Осеннее равноденствие - Ольховская Влада. Страница 2
Другая собака, нормальная и не одержимая демонами, уже шарахнулась бы. Но эта слепая тварь будто намеренно хотела разозлить Настю еще больше, Сура упрямо сидела на месте. Пришлось оттаскивать неповоротливую тушу за ошейник, освобождая место для грядущей мести. О том, что собака-демон могла и наброситься, Настя подумала уже после того, как выгнала Суру из комнаты.
Ладно, это все не важно, проблему нужно решить раз и навсегда. Если там мыши, они после такого точно уберутся! Псина перестанет выть. Да и у Стаса уйдет несколько дней, чтобы полностью восстановить стену, как раз хватит, чтобы подумать над своим поведением.
Вполне довольная таким планом, Настя размахнулась и изо всех сил ударила по стене кочергой, потом – снова и снова. Силы эти, надо отметить, были не такими уж скромными: не зря все-таки на фитнес ходила! Первая трещина появилась сразу же, потом Настя намеренно била в одно и то же место, так было легче. Она подцепляла доски кочергой, вырывала их, целиком или по частям, снова била. Дерево дробилось, щепки летели в стороны, все быстрее обнажался утеплитель.
А вот мышей не было. Если бы они действительно дразнили тупую псину, от человека, да еще и такого яростного, давно бы разбежались, это понятно. Но в стене не было ни самих зверьков, ни следов их жизнедеятельности.
Хотя кое-что странное все же обнаружилось. Настя знала, что в модульных домах утеплитель под деревянной обшивкой идет сплошным слоем. Здесь же и рассеянного света фонарика хватало, чтобы заметить непонятные неровности, выделяющиеся еще и цветом. Сначала Насте было не до них, она просто поддалась ярости.
Однако в какой-то момент девушка устала, запыхалась, обнаружила, что руки уже болят, а кожу покрывают капли пота. Но и разрушение получилось масштабным! Настя ехидно улыбнулась, размышляя о том, что Стасик остаток своего отпуска на ремонт потратит. Жаль только, что псина даже теперь подвывала, скулила за закрытой дверью.
– Что тебе там вообще понадобилось? – раздраженно спросила Настя. – Там же нет ничего, дура ты старая!
Девушка отложила кочергу, взяла фонарик, до этого лежавший на диване, направила луч света на пролом. Она хотела убедиться, что там и правда не было указаний на мышей… а вместо этого почувствовала, как ужас льдом расползается по венам.
Странные серые неровности не были игрой света и тени, среди утеплителя и правда притаилось нечто инородное, то, чего там быть не могло – и не должно! Насте хотелось найти какое-нибудь понятное и простое объяснение, сослаться на дефект, строительный мусор, да что угодно придумать, только не принимать правду!
Однако правду принять пришлось, слишком уж очевидной она оказалась. Некоторые фрагменты смотрелись бесформенными пластинами, едва-едва показавшимися из утеплителя. Но было и то, что Настя могла распознать. Например, пустой круг глазницы. Или кусок челюсти с крупными зубами – три своих, один золотой… Не подумаешь, что зверь пострадал. Не поверишь, что так бывает.
Ну а потом, поддаваясь ужасу, все же признаешь, что за тонким слоем досок в стене уютного, обожаемого семейного гнездышка хранился раздробленный человеческий череп.
«Здесь вам не Голливуд!»
Вот что Елене Ше́риной хотелось сказать уже давно, с тех пор как явился этот непонятный, да и, что скрывать, неприятный мужчина. Но она так и не решилась, испугалась, что прозвучит слишком истерично. Она предпочла просто прожигать мужчину взглядом, хотя он этого упорно не замечал.
Если бы выбор был за Еленой, она бы этого человека не то что не пригласила – близко бы не подпустила к месту преступления! Беда в том, что никто ее ни о чем не спрашивал. Начальство в своей фирменной манере просто поставило следователя перед фактом:
– К вам профайлер подъедет, дайте ему все осмотреть.
Вот тогда и нужно было сказать про Голливуд, однако Елена растерялась. Ну а потом в трубке стало тихо, момент оказался упущен.
