глаза на так и не проронившую ни слова за все время пребывания в поселке Алевтину. И здесь ее предвидение оказалось верным! Отправившись с нами она подставила себя под удар.

– А здесь утреннего рациона не положено?– Паша уже перекатывал в ладонях стаканчиках, легонько подувая на горячий напиток.

– Положено,– сухо отозвался кузнец,– но здесь не совсем так, как в песочнице. Многое не так. Питание. Задания. Перерождения.

Глаза Паши торжественно блеснули. И вообще, он напоминал сейчас парня,купившего единственный лотерейный билет и выигравшего миллион. Чего это он? А! Термин «песочница». Да еще прицепом «перерождение»! Не помню что точно значит первое в компьютерных играх, но по названию общее направление мыслей понятно. Еще один камешек в здание Пашиной теории игр. В его табели о рангах не камешек вовсе. Фундаментный блок!

– А как?

– Энергетический батончик и стакан минералки на раздаче. То, что содержит необходимые калории, витамины и минералы. Полезно, но не вкусно. И надоедает,– пояснила Матрена.– А по вечерам у нас самостоятельная работа.

Она рассмеялась заразительно.

– А мука откуда, сахар, масло, прочее?– осведомился я.

– Ягоду сами берем. А по «прочему» у нас Михалыч,– с достоинством сообщила повелительница пищеблока.

– Он что, гениальный снабженец? Все-все достать может?– округлила глаза Алиса.

– Не все. Но кое-что может!– кокетливо улыбнулась повариха, оправляя сарафан в цветочек.

«Видимо из премиального фонда для особо отличившихся работников месяца»,– съязвил внутренний абьюзер. Хорошо, что я ему не дал права голоса. Отчасти оттого, что его уже перебивал внутренний же параноик:

«А откуда у Виса шмотки? Не из того ли источника? Может у них с Михалычем организованная преступная группа? Раздевают, обирают бедных горемык путешественников. А после обменивают добытое криминальным путем на черном рынке?»

– Куда им селиться?– Федор, опрокинув стаканчик,захрустел булочкой.

– В третьем мужском блоке свободных пять коек. В первом женском парочка найдется,– протараторила Матрена, сверившись со схемой на стене,– проводишь?

– Разумеется.

«–Разззумееется!– передразнил я про себя. Блеет тут. И на Алиску не перестает пялиться!»

– А всего сколько блоков?

– Пять по сотне. Казарменного типа. Двухъярусные койки с панцирными сетками,– равнодушно откликнулся Федор. На Алису он явно запал.– Три мужских, два женских.

– Мужчин тут побольше, стало быть?

– Да. Заметно. Но не в разы.

– А с вашим главным, Михалычем, поговорить можно?– впервые обнаружила свое присутствие прорицательница.

– Даже нужно!– сдержанно улыбнулся в усы Федор.– Допивайте и я пойду место ночлега покажу. А после на аудиенцию. Пятиминутное традиционное приветствие.

Я так и не стал говорить ребятам, что встречался уже с Михалычем. Проживал местный староста в отдельном доме. Никакой роскоши, обычный деревенский пятистенок с резными наличниками. Невысокий частокол возле, пара крепких парней у входа. Мужчину я узнал, он ни капли не изменился с момента нашей первой встречи. А Семен, обряженный в перелицованную штормовку и штаны, похоже, узнал меня. Сопровождая старосту, он комично семенил на двух ногах. Подошел к нам, отчего Алевтина спряталась за спину, испугавшись, заглянул мне в глаза снизу вверх, как старому приятелю. Блеснул приметный гвоздик в ухе.

– Надо же, бывший зомбак признал Андрея!– толкнул локтем Паша стрелка.

Семен зыркнул на них , и даже вяло, но недвусмысленно обнажил желтые основательные клыки.

– Обижается,– резюмировал Паша.

