Осеннее равноденствие - Ольховская Влада. Страница 3

Получается, минимум одного из взрослых преступник убил быстро, но это не помешало ему поиздеваться над телом. Ему нравилось видеть кровь… Похоже, ради этого он и напал. Елена уже собрала кое-какие данные о погибших. Обычная семья, не богатая, не бедная… А даже если бы была богатая, это не имело бы никакого значения: из палатки ничего не пропало, на месте остались и телефоны, и дорогой фотоаппарат, и планшет, явно принадлежавший детям. Да и не похоже, что у этой семьи были враги, способные на такую кровавую вендетту… Убить детей – это особое преступление, Елена не раз наблюдала, как решиться на такое не могли самые опытные уголовники. А здесь мальчика и девочку убили, просто чтобы они не мешали!

Елена не отрицала, что разобраться в этом деле будет очень сложно. Она задержала всех, кто ночевал в палатках поблизости, и готовилась их допросить. Но она уже знала, что убийцы среди них нет: людей обыскали, ни у кого не нашли ни ножа, ни одежды, заляпанной кровью. А крови тут должно быть очень много!

Как бы то ни было, никакой помощи Елена не запрашивала, однако профайлер этот самоназначенный все равно явился. Он ведь именно профайлер, не психолог! Потому что психолог мог хоть как-то помочь, объяснить, чего хотел убийца, но не ходить тут и не болтать по телефону, будто он не рядом с мертвой семьей, а у себя на кухне!

Наконец завершив разговор, Матвей уверенно направился на парковку, туда, где ожидали ночевавшие в палатках люди. Елена последовала за ним, быстро поравнялась, спросила со всей язвительностью, на какую была способна:

– Как вы, удовлетворили жажду общения? Это хобби такое – болтать по телефону на месте массового убийства?

– Меня это от работы не отвлекает, – равнодушно отозвался Матвей.

– От какой работы? Экспертам мешать? По крови топтаться? Вы даже не спросили меня, кем были погибшие!

– Мне нужно знать это не больше, чем убийце. Кстати, вот он.

В этот момент они оказались перед группой свидетелей, и Матвей уверенно указал на одного из них – молодого мужчину, который сидел на рюкзаке и возился со смартфоном.

Это было глупо. Оскорбительно даже! Снова голливудщина, с той лишь разницей, что в Голливуде кино снимают осознанно, а Матвей выпендривается без причины, перед аудиторией, которая к такому совсем не готова.

Именно об этом собиралась сказать Елена – и Матвею, и начальству, если оно соизволит уточнить, как же справился с делом их дутый профайлер. Но прежде, чем сделать это, следователь повернулась к несчастному мужчине, которого только что оскорбили перед всеми, включая его пожилых родителей, чтобы извиниться.

Да только извиняться не пришлось, слова сами собой застыли на губах. Елена даже не поняла сначала, почему. Она предпочитала делать ставку на факты, не на интуицию, хотя и интуиции тоже доверяла. Вот и теперь сначала забили тревогу инстинкты, а потом и мозг, натренированный годами работы в полиции, начал собирать подозрительные детали.

Мужчина не был шокирован или оскорблен. Он был напуган – но напуган не как человек, которого пытаются подставить, а он не знает, как оправдаться. Нет, он был напуган, как тот, кого поймали за руку при воровстве… или, как в этом случае, убийстве. Зрачки расширены, дыхание сбито, взгляд мечется – от Матвея к Елене, от Елены – к родителям и обратно. Он сделал резкий вдох, задержал дыхание, хотя в этом не было необходимости. Он в панике – и эта паника наступила слишком быстро для человека, который якобы был совершенно расслаблен, как и полагается невиновному.

Мужчина понял, что и Елена заподозрила неладное. Выносить это он не мог – он просто сорвался. Он подскочил с места и бросился прочь, к лесу, к свободе…

Попытка сбежать с площадки, полной полицейских, на первый взгляд казалась абсурдной, на второй – не очень. Несколько часов все шло хорошо, не было никаких причин для настороженности, дежурные следили скорее за тем, чтобы на огороженную территорию не пробрались зеваки со смартфонами или немногочисленные журналисты.