Звали это нечто Матвей Истрин, и на профайлера он определенно не тянул. По крайней мере, на тот образ профайлера, который Елена создала благодаря американским фильмам, только там ведь подобное слово и звучит гармонично! Нет, взяли моду, изгадили русский язык…
Так вот, придуманный ею профайлер был невысоким, худым, болезненным даже. Бледным, потому что не вылезал из своего кабинета и библиотек. Возможно, спивающимся из-за бремени человеческих страстей, с которыми сталкивался каждый день. Готический, чуть женоподобный, с высоким лбом, бездонными глазами и обязательно в очках.
В случае с Матвеем совпадение получилось только по очкам. Выглядел он скорее как какой-нибудь чемпион по борьбе без правил – здоровенный, накачанный, и Елена сильно сомневалась, что такие мышцы он получил исключительно от бодибилдинга. Кожа не то чтобы смуглая, просто еще хранит остатки летнего загара. Глаза действительно темные, вот только далеко не печальные и угнетенные всем белым светом, а как будто… острые? Елена понятия не имела, можно ли так сказать о глазах, однако ее не покидало ощущение, что вместо глаз у этого типа осколки, о которые многие уже поранились. Вот есть такие люди, взгляд которых угнетает, и Матвей Истрин определенно был из их числа.
Впрочем, главная проблема заключалась даже не в том, что он не выглядел как достойный уважения психолог, это Елена еще готова была простить. В ней тоже не с первого взгляда следователя распознавали! Нет, гораздо больше этот тип раздражал ее тем, что прибыл сюда, добился допуска за ограждение – и ни хрена не делал!
Произошло жестокое убийство, действительно страшное, Елена, со своим многолетним опытом, нечасто видела такое, да и видеть не хотела. Но что делал Матвей? Вместо того, чтобы внимательно изучить место преступления, осмотреть тела и опросить свидетелей, он трындел по телефону, прохаживался туда-сюда, бросал отвлеченные взгляды по сторонам. Он никого ни о чем не спрашивал, он будто и не понимал, куда попал!
Елена готова была высказать ему, что он откровенно лишний здесь, оставалось дождаться, когда он закончит болтать. Но он все никак не мог наговориться с какой-то там Верой – это имя мелькало уже несколько раз. Матвей явно был недоволен, и предмет разговора имел для него куда большее значение, чем преступление.
Ну и пускай, Елена просто махнула на него рукой. Посмотрит, уберется, а начальство, хоть и не признает свою ошибку, усвоит, что с такими типами не нужно связываться. Елена, насмотревшись на эту дешевую голливудщину, снова готова была справляться своими силами. Знать бы еще, с чего начать! В преступлении, которое произошло здесь ночью, не было никакого смысла.
Неожиданным теплом октября пользовались многие, леса были полны туристов, не верящих своему счастью. Кто-то арендовал домики, кто-то путешествовал в автодоме, а кто-то предпочитал палатки. Правда, даже при последнем варианте мало кто рисковал забираться в откровенную глушь. Гораздо популярней оказались более-менее цивилизованные кемпинги – расчищенные поляны, где можно было разбить палатку, с биотуалетом и источником воды неподалеку. Елена прекрасно знала это место, летом тут и вовсе было не протолкнуться.
Осенью количество отдыхающих значительно сократилось, и все равно их хватало. Среди древних сосен и пестрых от цветной листвы деревьев устроились три семьи с детьми, пенсионеры, которых возил по местным достопримечательностям взрослый сын, группа студентов и даже одинокий рыбак. Кто-то из них держался сам по себе с самого начала, кто-то мило пообщался у большого общего костра, но ближе к полуночи все разошлись спать.
Ну а утром выяснилось, что одной семьи не стало. Сейчас-то Елена уже привыкла к жуткому зрелищу, это раньше, когда она только прибыла, желудок болезненно сжался, сердце забилось так быстро, что стало трудно дышать… В полиции ведь тоже люди работают, не всегда можно остаться профессионально равнодушным! Особенно когда открывается такое зрелище.
Двоих детей, двенадцати и восьми лет, убили быстро и уверенно – обоим свернули шею. Больше с ними ничего не делали, но Елене и от вида двух маленьких тел, сброшенных в угол, стало не по себе. И все же основной целью атаки определенно были родители. По предварительной оценке, у каждого – под сотню ударов ножом… Вряд ли они были живы все это время. Да скорее всего, не были! Эксперт счел, что их не связывали, значит, у них была возможность сопротивляться или позвать на помощь, другие люди находились совсем близко, они услышали бы крик! Но все утверждали, что в палатке этой ночью было тихо.