– Я приветствую вас в Приречном, дорогие странники!– Михалыч отозвал питомца и начал немножко вычурно.– Наверняка у вас много вопросов. Сразу же скажу, что на большинство из них ответить я не смогу. Не потому, что утаиваю. Просто все мы здесь, в этом мире, на одном положении. Оказались здесь не по своей воле, и не знаем, чего от нас ждут те, кто устанавливает правила. Почти уверен, что вам уже объяснили, что, так или иначе, но ваше пребывание в поселке не затянется надолго. Тут ничего не поделаешь. Обещаю, что сделаю все, что в моей власти, чтобы увеличить ваши шансы на... адаптацию к новым условиям.

Перед словом «адаптация» оратор замялся. И я сделал предположение, что гораздо честнее было бы сказать «выживание».

– А по ту сторону реки возрождение есть?– неугомонный язык снова подвел, выпалив вопрос.

– За мостом все по-другому,– Михалыч потер выбритый подбородок,– и нет никакой возможности подготовиться к обстоятельствам, что вас ждут. Но все знания, что доступны мне, я передам. Позже. Прибывающих в поселок много. Но не все перейдут мост. С теми, кто отважится перебраться, будет разговор особый. Пока же общая инструкция очень проста. Услышали Сирену,– подтягивайтесь к коровнику. Самое ближнее к мосту здание по центральной улице.

– А дальше? С вещами, кстати подтягиваться?– сбитый с толку предельной лаконичностью инструкций, воскликнул Паша.

– Дальше будет видно,– расплывчато отозвался староста.– Вещей с собой брать не нужно. Будут еще сутки на подготовку после. Успеете. На сем общий инструктаж окончен. Те, кто хочет индивидуально пообщаться, добро пожаловать под навес. Пять минут могу уделить каждому.

Я рассмотрел в углу двора пару простецких лавочек. Столик между ними. Сверху пространство для бесед укрывала сетка, похожая на маскировочную. Подумал было, не от наблюдений ли с воздуха. Но, по здравому размышлению, пришел к выводу, что скорее, защита от палящего солнца.

– У меня! У меня есть что сказать!– выступила вперед порывисто прорицательница.

– И я хочу спросить!

– И я!

Хотели все. Кромке Али, по понятной причине. Он, насупившись, отошел в сторону. Семен, будто угадав настроение стрелка, приковылял к нему. Толкнув лапой, другой протянул индусу невесть откуда взявшийся банан.

Черт! Животное в моральном отношении, пожалуй, даст нам всем фору. Шимп, судя по приветственному оскалу, помнил, кто стрелял в него на полигоне. Но находил в себе силы следовать русской пословице «кто старое помянет...». Почему мы не можем так?

– Со всеми поговорю,– успокоил бурление масс Михалыч.– Пойдемте, Алевтина.

Разговор с пифией у руководителя поселкового поселения затянулся. Я даже пожалел, что нет со мной привычного девайса, по которому можно было отслеживать время. Женщина что-то эмоционально излагала. Староста внимательно слушал, изредка уточняя и кивал. Общее настроение диалога, по моей оценке свелось к «мне очень интересно было узнать ваше мнение, я приму его к сведению». Лесная отшельница отошла от стола несколько разочарованной, судя по выражению лица. Допускаю, что глава поселковой администрации ей тупо не поверил. Или по-крайней мере, не поверил в той мере, на которую она рассчитывала. Лично я не был удивлен таким поворотом. Излагала мысли пифия не слишком последовательно, спонтанно, зачастую туманно и, порой, противоречиво.

Паша и Алиса уложились в отведенный промежуток. Последним отправился на разговор я.

– Вижу, внял совету? Не распространялся среди ребят насчет моего визита?

– Да, внял.

– Молодец.

– Да какой я молодец!

И я коротко с досадой рассказал про наши неурядицы. Про договор с Кожей и его спутниками, про потерянный алтын, про сволочного Виссариона.

Новость об утратах Михалыч воспринял философски. А вот часть моего рассказа о Висе опечалила старосту.

– Эх, Виссарион...

– Знаете его?

– Лучшими друзьями были, как не знать! Вот чего человеку не хватало? Сыт, одет, всегда в центре внимания. Все поселковые чуть не на руках носили, песни его обожали. А на гитаре как он исполнял! Заслушаешься! Тут же ни радио, ни телевидения! Сплошная самодеятельность! Вечерами мы порой такие представления устраивали!