Никто не ожидал, что молодой мужчина рванет в лес, который был редким и расчищенным только возле кемпинга, дальше начиналась чаща. Эффект неожиданности давал преступнику вполне реальный шанс спастись, укрыться хотя бы на время.

Но если полицейские, которым полагалось реагировать быстро, застыли, то кое-кто другой, тот, у кого как раз особых обязательств не было, среагировал молниеносно. Елена даже не разглядела, как это случилось, Матвей все время выглядел равнодушным и неподвижным. Просто в один момент преступник бежал, в следующий повалился на землю, сжимая руками пробитую метательным ножом ногу.

– Андрей! – крикнула пожилая женщина, приехавшая вместе с ним, и спрятала лицо на груди у мужа.

– Задержите его, – велела Елена оперативникам и для наглядности указала на пострадавшего мужчину, потому что дежурные с опаской посматривали и на Матвея. После этого она повернулась к профайлеру: – Давайте отойдем!

Она даже не сомневалась, что это сомнительное задержание хоть кто-то да снял на смартфон. Матвею ничего не будет, уйдет и все, а вот ей теперь придется просто немыслимое количество объяснительных писать! Но прежде, чем засесть за это, Елене нужно было убедиться, что профайлер действительно что-то обнаружил, а не просто сошел с ума.

Они укрылись в ближайшем автодоме. Елена понятия не имела, кому из туристов он принадлежит, да и не интересовалась этим. Она быстро закрыла жалюзи на всех окошках и снова посмотрела на Матвея.

– С чего вы взяли, что это он?

– Того, что он побежал, недостаточно?

– Побежал он позже! – напомнила Елена. – И сам он наверняка будет твердить, что испугался ложных обвинений! Как будто я раньше такого не слышала…

– Если слышали, знаете, как опровергнуть.

– Уж я-то знаю! Вы про мои обязанности не думайте, сами лучше объясните, как вы вышли на него!

– Семья Алексеевых не была важна сама по себе, их убийство только выглядело личным, но таковым оно не было. Им не повезло нарваться на психически нездорового человека.

– Так, стоп! Откуда вы знаете, что они Алексеевы?

– Увидел фамилию в квитанции, лежавшей в палатке.

Надо же, он все это время оглядывался по сторонам… Елене казалось, что он смотрит в никуда, как это часто бывает с людьми, увлеченными телефонным разговором. Но Матвей с самого начала делал то, что должен, просто это оказалось не очевидно.

– Хорошо, подойдем с другой стороны, – предложила Елена. – Откуда вы знаете, что на них напал псих?

– Дети были убиты быстро и безжалостно. Убийца без психических отклонений чаще всего на такое не способен. Может, если найдется очень значимый корыстный мотив, но тут такого не было.

– Может, этот псих намеренно преследовал именно Алексеевых?

– Тогда он убил бы детей на глазах родителей, а он этого не сделал, – пояснил Матвей так равнодушно, что Елене захотелось просто выйти из автодома и никогда больше не встречаться с этим человекам.

Однако она заставила себя сдержаться – следователь она или нет! Не важно, что она чувствует, она сможет говорить с ним так же равнодушно.

– Ладно, допустим, это псих… Но как вы вышли именно на этого человека?

– У каждого, как вы говорите, психа есть внутренний мотив, потребность, которую он хочет закрыть, внутренняя страсть. В этом случае речь идет об убийстве родителей. Прежде, чем вы спросите, почему – я снова ориентируюсь на быстрое и безэмоциональное убийство детей. А еще на то, что палатка Алексеевых не была крайней, не она ближе всего располагалась к лесу. Если бы убийце нужна была просто какая-то жертва, он выбрал бы ту палатку, в которую проще попасть. Он же предпочел рискнуть, забрался чуть ли не в центр лагеря. Для того, чтобы найти там подходящую семью, нужно было понаблюдать за ними днем.

– И вы поняли, что это кто-то из других отдыхающих? – догадалась Елена.

– Именно. Прямо передо мной стоял человек, у которого серьезные проблемы в отношениях с родителями. Я не верю в такие совпадения.